Пройдя к высокой резной кровати, богато задрапированной у изголовья бархатными складками балдахина, она поставила поднос с омлетом на прикроватный тумбу. Маленькая щуплая старуха в кружевном малиновом пеньюаре сидела, опершись на пухлые подушки, и следила за нею колючими черными глазками. Несмотря на весьма преклонный возраст она даже читала без очков и резво ходила на своих двоих.
– А ведь у меня для вас есть прекрасные новости. Ваш замечательный пес нашелся! - горничная подошла к ближнему высокому окну и раздернула тяжелые шторы в стороны, заливая комнату светом.
– Мой Рудик? Вернулся? - щуплые скрюченные руки Зухры затряслись, и крошечная чашка зазвенела на прозрачном фарфоровом блюдце.
– Именно так, мне только что сказали об этом в буфетной, - горничная прошла ко второму окну, так же по-деловому раскрывая шторы.
– Где он?! Почему его не привели?! - чашка полетела в сторону, разбиваясь в пыль.
– Он в котельной. Он весь вымазался в грязи, продрог и очень устал. Сначала необходимо его отмыть и…
– Рудик! Где мой Рудик! Безмозглая дура! Немедленной подойди сюда и помоги мне одеться!
Спустя две минуты горничная уже вела быстро семенящую старушку в дальнюю часть двора, туда, где в котельной у гостевого дома ждал её самый любимый друг. Обутые в лёгкие домашние туфли ноги неслышно прошли по мощеным натуральным камнем ступеням вниз. В котельной, к изумлению хозяйки, оказалось довольно холодно, и она зябко куталась в подбитый норкой халат, спускалась в основное помещение.
Наконец, когда они одолели последнюю ступень, старушка вошла в подсобку с дорогой каменной облицовкой на стенах. Тяжелая металлическая дверь за спиной глухо лязгнула, но она смотрела только вперёд. Только на лежащего в центре комнаты массивного мускулистого пса с некогда лоснящейся шкурой.
Красавец-пёс, казалось, приходил в себя ото сна. Он тряс крупной головой с коротко купированными ушами, часто облизываясь и пуская стеклянные слюни.
– Рудик, мой мальчик, иди сюда, мой золотой! - она шаркнула в его сторону, но отчего-то застыла.
***
Пёс мотнул головой в сторону прозвучавшего голоса. Он в самом деле только недавно отошел от наркоза, антидот подействовал исправно, оставляя после себя невыносимую ломоту во всем теле. Его нос нервно дернулся, принюхиваясь к появившемуся хорошо знакомому запаху.
В этот момент в дальнем углу ожил небольшой приборчик, издавая практически не слышные звуки, характерные для разряда электрического тока. По мощному телу животного пробежала судорога.
Он приподнялся и встал, пошатываясь на нетвёрдых ещё лапах. Сделал пару коротких шагов вперёд и остановился, возвышаясь во весь свой внушительный рост. Казалось, он заполнил собою все замкнутое пространство каменного мешка, потому что из глубины его груди доносился низкий вибрирующий гул, ещё не переходящий в рык. Крутые черные бока с подпалинами шоколадного цвета тяжело вздымались и подрагивали от волн мелких судорог, то и дело прокатывающихся по корпусу от шеи до основания хвоста, который в свою очередь не переставал подрагивать от возбуждения.
– Рудик, Рудольфик, ты что, не узнал мамочку? - неприятное внутреннее предчувствие удержало её от порыва кинуться к любимцу, а в углу комнаты снова стрекотнул передатчик.
– Псина снова вздрогнула, его ноздри раздулись, а глаза дико завращались в орбитах, сверкая желтоватыми с кровью белками. Пёс хрипло задышал, раскрывая пасть с желтоватыми клыками, с которых тягучими тяжами свисала пенистая слюна. Стрекотание повторилось, пёс с шумом облизнулся и, пригибая голову ниже, глухо зарычал.
– Именно в этот момент старушка начала осознавать, что, возможно, ей не стоит сегодня пытаться приблизиться к питомцу, и сделала осторожный шаг назад.
– Малыш, мамочка сейчас принесёт тебе покушать… Много-много вкусных сухариков. Ты, наверное, просто устал и хочешь кушать. –
Она протянула руку к дверной ручке и попыталась открыть дверь. Ручка не поддавалась. Дверь была заперта с внешней стороны. Потеряв все самообладание она, не поворачиваясь к собаке спиной, начала колотить по металлической поверхности. Она неистово кричала и грязно ругалась, посылая проклятия и суля кару всем, кто так и не спешил ей на помощь. Лишь признав, что вряд ли кто мог услышать её крики из полуподвальной котельной в отдалении от хозяйского дома, она растерянно повернулась к собаке. Пёс окончательно ошалел от шума и гомона, который сливался с все нарастающим низкочастотным сигналом динамика, заставляя его воспаленный мозг плавится от нагрузки. Он скалил пасть, щедро заливая пол пенистой слюной, его налитые кровью глаза смотрели исподлобья на мельтешащую и размахивающую рукам старуху. он крадучись приближался к ней все ближе и ближе, припадая на передние лапы , а рык, сотрясающий его мощную грудную клетку и отражающийся от стен, напоминал раскаты надвигающегося грома.
Она быстро перебирала онемевшими от страха губами, шепча ласковые прозвища и умоляя взбесившегося монстра не трогать свою мамочку. В интуитивном жесте самозащиты её артритные ладони попытались прикрыть горло и лицо, но именно этот жест и стал триггером, тем спущенным курком, который взорвал пропитанное кровавым безумием и диким напряжение пространство. Словно пружины, мощные лапы взвились в длинном прыжке. Ещё долгие шесть минут из-за запертой металлической двери котельной доносились душераздирающие крики старухи, чавканье и рычание взбесившегося пса. Когда все смолкло, горничная отправила смс и, отворив замок, удалилась.
***
Ахмед пнул носком сапога мужчину, валяющегося на окровавленном бетонном полу котельной, и повернулся к Рустаму. Тот невольно отшатнулся от босса, чье лицо походило на перекошенную маску. Левый глаз Нармузинова нервно дергался и начал слезиться, на лбу пульсировала жилка. Рустам подал платок, но Ахмед даже не заметил. Оттолкнул руку и снова пнул начальника охраны, а потом еще и еще, до кровавого месива. В бешеном остервенении. Под подошвой хрустели кости, и вскоре вопли несчастного начали стихать, отталкиваясь эхом от стен.
Никто не решался сказать ни слова. Ахмед издавал странные сипящие звуки, он задыхался, но продолжал бить свою жертву, а потом вытащил пистолет и выпустил в голову Рашида, начальника охраны Зухры Фархатовны, всю обойму. Мозги разлетелись в разные стороны, забрызгав стены и белые рубашки людей Нармузинова. Никто не пошевелился, только лица утерли и, замерев, смотрели на хозяина, как верные псы. Одно его слово - и от страха они раздерут друг дружку.
- Дай свой ствол!
Рустам подал, и Ахмед пулей вылетел на улицу, где, опустив голову, стояла вся прислуга и охрана дома.
Раздалось несколько выстрелов и трое охранников замертво упали на землю.
Дрожащей рукой Ахмед отшвырнул пистолет и повернулся к Рустаму. Он до сих пор не сказал ни слова, но Рустам хорошо знал своего друга и начальника, чтобы понимать без слов.
- Пса пристрелили, как только открыли котельную. Уже было поздно, Ахмед. Он ее…
Нармузинов стиснул челюсти до скрежета, тяжело дыша, сжимая и разжимая кулаки. Кажется, он обезумел.
- На вскрытие!
- Тело твоей матери… - Рустам осекся, - Зухру Фархатовну не вскрывали, ждали твоих распоряжений.
- Пса, - Ахмед задыхался, - пса на вскрытие. Убрать здесь. Прислугу допросить! - Поднял голову и посмотрел Рустаму в глаза, - Нет, не допросить – пытать. Каждую тварь в этом доме пытать. Кто смотрел за псом?
- Некий Абдулла, но его уволили после того как пес пропал.
- Найти и тоже пытать. Из дома никто не выйдет, пока мы не узнаем, кто это сделал.
- Брат, ты прости, я понимаю, хреново тебе, с матерью горе такое… но пес… порода бойцовская, Ахмед. Натасканный он на людей, вернулся голодный. Это несчастный случай.
Ахмед схватил Рустама за шиворот и зашипел ему в лицо, выпучив глаза, брызжа слюной.
- Я НЕ ВЕРЮ В НЕСЧАСТНЫЕ СЛУЧАИ! В моем доме не бывает и не будет несчастных случаев. Всегда есть виноватая мразь, и я ее найду. Найду, мать твою.
Ахмед рывком обнял Рустама и тот махнул всем рукой, чтоб ушли.
Охрана потащила трупы за ноги со двора к небольшому минивену за воротами.
- Тихо, дорогой. Тихо. Прими мои искренние соболезнования.
- К дьяволу соболезнования. Это была моя мать! Я не видел ее больше года! И не успел… не успел, Рустам! Не успел!
- Идем в дом, Ахмед. Там поговорим. Похороны организовывать надо. До захода солнца бы успеть.
- Вы все обыскали здесь?
- Обыскиваем… миллиметр за миллиметром… по периметру.
- Хорошо ищите! Ищите так, будто тут спрятаны бриллианты.
Они говорили, пока Ахмед поднимался по лестнице на второй этаж к кабинету. Ему ужасно хотелось нюхнуть, но он не смел. Только не в доме родителей. Все тело покрылось испариной и дрожало мелкой дрожью. Вошел в кабинет и закрыл дверь перед носом Рустама, показывая, что хочет побыть один.
Ему сообщили об этом утром, он как раз закончил снимать очередное горячее видео с тремя негритянками, которых ему привезли из Сомали по личному заказу. Экзотика оказалась не в его вкусе и посередине сеанса он позвал гостей развлекаться с девочками, а сам ушел к себе в спальню. Последнее время его вообще ничего не развлекало и не доставляло удовольствие. Мерзкое предчувствие покоя не давало. Бакит снился пару раз изувеченный. Какие-то вязкие кошмары, в которых вороны клевали глаза мертвому брату. Раньше в эту хрень никогда не верил, а тут наяву успокоиться не мог после этих снов.