Она словно птичка впорхнула в группу танцующих и принялась покачиваться и кружиться с непередаваемым изяществом и грацией. Руди смотрел на нее как завороженный, а Мишель, поймав его взгляд, уже не отпускала его. Он видел только ее одну в этой комнате, где было, наверное, много красивых девушек, и чем дольше Мишель танцевала, тем ощутимее становились для Руди звенящие, ослепительные нити, которые протянулись от него к ней…
Кто-то сел с ним рядом, и мелодичный грудной голос проговорил над ухом:
– Правда, она исключительно забавна? Мы все любим нашу маленькую Мишель. Только эта чудачка могла надеть с итальянскими туфлями платье, купленное на распродаже в "Маркс и Спенсер".
Рудольф, с усилием оторвав взгляд от Мишель, рассеянно обернулся и увидел Люси, которая небрежно откинулась на спинку дивана. Ее длинное платье разошлось в разрезе, и обнажилась нога до самого бедра. Он отметил, что черты ее лица были совершенно правильны, классически красивы, как у греческой статуи… И голубые глаза были такими же бесстрастными, как у статуи. Впрочем, на него они смотрели оценивающе.
– Ты давно знаком с Мишель? – спросила она, подавшись вперед и как бы ненароком положив ладонь на колено Руди.
Что же она так сразу, усмехнулся про себя он.
– Достаточно долго, чтобы понять, что она не только забавна, но и хороший друг. А вы, кажется, дружите с ней с детства? – Он перевел взгляд на руку, лежавшую на его колене. – Красивое кольцо. И какой крупный бриллиант.
Люси слегка вскинула брови, убрала руку с его колена и вытянула ее вперед, любуясь кольцом.
– Да, мы давние подруги. Вы, мужчины, не понимаете, что и женщины умеют дружить, и женская дружба может быть выше всяческих житейских ситуаций.
– Я мало понимаю в женской дружбе, – пожал плечами Руди.
Его глаза снова устремились на Мишель, которая сейчас казалась ему тонким лучиком света, скользящим в пустоте. Вот она вскинула при финальных аккордах вверх руки, и он увидел, как под платьем всколыхнулась ее грудь…
Их взгляды встретились, и Мишель улыбнулась ему тепло и лукаво.
Мишель увидела, что Люси подсела к Руди, и подавила в себе желание подойти к ним и вмешаться в разговор. Она продолжала танцевать, как ни в чем не бывало, но грудь неприятно защемило. Желание остаться верной своему принципу никогда не беспокоиться о мужской верности (внешне, по крайней мере) боролось с первобытным желанием запустить в голову подруге бутылку мартини.
Музыка закончилась, и Мишель отошла к дальнему столику, чтобы взять бокал с коктейлем. Голова начинала кружиться, но Мишель знала, что это пройдет, стоит потом лишь выпить крепкого чаю с лимоном. Она стояла у столика, отпивала коктейль и упорно не оборачивалась назад. Едва они вошли с Рудольфом в квартиру, как Люси просто впилась в него взглядом!
– По-прежнему пьешь только "Ирландский шоколад"? – раздался сзади голос.
Мишель обернулась. Винс. И как всегда умопомрачительно красивый.
– Вот только здесь явно мало шоколада – надо сказать Люси, чтобы не экономила на нем, иначе пропадает весь эффект.
– Как у тебя дела? – спросил Винс, заглядывая ей в глаза. – Ты все еще в этом театре?
– Мне там все больше и больше нравится, – ответила она, привычно собираясь с духом, как всегда в его присутствии, и вдруг почувствовала, что… не чувствует ровным счетом ничего.
Да, конечно, перед ней стоял парень, в которого она была влюблена, с которым встречалась полгода и за которого мечтала выйти замуж. Но жизнь повернула иначе. В одну минуту все ее мечты разлетелись вдребезги, как и вся прежняя жизнь.
Никто и никогда не узнает, чего ей стоило тогда собрать себя из осколков и твердо решить никогда не показывать Винсу, каким потрясением было для нее их расставание…
И вот теперь ей не надо было притворяться равнодушной – ей в самом деле стало все равно! Вот Винс скользнул взглядом по ее фигуре, задержался на груди, а ей хоть бы что. Мишель так удивилась, что даже захлопала ресницами. А ведь он – вот он, тот же самый, потрясающе красивый, беспечный, божественно легкомысленный, и она та же самая… Или нет? Неужели она наконец-то освободилась?
– Кстати, заходила к твоей прабабушке, – сказала она. – Не хочешь спросить, как она поживает?
– Ну и как? – спросил он, усмехаясь.
– Лора не унывает, как всегда. Но думаю, твой звонок доставил бы ей много радости.
– Намекаешь, что я бесчувственная свинья, раз не навещаю ее? – Он с досадой поднял брови. – Брось, Мишель, ты прекрасно знаешь, какой она устроила скандал, когда отец с матерью хотели отвезти ее в пансионат "Солнечный холм", очень дорогой, между прочим…
– И этим обидела вас так глубоко, что вы с тех пор бросили ее на произвол судьбы.
– Сколько пафоса! Что с тобой? И вообще, тебя-то это как касается? Больше мы ничего для нее не можем сделать. – Его лицо покраснело. Как странно было слышать подобные упреки от маленькой Мишель. Он сосредоточенно сдвинул брови и вгляделся в нее внимательно. – Она же отказалась от нашей помощи, ей нужны только ее куклы.
– И все-таки… Впрочем, не обращай внимания на мои слова. – Она рассеянно улыбнулась и немного повернула голову, словно хотела посмотреть на что-то, происходящее сзади нее, но потом передумала.
– Этот Рудольф – он кто такой? Давно с ним встречаешься? – спросил он, глядя через плечо Мишель. Что-то, увиденное там, заставило его слегка покривить губы.
– Рудольф – юрист в крупной фирме, – сама не зная почему, сказала Мишель и удивилась себе.
– Да? Не похоже. Обычно все эти юристы любят рядиться в костюмы и галстуки, – пожал плечами Винс.
– А Руди говорит, что костюм успевает надоесть ему за рабочий день, – пожала она плечами.
– И… у вас серьезно?
– О! – Она загадочно улыбнулась. – Спасибо, что проявляешь интерес к моей жизни. Я это ценю, будь уверен. Но только тебя это совсем не касается.
– Не обязательно язвить. Я спросил, потому что… ну… не хотелось бы, чтобы ты… с первым встречным…
– Видишь ли, – перебила его Мишель. – Моим первым встречным был ты. А Руди – совсем другое дело. Тут даже никакого сравнения быть не может.
Он некоторое время обдумывал ее ответ, видимо затрудняясь, как следует его понимать.
– Я очень рад, что у тебя все хорошо. Знаешь, Мишель… – Он доверительно положил ей ладонь на голое плечо, но она отстранилась от него, как от постороннего человека, позволившего себе вольность, и проговорила отрывисто:
– Извини, Винс, там стоит Хелен, мне нужно кое-что у нее спросить…
Она залпом допила коктейль и отошла от столика, недовольная собой. Разве была необходимость так врать? Но не было никакого желания объяснять Винсу подробности своей жизни.
И все-таки ты хотела опять доказать ему, что ваше расставание тебя нисколько не задело…
Помедлив немного, Мишель храбро обернулась… и увидела пустой диван. Ни Руди, ни Люси не было. У Мишель внезапно подкатила тошнота к горлу, и сердце полетело куда-то вниз, в пустоту. Тут зазвучала песня Мадонны "Фрозен", и внезапно чья-то рука коснулась ее локтя.
Обернувшись, она вздрогнула от неожиданности. Рядом стоял Руди.
– Потанцуем?
Камень, давивший на грудь, исчез, и вместо него разлилось блаженное тепло.
– А твоя нога? – спросила она с сомнением, но сама уже опустила на его широкие плечи свои маленькие горячие ладони.
– Ногу полезно разминать. После утренней пробежки она чувствует себя значительно лучше.
Он привлек ее к себе за талию, они посмотрели друг другу в глаза, и вся комната и бывшие в ней люди окончательно перестали существовать для Мишель. С каждым мгновением жар от рук Руди все глубже проникал внутрь ее тела, а по спине пробежали мурашки.
– Ты успел побеседовать с Люси? – спросила Мишель, стараясь, чтобы голос звучал как можно более равнодушно. Ей просто необходимо было заговорить о чем-то, чтобы хоть немного отвлечься от своих ощущений, которые сбивали ее с толку и даже пугали.
– Так, перекинулись парой слов.
– Ведь она красивая, очень красивая, правда? – спросила Мишель и посмотрела на него выжидающе.
– Разве? – Он, кажется, искренне удивился. – Мне так не показалось. Наверное, она не совсем в моем вкусе.
– Все всегда от нее в восхищении, – задумчиво проговорила Мишель.
Вот сейчас ему следует сказать: "Здесь есть кто-то покрасивее". Но он не сказал.
– Ты к ней сильно привязана?
– Если она что-то тебе и наболтала, это не надо принимать слишком всерьез, – произнесла Мишель и замолчала, потупившись.
Руди танцевал прекрасно, и сейчас его хромота была даже менее заметна, чем при ходьбе. Он словно забыл, что хромает, и вел ее бережно и уверенно.
Ей вдруг захотелось остановиться, прижаться к нему всем телом, обхватить руками шею, ощутить его тело каждой своей клеточкой. Желание было таким неожиданным и сильным, что все лицо ее запылало.
– Знаешь что, – сказала она, снова поднимая взгляд. Она даже сама не знала, что скажет дальше. Впрочем, от выпитых коктейлей сейчас самое невозможное казалось простым и легким. Совсем близко Мишель увидела его глаза, темные и глубокие, и они смотрели на ее губы… с вполне угадываемым намерением. Он посмотрел ей в глаза, и она увидела в них отражение собственного желания. Ошибки быть не могло. – Мне хочется уйти отсюда прямо сейчас, – пробормотала она, не отводя глаз.
И услышала, как он задержал дыхание.
– Ни с кем не прощаясь?