Я недоуменно замираю, а затем бросаю взгляд на Эриха. Его держат под руки, но он не глядит на друзей, он смотрит на меня, и мое сердце подскакивает к горлу. У парня все лицо изрезано мелкими царапинками от битого стекла. Братец удачно разбил о его голову ни одну тарелку, и теперь, наверняка, останутся шрамы.
- Папа сказал затеять драку?
- Папа сказал сжить сына Ривера со свету. - Мэлот впервые обнимает меня, наверно, потому, что никто больше не кинулся ему на помощь. Такова цена славы: лживой и очень характерной подруги, для которой нет правил. - И я сделаю это. Я не подведу отца.
Мне становится страшно. Оттаскиваю брата в сторону здания, а сама смотрю в глаза Эриха. Он тоже на меня смотрит. В этот момент мне кажется, что пропасть между нами не просто стала огромной. Она стала бездонной.
Неожиданно Мэлот крепко стискивает меня за плечо. Его ноги тормозят о землю, и, обернувшись, я вижу перед собою деканшу. Обервилль похожа на призрака, решившего в то же время побыть и маньяком-убийцей, и умалишенным психопатом, и глаза у нее ярко блестят, переливаясь изумрудными искрами.
- Что происходит, - шипит она. Ее костлявые плечи, торчат, будто пики. - Что здесь творится, де Веро? Что вы натворили?
- Добрый день, - смеется брат, - а мы как раз…
- Что вы сделали! Ривера? Немедленно подойдите ко мне! Вы тоже замешаны?
- Это несчастный случай, - быстро вставляю я. Глаза Вилли впиваются в меня, будто стрелы, и я нервно сглатываю. - Они неправильно друг друга поняли.
- Кто разбил стекло?
- Какая разница? - смахнув кровь с лица, прыскает Эрих. - Только не говорите, что у вас не хватит денег поставить новое. Одним больше, одним меньше.
Ох, эта его любовь говорить то, что первое приходит на ум. Я недовольно гляжу на него и уже представляю, как деканша впивается ногтями в его плечи, прогрызает зубами в его шее огромную дыру. А она, тем временем, сцепляет за спиной в замок руки. Плохой и опасный знак. Обычно она так делает, когда собирается сообщить о том, какой ты тупой и безнадежный человек. Правда, на этот раз ее голос остается тихим. Она подходит к Эриху, останавливается напротив его лица. Наклоняется и шепчет:
- Разница лишь в том, мистер Ривера, кто именно заплатит эти деньги. Но если вам и вашей семье - все равно, хм… - она улыбается, - возьмете ответственность на себя.
В глазах Эриха ярость. Он вырывается вперед, но его ловко перехватывает высокий, темноволосый парень, жутко похожий на самого Эриха. Его лицо немного смугловатое, в глазах черный холод. Он оттаскивает друга назад и рычит:
- Не надо.
- Отпусти, Марко. - Тот сбрасывает его руку и вновь переводит взгляд на Вилли. - Вы меня в этом обвиняете только потому, что я не отсюда.
- Какой догадливый, - смеется Мэлот. - Пять балов, дикарь.
- Я обвиняю вас, - восклицает Обервилль, - потому, что вы посмели разговаривать со мной в подобном тоне. И мне все равно, откуда вы. Расплатитесь за свой острый язык.
- Я не собираюсь платить.
- Заплатит ваша семья. Если не умрет с голода. Уже ощущаете вину, мистер Ривера?
- Не будьте такой жестокой, - вновь протягивает мой брат. Он отходит от меня и без особо энтузиазма разминает спину. - Вы же не хотите увидеть, как он плачет. Хотя, готов поспорить, это занимательное зрелище.
- Не такое занимательное, как смотреть, как ты передвигаешься на сломанных ногах.
Парни рвутся навстречу друг другу, но я встаю между ними и громко восклицаю:
- Хватит! - Широко распахиваю глаза. - Боже мой, успокойтесь. Декан Обервилль, я это сделала. - Тяжело выдыхаю и краем глаза замечаю, как, в образовавшейся толпе, Лиз хватается руками за лицо. Она, наверняка, считает меня сумасшедшей.
- Что сделали, мисс де Веро?
- Я…, я разбила стекло…, но я просто хотела привлечь внимание, ведь они дрались и могли покалечить друг друга. Я даже не знаю, что на меня нашло, - сглатываю. Деканша испепеляет яростью. - Простите. Это моя вина.
Повисает тишина. Мне внезапно кажется, что не слышно ничего, кроме стука моего сердца. Я гордо вскидываю подбородок и думаю: будь, что будет. Наплевать на Вилли, на Мэлота. На всех наплевать. Я знаю, родители отыграются на мне дома, но какая разница? У них всегда находились причины меня ненавидеть. А теперь они действительно могут за что-то зацепиться. Так даже интересней.
- Вы, трое, - Обервилль глядит на Эриха, Мэлота и останавливается на мне. - Живо в мой кабинет. И чтобы ни звука.
Она ловко разворачивается на высоких каблуках, и улица взрывается шумом, смехом и охами. Ребята начинают перекидываться ошеломленными взглядами, а мы шествуем за деканшей, опустив вниз головы. В какой-то момент мне кажется, что нас ведут на казнь. О чем люди думают в такие моменты? Понятия не имею. Я плетусь за братом, рассматривая носки туфель, а время замедляется, играя с моими волосами на легком ветру. Чувствую на себе взгляд Эриха, он идет позади. Наверно, ему трудно переставлять ноги, как и Мэлоту. Мой брат хромает и периодически опирается ладонями о первое, что попадется, но я рада, что ему плохо. Возможно, это неправильно, но пусть немного пострадает. Слишком часто ему с рук сходит то, что он делает с другими людьми. Теперь сам помучается.
Мы поднимаемся по витиеватой лестнице и оказываемся в широком холле, где тихо, и мигают тусклые лампы. Стены исписаны фресками, два гигантских льва, изображенных на гербе школы, высечены в гигантские статуи, которые держат не корону, а дверь. За ней кабинет мисси Обервилль, наверняка, не менее шикарный. Но я не берусь судить, потому что никогда прежде не оказывалась по ту сторону.
- Вы первый, мистер де Веро. А вы, - она глядит на меня и Эриха, - ожидаете.
Брат с деканшей уходят, а я вдруг понимаю, что осталась с Ривера наедине. Тут же в моей груди взывает сирена. Я нарочито не смотрю на парня, решительно подхожу к стулу у стены и усаживаюсь, скрестив на груди руки. Главное, держать все под контролем. Этот парень не обидит меня, если я не позволю. Но от своих же мыслей мне становится тошно. Я чувствую, как кровь приливает к голове, и мой лоб покрывается испариной, как будто в коридорах завывает обжигающий ветер. Черт.
Внезапно Эрих садится рядом. Я слышу, как скрипит кресло, и стискиваю зубы. Мне нельзя смотреть на него, но я смотрю, потому что никак не могу выкинуть мысли об этом парне из головы. Идиотка.
К моему огромному удивлению, Эрих тоже на меня смотрит.
- Что? - спрашиваю я быстрее, чем успеваю подумать.
- Ничего.
- Ничего?
- Да. - Парень отворачивается, сцепив перед собой пальцы. - Ничего.
Откидываюсь в кресле и закрываю глаза. Можно представить, будто со мной ничего не происходит. Будто я не знаю Эриха, а мой брат не беседует с деканом. Да и меня участь эта не поджидает, если хорошо притвориться. С закрытыми глазами живут многие люди, и они даже не замечают этого. Так, чем я хуже?
- Хотя знаешь, - неожиданно нарушает тишину Эрих и выдыхает, - мне есть, что тебе сказать, Дора.
Я устало гляжу на парня.
- Боюсь, ты меня ничем не удивишь, Эрих.
- Да, удивить друг друга будет сложно. Все самое интересное, мы уже предъявили.
- Почему ты говоришь со мной в таком тоне? - не понимаю я, исследуя недовольное лицо Эриха. - Что я тебе сделала? В чем виновата? Прости, что мой отец - де Веро.
- Ты соврала.
- Но и ты тоже.
- Я просто умолчал, - парирует парень, - а ты сказала, что твои родители обычные и ничем не примечательные жители Верхнего Эдема.
- И что теперь? Какая разница, Эрих? - я придвигаюсь ближе к парню. - Что тебе до моих родителей? Неужели это так важно?
- Из-за твоего отца гибнут люди на моей стороне, - горячо восклицает он, - а тебе это не кажется важным?
- То, что делает мой отец, меня никак не касается!
- Он - твоя семья!
- Как и "палач" - твоя семья. Но это не дает мне повод тебя ненавидеть. - Я гляжу на парня и покачиваю головой. - Ты такой же, как остальные. Живешь в мире, где есть лишь черное и белое. Но это глупо! Человека нужно судить по его поступкам, а не по поступкам его родителей.
- Ты красиво говоришь, - зло усмехается он, - наверняка, влияние книг. Свои мысли у тебя-то есть? Или всю информацию ты берешь из текста?
- Не верю, что это твои слова.
- А чьи же еще?
Я разочарованно поджимаю губы. Смотрю на израненное лицо парня и неожиданно не испытываю ни капли сожаления. Правда, в груди все равно силками стиснуты органы, а глаза пылают гневом. Ошибиться в человеке так же больно, как и потерять его. Жаль, что раньше я об этом не догадывалась.
- Что ты замолчала? - спрашивает он, поддавшись вперед. У него все те же глаза, но я не вижу все ту же добрую улыбку. - Больше сказать нечего? Да?
- Я скучала по тебе, Эрих. Боялась, что мы с тобой больше никогда не увидимся. Но лучше бы так и оставалось. - Я смотрю на парня и вижу, как вытягивается его лицо. Мне, наконец, удалось пробить его каменную маску. - Надеюсь, ты добился своего. Я сожалею, что опять тебя встретила. Доволен?
Он молчит. Его острые скулы четко выделяются на фоне мужественного лица. Меня вдруг одолевает желание залечить его раны, вновь, опять. Но затем я слышу:
- Да. Доволен.
И сильнее стискиваю зубы. Стискиваю так, что звон проносится по всей голове. Мне вдруг кажется, что на плечи свалилась тонна странных, неведомых мне раньше проблем, и они настолько тяжелые, что я горблюсь под их весом.
- Отлично, - шепчу я, отвернувшись, - все добились своего.