Отмахнувшись от подруги, я направляюсь к столу, чтобы промочить горло. Мне не по себе. Действительно, все эти люди вокруг не сводили плотоядных глаз с Олега, никаких сомнений, целью их сегодняшнего визита было посмотреть на "психа", в надежде, что он выкинет что-нибудь эдакое. Его пытались провоцировать, но в открытую приставать боялись. Он был интересен, как дикий зверь, по каким-то причинам снятый с цепи.
Когда Олег выходил из комнаты, глаза всех присутствующих сверлили ему спину. Абсолютно всех, увы, даже мои. Некоторые гости прервали разговор, но как только мужчина скрылся из виду, голоса стали в два раза громче, народ взахлеб торопился обсудить "странное" поведение брата хозяйки вечеринки, делился своими наблюдениями и додуманными подробностями.
Олег
Сегодня я как никогда гордился собой. За шесть часов "выставки", я всего лишь второй раз прячусь в ванной комнате.
Повернул ручку крана и умыл лицо холодной водой, намочив при этом кончики упавших на лицо волос, которые тут же прилипли к щекам. Потер глаза. Определенно, если бы меня заковали в цепи, зрелище бы понравилось гостям намного больше. Ну, хотя бы одели в смирительную рубашку. Жаль, что они уже запрещены. Хм, многие врачи в нашей стране согласились бы с этой мыслью, свое согласие они периодически подкрепляли незаконными действиями.
Засек время на часах.
Меня должны хватиться минут десять, не раньше. Целых десять минут тишины и одиночества.
Счастье.
Опустив крышку унитаза и сев сверху, я принялся разминать плечи. Мой "доктор" - а я всегда выделяю это слово голосом и интонацией так, словно сам факт обращения таким образом к ЭТОМУ человеку можно считать шуткой. Если бы я был чуть младше, я бы сгибал указательные и безымянные пальцы при упоминании имени своего врача - так вот, мой "доктор" считает, что я нуждаюсь в адаптации к обществу. Что мне нужно чаще общаться с людьми, найти работу, завести девушку.
Телефон пискнул, сигнализируя о времени приема таблеток. Я достал из портмоне прозрачную упаковку зелененьких крошечных капсул, вытащил оттуда две штуки, зажал капсулы между пальцев и подержал над унитазом. Произнося "упс", я растопырил пальцы. Булькунло. Хорошенько смыл.
Вырвавшийся изо рта при этом смешок получился нервным. На самом деле, я никогда не был столь популярным, в том числе и у противоположного пола, до того, как стал "психом". Ирония судьбы, мне никогда не было до этого так мало дела, как теперь, когда я стал "психом".
Резко стало тихо, я даже вздрогнул от неожиданности - кто-то выключил музыку. Затем, послышались крики, топот, грохот и снова крики. Женский визг. Вскочив со стула, я поспешил в коридор, прислушиваясь к звукам истерики. Возле бассейна полукругом стояла куча народа, каждый кричал что-то нечленораздельное, с общим смыслом: кто-нибудь, сделайте же что-нибудь!
Протиснувшись вперед, я увидел девочку, лет восьми, бледную неподвижно лежащую на земле. Над ребенком сидел мужчина и пытался делать массаж сердца, а точнее неистово давил на грудь, отчего детские хрупкие ребра должны были вот-вот треснуть…
- Легкие очищали? - крикнул я, никто не ответил, спросил еще раз и еще…
Люди либо в панике ничего не соображают, либо специально игнорируют меня. Вероятнее всего второе. В толпе увидел ту самую девушку, которая так неуклюже пыталась извиниться за все наше общество. Быстро подошел к ней:
- Легкие очищали? - выпалил я. Видя, что она не понимает, добавил: - На живот ребенка переворачивали?
- Нет, кажется, нет, сразу…
В следующую секунду я был уже рядом с девочкой:
- Я врач, - уверенным, не терпящим возражения голосом сообщил свой статус, отстраняя "спасателя". И тот, хоть и прекрасно знал "врача", послушался командного голоса. - Все замолчите! - крикнул я, проверяя пульс. В такие моменты, я перестаю себя контролировать. Включаются рефлексы, выработанные за годы учебы, а точнее: "спасти жизнь, чего бы это не стоило". Перевернул ребенка на живот, открыл рот и попытался вызвать рвоту. Несколько надавливаний на грудную клетку, и еще раз. Вытекала только вода. Дьявол! Никаких изменений. Вернулся к массажу сердца и искусственному дыханию, чередуя искусственной вентиляции легких.
Было так тихо, казалось, люди перестали дышать, а, может, я просто на просто ничего не замечал, преследуя лишь одну цель. Девочка не шевелился, пульса не было. Я старался работать так быстро, как только умел. К счастью, руки помнили, что и как нужно делать, если бы я не знал анатомию, я бы сказал, что команды мозга не требовались. Автоматом одно за другим проделывал я действия необходимой первой помощи утонувшему. Делал то, чему когда-то собирался посвятить свою жизнь - помогал.
- Бесполезно! - кто-то крикнул минут через десять.
- Где ее мать?!
- Утонула девочка…
Но еле различимый, медленный пульс появился, и я не собирался отступать. Еще через десять минут девочка закашлялась, ее начало тошнить, и это был прекрасный результат. Мне показалось, что я впервые за последние полчаса выдохнул.
- Кто-нибудь вызвал скорую? - тут же закричал, понимая, что прошло слишком много времени, карета должна была уже прибыть.
- Я вызвала, сразу же, - отозвалась та самая девушка, на мой взгляд, самая адекватная из всей этой толпы.
- Тогда где она? - рявкнул я, - дайте одеяло, или куртку, что-нибудь, ребенка нужно согреть.
- Евочка! - раздался истошный вопль женщины, бегущей через двор к чуть было не случившейся трагедии. Тут же до меня донеслись звуки сирены.
Я кутал ребенка в одеяло, растирая посиневшую кожу, как почувствовал, что меня грубо дернули за кофту и попытались отпихнуть:
- Что ты делаешь с моим ребенком, шизофреник! Отойди от нее немедленно! Отойди! - кричала женщина, наверняка, мать этой девочки.
Еще раз взглянув на ребенка, убедившись, что она дышит, что я сделал все, что мог, примирительно приподнял ладони над головой, показывая, что руки на виду, и я уже ничего не делаю, стал отходить. Мамаша кинулась обнимать дочь, крича в мою сторону оскорбления, в значения которых я не вникал.
Подбежали врачи, поднимая шум вокруг разрыдавшейся девочки. Ребенок бы не плакал, если бы мамаша своим ужасом не перепугала ее до потери пульса.
- Кто подпустил к моему ребенку психа? - визжала женщина. Кто-то ее поддержал, ко мне обратились несколько взглядов, не предвещающих ничего хорошего.
- Все, все, я ухожу! - всплеснул руками, развернулся и быстро пошел к дому, слыша вслед: "вы слышали, он представился врачом"?!
Да, наверное, не следовало этого делать. Просто, в экстремальной ситуации все остальные чувства отключаются. Мозги у тебя отключаются, придурок. Слабый пульс появился практически сразу. Девочка бы пришла в себя даже при помощи того мужчины, возможно, я спас ее от пары сломанных ребер.
Надо же было вылезти вперед! Хотел же просидеть это вечер тихо! Не привлекая внимания! Получить зеленую галочку в журнале "доктора".
- Молодой человек, Баль, так, кажется? - догнал меня на полпути к входной двери один из врачей скорой помощи.
- Кажется, так.
- Вы спасли жизнь этой девочке, мы бы хотели поблагодарить Вас и…
- А можно об этом забыть, будто меня там не было? Понимаете, - начал объяснять, видя изумленные глаза молодого врача, - по некоторым причинам, я не должен был играть в супермена, и если об этом узнают…в общем, давайте вычеркнем мою фамилию, хорошо?
- А что мне написать в отчете?
- Напишите, что Вы ее откачали. И передайте мамаше, чтобы лучше смотрела за девочкой.
Схватив куртку, я быстро вышел на улицу. Прогулка казалась жизненно необходимой процедурой, до возвращения в комнату.
Гребанные клоуны, гребанная мамаша! Девочка действительно чуть не утонула. Меня трясло от негодования, а, может, от страха за ребенка.
Быстрым шагом добрался до парка и гулял там около получаса, стараясь ни о чем не думать, успокаиваясь. Получалось плохо. Если ты часто видишь смерть, ты начинаешь относиться к ней проще, как к чему-то неизбежному, неотвратимому. Нет, привыкнуть невозможно. Скорее, ты принимаешь ее, смиряешься. Но стоит на несколько лет отойти в сторону, абстрагироваться, перестать с ней бороться, то при следующем столкновении тебя снова начинает трясти от ужаса.
Откачал бы этот мужчина ребенка? А что было бы, если бы никто не увидел, как девочка тонет?
Выживет ли она? Шансов много, но возможно всякое. И отек легких, и остановка сердца. Надеюсь, мамаша сознательно отнесется к лечению. Ни единого к чертовой матери сомнения, если родители откажутся от госпитализации, если врачи не увидят опасности, если девочка умрет через несколько дней - в ее смерти буду виноват только я.
Мимо пробежал спортсмен, быстро обгоняя меня и устремляясь вперед, легко касаясь кроссовками асфальта. Взглянув на свои кеды, я тяжело вздохнул - одежда явно не для бега, но что поделаешь? Побежал следом.
Очень хотелось вернуться, попросить докторов, чтобы тщательно обследовали девочку, хотелось попросить ее мать, настоять на госпитализации ребенка… Никто не будет слушать отстраненного врача, а я давно уже сжег свой диплом, чтобы не занимал места на полках.
Бегал я долго, вернулся домой вспотевший, усталый, запыхавшийся.