Которое никому не принесет вреда, практически никого не затронет, совершенно никому не навредит. Ведь Марк совершенно не опасен. – Он успел заметить, как ее губы на какое-то мимолетное мгновение исказила кривая гримаса, которая, впрочем, тут же исчезла, будто ее никогда и не было. – Он просто-напросто дурак. Не более того...
У Тида вдруг появилось смутное, однако при этом какое-то вполне осязаемое ощущение того, что он находится где-то совершенно в другом месте и со стороны наблюдает за двумя фигурами, сидящими на постели номера коттеджа в курортном кемпинге, наблюдает бесстрастно, объективно, даже несколько язвительно... Ведь какими бы душевными взглядами этим двоим ни удавалось обмениваться друг с другом, какими бы открыто призывными ни были ее игра ноготками на тыльной стороне его руки и постоянные соблазнительные наклоны вперед в его сторону, чтобы увеличить обзор своих прелестей, все это оставалось не более чем довольно банальной сценой, которая ни ему, ни ей отнюдь не делала чести... Интересно, невольно подумалось ему, уж не этой ли банальностью происходящего между ними, не отвратительностью ли той самой сделки, которую она только что ему предложила, вызвано его столь внезапно возникшее желание унизить ее?
– Полагаю, мне требуется это хорошенько обдумать.
Она уставилась на него:
– Обдумать? Хорошенько обдумать? С чего бы это? Зачем?!
– Мне ведь надо дать тебе обещание, так? Возможно, маленькое, как ты говоришь, совсем маленькое, но, тем не менее, обещание. Потому что ты просишь об этом.
– Нет, нет, Тид, только потому, что, надеюсь, я для тебя кое-что значу. Вот почему.
– Конечно же значишь, котеночек. Ты для меня очень даже много значишь.
Фелисия неторопливым движением сняла темные очки в массивной роговой оправе, положила их на постель рядом с собой и слегка откинулась назад, обхватив себя руками и глядя на него одной из своих неотразимых «застенчивых» улыбок.
– А знаешь, вообще-то сейчас совсем не так поздно, как мне почему-то показалось вначале... Давай покажи мне, что именно я для тебя значу, Тид.
– Слабый выстрел, Фелис. Считай, что промахнулась.
Она заметно напряглась:
– И как это прикажешь понимать?
– Сначала ты все делала вроде бы безупречно, но когда дело дошло до постели, то здесь... здесь все стало происходить слишком уж расчетливо и предельно точно. Будто мы это уже не один раз детально репетировали. Твои бешеные всхлипывания и стоны страсти, четко размеренные оргазмы... Все ты делала точно по заранее намеченному плану, не изменяя себе, не отходя от него ни на шаг, ни на самую маленькую запятую, ни на самое крошечное двоеточие!
Первые несколько мгновений ее лицо оставалось совершенно невыразительным, в течение которых Тид тем не менее буквально физически услышал, как в ее мозгу что-то тихо, но достаточно отчетливо щелкнуло – очевидно, окончательное решение. Затем Фелисия Карбой, резко развернувшись и вскинув обе ноги высоко в воздух, упала спиной ему на колени. И снова «страстно», призывно на него посмотрела. Только на этот раз снизу вверх, а не наоборот...
– Конечно же именно так оно и было, Тид, – двусмысленно улыбнувшись, с неожиданной готовностью согласилась она. – Раньше. Но теперь у нас все будет иначе. Знаешь, наверное, я просто не до конца понимала, что во мне сидит это... а когда ты все так ясно и доходчиво объяснил... Кроме того, раз уж я знаю, что ты готов помочь моему глупенькому Марку, то можно спокойно убрать и все остальные барьеры. Вплоть до самого последнего, Тид! Зато теперь они нам больше не нужны. Совсем не нужны! Просто ни к чему...