Они дружили с раннего детства - а потом жизнь развела их, казалось бы, навсегда.
Но случайная новая встреча в далекой стране изменила ВСЕ.
Быть может, именно сейчас для них, по-прежнему одиноких и уже не очень молодых мужчины и женщины, настало время сдержать смешную детскую клятву - и навеки СОЕДИНИТЬ СВОИ СУДЬБЫ?..
"Вернусь к тебе"
Современная бизнес-леди не доверяет НИКОМУ. Даже - СОБСТВЕННОМУ МУЖУ?
Особенно - ЕМУ.
Ведь чем дальше, тем больше сомнений появляется у нее в искренности чувства супруга.
Что же теперь? Развод, одиночество?
Так советуют все. И только странный случайный знакомый снова и снова умоляет ее подождать…
Содержание:
Леший и Кикимора 1
Эпилог 21
Вернусь к тебе 21
Эпилог 41
Bepa Копейко
Леший и Кикимора
Вернусь к тебе
Леший и Кикимора
1
Катерина Николаевна куталась в сине-белый шерстяной плед. Она не знала, как унять дрожь, которая заставляла ее мелко-мелко трястись. Будто у нее болезнь Паркинсона в последней стадии - ходуном ходит туловище, руки, голова, плечи, а главное - мозги. И ты видишь не то, что есть на самом деле. Ты готова поверить в небылицы. Впрочем, какие глупости - в ее возрасте такой болезнью не болеют. Слишком рано. Она же не дедушка самой себе.
Да как она могла - хотя бы на секунду - поверить, что ей сообщили о нем? Что Леший умер на самом деле, да еще семнадцатого октября? Это знаковое число для всякого Лешего!
По старинному поверью, именно в такой день осени, на Ерофея, Леший - полноправный господин леса. Никто из мудрых людей туда носа не сунет - в неистовстве, взбесившись, Леший ломает деревья, гоняет зверей, а потом в изнеможении проваливается под землю… Но не умирает.
Катерина Николаевна поежилась, вспоминая собственное отчаяние, когда услышала новость… Верно, что страх парализует мозги. Могла бы и тогда подумать, что на самом деле ей сообщили. Умер Алекс. Муж Шейлы Вард, англичанки, с которой она знакома по долгу службы.
Так почему она решила, что умер Леший? Могла бы привыкнуть: дурачить людей, исчезать, томить ожиданием, а потом р-раз! - и объявиться как ни в чем не бывало - это его любимое занятие.
Катерина Николаевна, зябко закутавшись в плед, силилась вспомнить, что делала в теперь уже давний осенний день. Что чувствовала, и чувствовала ли вообще что-то особенное? Хорошенькое дело - нырнуть в определенный день своего прошлого. А зачем ей напрягаться и думать?
Она высунула руку из-под пледа и потянулась к столу. Пальцы впились в желтый хвостик закладки темно-синего ежедневника и потащили. Открыла и пролистала ежедневник в обратную сторону.
По ее четким записям можно восстановить всякое телодвижение в любой день. "Впрочем, нет, не каждое, - осадила она себя. - Будь честной. Некоторые телодвижения… не обозначены… Те, которые совершались… вместе с Лешим, но не здесь…"
Вот, нашла она, семнадцатое октября. Она ходила на концерт в Большой зал консерватории. Ее осчастливили - подарили пригласительный билет на два лица, она взяла с собой племянницу Сашу. Да и как не взять - ажиотаж на всю Москву, играл пианист, мировая знаменитость, имя которого - особый знак. Стоит произнести его между прочим, без всякого восторга на лице: мол, слушала Первый концерт Чайковского в его исполнении, - и ты причастна к кругу обласканных самой Судьбой.
Именно такие неспешно прогуливалась в фойе перед концертом, подставляя лица друг другу с одинаковым выражением, которое читалось безошибочно: узнай меня. Даже в тот момент, когда громкими голосами они бросали в пространство: "энергетика личности", "посадка головы"… "сильная кисть", - в лицах ничего не менялось.
Саша, улыбнулась Катерина Николаевна, охотно отвлекаясь от главной мучительной мысли, вела себя как большой щенок, которого запустили с пятачка молодняка на большую площадку для взрослых.
По случаю концерта племянница нарядилась в черный брючный костюм, который они вместе выбирали в весьма приличном магазине - из тех, где не надо, разглядывая вещь, сводить брови, кривить губы и думать: а эта модель какого сезона? Там все как надо: вещи нового сезона - направо, старого - налево, но со скидкой. Они сразу повернули направо.
Саша жмурилась от взглядов в фойе, но причина заключалась не только в новом наряде - высокая, тоненькая девушка восемнадцати лет, с кудрями, похожими на спутанный клубок медной проволоки, искрящейся в свете старинных люстр, не могла остаться без внимания. Когда в нее впивался чей-то жадный взгляд, Саша хватала тетку за руку и шептала:
- Кто это? Я его где-то видела… Может, в телевизоре?
- Он тебя тоже, - шептала в ответ Катерина Николаевна. - Думает, там же…
Дрожь понемногу проходила - Катерина Николаевна знала себя: главное - вовремя перевести, как она называла этот процесс, стрелку мыслей. Что она и делала - думала не о себе, а о Саше.
Концы пледа слегка разошлись, верхний край приподнялся выше подбородка, а нос уткнулся в колючую овечью шерсть. Этот плед ей подарили "дорогие подруги" - женщины из Шотландии. Она шмыгнула носом и уткнулась поглубже - нет, таким пледом нос не вытрешь. "А хвостом шакала вытрешь?" - возник в голове дурацкий вопрос. Вчера две гостьи их комитета, две индианки из племени чибча, которых она угощала чаем в комнате для приемов, перебивая одна другую, уверяли, что самые первые в мире носовые платки появились у их предков. Это были хвосты шакалов.
Катерина Николаевна улыбнулась, отбросила плед и протянула руку к коробочке с салфетками. Выдернув одну из плотной стопки таких же, в сине-белый горошек, приложила сначала к глазам, потом к носу. Не важно, от чего именно остался влажный след на мягкой рифленой бумаге, отмахнулась она, желая сосредоточиться на другом.
Мысль вынырнула внезапно, словно спешила убедить ее окончательно - причин для влаги нет. Их и не было. "Ты ведь помнишь, - уверяла она себя, - когда мировое светило играл Шопена, сонату номер два, ту ее часть, которая - средоточие печали, ты думала о Лешем как о живом? Никакая смертельная тоска не перехватывало горло".
На самом деле на том концерте она думала только о Лешем, потому что каждая клеточка ее тела еще помнила его… Если бы он покинул этот мир навсегда, он не представился бы ей горячим, обжигающим. Они тонко чувствовали друг друга с тех давних пор, как стали Лешим и Кикиморой.
Слушая музыку, Катерина Николаевна видела его таким, как в последнюю встречу. Он лежал рядом с ней на странном для пляжа черном вулканическом песке, зеленовато-серая волна ливийского моря подкатывала к ногам, но вода была такая теплая, что она разрешала ей лизать ступню.
Он прижал ее к себе, дыхание перехватило.
- Да ну тебя, Леший. - Она попыталась высвободиться. - Ты просто какое-то наваждение…
- Научить, как развеять чары Лешего? - спросил он тихо.
- Научи! - во весь голос потребовала она.
- Легко. Попробуй прямо сейчас, - подзуживал он, поглаживая ее по спине.
- Да говори же как!
- Все, что на тебе надето, выверни наизнанку, потом снова надень. - Он быстро отстранился, словно не желая ей мешать.
Глаза Катерины широко открылись, она приподнялась, оглядела себя.
- Снова лешие заморочки, - проворчала она. - На мне же нет ничего. - Потом оглядела его. - На тебе, между прочим, тоже.
- Не избавиться тебе от чар Лешего, моя дорогая Кикимора. - Он засмеялся, обнял ее за шею и снова уложил к себе на горячее от солнца плечо.
- Потому рискнул предложить? - насмешливо фыркнула она.
Леший удовлетворенно хмыкнул:
- Я тоже не могу - до сих пор! - избавиться от твоих чар, хитрая Кикимора.
- Но разве я… - начала она, а он перебил ее:
- Разве нет? Кто серой кошкой прыгнул ко мне в дом и по-хозяйски в нем устроился?
- Что, правда? У тебя поселилась кошка? Думаешь, это я? Вообще-то, по старинным поверьям, Кикимора легко превращается в кошку, - мурлыкающим голосом проговорила она.
- Сам знаю. Я не трогаю это животное и другим не позволяю. Благодарю ее, награждаю чем-нибудь, когда она приносит мне мышку и кладет на коврик возле кровати. Кикимору нельзя обижать. Хотя эта особа иногда тако-ое… выкидывает. - Он нарочито шумно вздохнул.
- Например? - спросила она, путаясь пальцами в густых жестких зарослях на груди Лешего.
- Роняет тарелки…
- Сам роняешь. Я помню, ты всегда размахивал руками, как шпагой, - перебила она Лешего. - Даже когда приходил к нам домой.
- Но я всегда просил прощения у твоей мамы.
- Просил. Она прощала тебя. Какие еще гадости ты терпишь от Кикиморы? Я хочу знать все.
- Когда злишься, ты готова уморить меня голодом. Я поставлю в микроволновку слоеные пирожки, а ты быстренько превратишь их в уголь… и…
- Наверняка они с творогом. Это очень опасно, - перебила она его.
- У нас не бывает пирогов с творогом, - засмеялся он. - Это русские пироги.
- Правда? Значит, Кикимора ошибается… - Она потерлась носом о его плечо.
- Знаешь, что самое удивительное? Не срабатывает таймер, пироги становятся черные, как песок под тобой.
- Скорее, он под тобой. Подо мной - твое тело. - Она уткнулась носом ему в шею. Потом подняла голову и сказала: - Таймер не срабатывает, потому что твою печку надо выкинуть на помойку, Кикимора тут ни при чем.
Леший засмеялся: