Я усмехаюсь, а потом вдруг почему-то вспоминаю Эриха. Вспоминаю, как зашивала его рану, как укрывала теплым одеялом… Встряхиваю головой и сцепляю в замок пальцы, ощутив себя вновь грустной и потерянной. Когда этот человек испарится из моих мыслей?
- Ты чего? - спрашивает Лиз.
- Я?
- Нет, я. Ты мнешь ладони, значит, тебя что-то волнует.
- Просто… - запинаюсь и поджимаю губы, - многое произошло, пока тебя не было.
- Да уж. Я слышала о стипендиях. Мой отец в ярости! Он перевернул сегодня стол в кабинете, представляешь? Я его таким давно не видела.
- Людям не по нраву, что Нижний и Верхний Эдем сталкивают.
- Не просто сталкивают. Нас заставляют контактировать, принимать друг друга. Это ведь чушь, согласись. Кому нужны-то проблемы? Трудно представить, во что превратится университет, когда приедут эти дикари.
- Они не дикари.
- Откуда знаешь? Будто бы общалась хотя бы с одним из них.
- Общалась, - вдруг горячо восклицаю я и вижу, как лицо подруги вытягивается. Тут же я жалею, что не прикусила язык. Черт. - То есть…, я…
- Подожди. Что? Ты серьезно? - Лиз округляет глаза. - Не шути так, подруга.
- Это вышло случайно!
- О, нет. Не может быть…
- Его ранили. На площади, и он почему-то оказался здесь. Я помогла ему.
- Святая Мария и Иосиф, - задыхается девушка, - ты спасла жизнь одному из них? О, твой отец сдерет с тебя шкуру! О чем ты только думала?
- Никто об этом не знает. И не узнает.
- Адора, иногда мне кажется, что у тебя не все в порядке с головой. У меня даже есть своя теория на этот счет.
- Какая еще теория?
- Теория о том, что тебе жить надоело, и ты пытаешься накликать неприятности. Как ты думаешь, спас бы он тебя, если бы ты в этом нуждалась? Нет. Дикари только и думают о том, как бы сжить нас со свету. Вспомни, что они сделали с Джорданом? Или же ты уже забыла, как весь городок стоял на ушах?
- Джордан был идиотом.
- Если бы всем идиотам ломали ноги, Верхний Эдем славился бы инвалидами.
- Он сам напросился, как и каждый, кто ходит на площадь, махать кулаками.
- И, тем не менее, это не помешало тебе спасти дикаря. - Хмыкает Лиз. - Сама себе противоречишь, Дор. И где он сейчас?
- Не знаю.
- Как это не знаешь?
- Мы не виделись почти месяц. Думаю, он вернулся к своей семье.
- И какой он? Неотесанный, верно? Папа говорит, что они варятся в своей злости, и им нельзя доверять. Нечастные люди.
- Он был вполне нормальным, - осторожно шепчу я.
- Нормальным? Это как вообще?
- Он не кидался на меня и не орал, и он воспитанный, пусть немного грубый. У таких людей много достоинств, Лиз. Я уверена, он никогда бы не сделал мне больно.
- О, ты его защищаешь.
- Нет! Он просто… - глубоко выдыхаю, - он заставлял меня смеяться.
- Это не так-то сложно, когда хорошо тебя знаешь.
- Выходит, случайный незнакомец знал меня лучше остальных.
Подруга недоуменно отворачивается и начинает кусать губы. Она всегда так делает, когда волнуется. Во время итоговых тестов ее губы в мелких красноватых трещинках.
- Тебя всегда тянуло к ним, ты сумасшедшая, Дор.
- Все в прошлом.
- Но ты думаешь об этом до сих пор.
- Не думаю, - вру я и громко выдыхаю. - Давай мы сделаем вид, что я тебе ничего не говорила. Лучше пойдем на улицу, погода - замечательная, а уже через пару дней времени на прогулки не будет.
- Это у тебя его не будет, - отмахивается Лиз, смеясь. - Я не так помешана на учебе.
Это потому, что ты не пытаешься сбежать от своей семьи, а я лучше погрязну лицом в книгах, чем выплыву наружу и столкнусь взглядом с родителями и братом. Каждый раз это предотвращает конфликты и ненужные встречи, и я отчаянно поглощаю знания, ведь у меня нет иного выхода. Только так я оказываюсь вдалеке от своей семьи, и только так мне не приходится ощущать себя брошенной и покинутой.
Я не произношу мыслей вслух.
* * *
Утром понедельника я надеваю белую юбку-карандаш и черный пиджак, под стать университетской форме. На груди у меня герб Андреа Висконти, маркиза Миланского, на котором изображены два льва, держащих корону. Волосы я сплетаю в косу. Она выходит пышной и блестящей от солнца, будто я вплела золотистые нити.
Университет Висконти - исследовательский университет, расположенный на берегу Броукри к северу от стены. Средневековый фасад вводит всех заблуждение, поскольку за ним прячется современное здание - сердце университета. Большинство ребят, так же как и я, прячутся от родителей в библиотеке, - такой же широкой, как и река, на которой стоит наш город, - или в исследовательских центрах. В коридорах всегда полно людей, одетых в черно-белую форму, с яркими гербами на груди, смеющихся и молчащих, избалованных и застенчивых, счастливых и одиноких. Здание высокое с куполообразной крышей и пятью колоннами, удерживающими массивную, желтовато-серую конструкцию, а перед главным входом расположена квадратная мини-площадь, где часто собираются студенты до начала семинаров или лекций. Сегодня здесь не найти свободного места. У ступеней столпились репортеры, то и дело щелкают вспышки камер, и стоит такой гул, что я невольно морщусь и прикрываю ладонями уши. Просто невыносимо.
- Говорят, они скоро прибудут, - сообщает Лиз. На ней черная блуза и белые штаны с завышенной талией. В руках подруга сжимает несколько книг. - На улице даже учителя, а в здании так пусто, что можно услышать дыхание охраны.
- Тогда пойдем внутрь, у меня болит голова.
- Не хочешь их увидеть?
- Они не экспонаты в музее.
- Ты как всегда недовольна, да? - спрашивает Мэлот, внезапно появившийся рядом. Он засовывает руки в карманы идеально-выглаженных черных брюк и усмехается. - Ты и не думаешь, улыбнуться, верно.
- Я хочу уйти.
- Говорят, с нами будет учиться сын Ривера.
- Что? - Лиз округляет глаза. - Сын "палача"? Куда смотрит Канцлер, я не понимаю!
- Я слышал, он бешенный.
- Мой отец придет в ярость. Что если этот сынок накинется на нас?
- Люди из Нижнего Эдема - не звери, - вспыляю я. - Они ничего нам не сделают. Не хочу толпиться здесь. Я пойду в здание.
Тяжело выдыхаю и прорываюсь к главному входу. Людей так много, что я то и дело спотыкаюсь о чьи-то ноги. Наверно, на ступенях собрались все студенты, преподаватели и обслуживающий персонал университета. С красными от волнения и любопытства лицами они стоят и смотрят в сторону главной дороги, откуда должен приехать автобус с новыми учениками. Выглядит это смешно и нелепо, будто изголодавшиеся люди глядят на небо и ждут ливня, который спас бы их урожай. Возникает вопрос: кто же здесь дикари? Каждый второй - ребенок обеспеченный и самовлюбленный. Остальные - еще более богаты. И, все же, это не мешает им смотреть на изгиб дороги, как на Манну Небесную, словно ничего у них больше в жизни интересного не происходит. Хм, возможно, так и есть, и я зря гляжу в их возбужденные лица с отвращением.
Наконец, оказываюсь внутри. Вздыхаю и наслаждаюсь тишиной. Мои туфли стучат о мраморный пол, сводчатые потолки сверкают в лучах раннего солнца, которое освещает фрески удивительной красоты. В стенах университета я ощущаю себя мелкой песчинкой в огромном мире, полном загадок и тайн. По коридорам витает запах знаний. Никто никогда меня не понимает, но я точно знаю, как пахнет учеба. Она пахнет новыми или же старыми книгами, она пахнет деревянными шкафами, карандашной стружкой и чернилами. Никто не смог бы описать свои чувства, который он испытывает, когда поднимается по широким лестницам, касается пальцами гладких, немного стертых перил. А я могу. В моей груди не просто становится тепло, там взрывается пламя, которое заставляет меня чувствовать себя живой. Здесь я - не тень. Книги всегда примут, независимо от того, какой ты человек, что ты любишь, и где живешь. Для книг - все равны, и любой способен окунуться в мир науки или литературы, оказаться посреди географических карт или углубиться в изучение своих же клеток. Ведь учеба - это квест, который должен пройти каждый. Повсюду разбросаны подсказки, на книжных полках есть ответы, тебе остается только носиться по этажам и не терять ни минуты, поглощая все больше и больше.
- Мисс де Веро! Почему вы не на улице?
Я оборачиваюсь и вижу профессора Клевера по естественным наукам. Это немножко полноватый и неуклюжий мужчина с широкими ладонями и толстыми пальцами. Никто не любит его лекции, потому что он эмоционально объясняет темы и потому плюется на тех несчастных, что сидят впереди. Приходится садиться на задние парты, но места хватает не всем. В итоге перед началом каждой пары у его кабинета толпится целая очередь. Клевер же считает, что дело в его необычайном таланте, как учителя.
- Я решила, что встречающих и так много, - подрагиваю губами.
- Тогда, полагаю, вы направляетесь в кафедральный зал.
- Да.
- Не буду вас задерживать! И жду на своих лекциях.
Непременно! Лишь бы только не в первом ряду. Я проворачиваюсь на носках и иду в сторону главного холла, где так же светло, как и на улице, благодаря огромным окнам во всю стену. Меня ослепляют утренние лучи. Я прикрываю пальцами глаза и выдыхаю, как никогда ощущая себя отчужденной. Пустота такая родная, но даже родственники могут и умеют обижать. Уж я-то знаю. В такой тишине и любимые стены становятся клеткой.