"- Но вряд ли они будут летать с тайником внутри, - вспомнила Катерина Николаевна свой голос, она говорила ябедническим тоном настоящей Кикиморы, в роль которой она входила при Лешем легко и свободно.
- А им и не надо, - махнул рукой Леший. - Они будут летать на самолетах".
- Он у вас из… - начала Саша.
- Они оба из Австралии, - поспешила объяснить Катерина Николаевна. - Они куплены в один день у одного мастера.
- Понятно. - Саша вертела перед носом деревянное оружие. Предназначенное для полета в воздухе, оно никуда не летало, кроме как из Сиднея в Москву на самолете.
- У Шейлы ты будешь учиться и работать, помогать по хозяйству.
- За деньги? - спросила Саша.
- Конечно. У тебя учебная виза, она разрешает работать. У тебя оплачен языковой курс на четыре недели, но знай, студенческую визу в Англии можно продлевать до четырех лет.
- Не надо, я найду бумеранг гораздо раньше! - замахала руками Саша. - Иначе Миша налетит на Британию с роем пчел!
- Ладно, успокойся, не угрожай экологической катастрофой Британским островам, - урезонила племянницу Катерина Николаевна.
Она замечала, что чем больше времени проводит с Сашей, тем больше нравится самой себе. Ей казалось, что она заметно помудрела, до Галии, конечно, далеко, но все-таки… Она хорошо ладит с Сашей, девушка охотно проводит с ней время, доверяет ей, если не скрывает своих чувств к Мише Стрельцову.
- Ты поняла, что никакой благотворительности у Шейлы от тебя не ждут? Тебе придется чистить, драить, убирать…
- Ладно, - кивнула Саша. - Обещаю быть терпеливой и покладистой.
Катерина Николаевна засмеялась:
- С интересом посмотрела бы. Но не переусердствуй. Если серьезно, то Шейла будет платить примерно три фунта в час. Значит, если ты отработаешь двадцать часов в неделю, ты сама окупишь еду и заплатишь за комнату.
Саша ухмыльнулась, заставила жесткую прядь лечь за ухо.
- Может быть, Шейла вычтет из этих денег за учебу, а те, что отдала Айрин по моей просьбе, вернет тебе. В общем, сообразишь. Но знаешь, я рада, что ты попадешь в языковую среду. Даже хорошо, что там большинство людей не с совершенным английским, а примерно такого же уровня, какой у тебя. Со многими из курсисток, которых ты увидишь, я встречалась, когда курировала организацию "Матери за мир". Смешные, они даже внесли меня в ежегодник "Кто есть кто" - его издают в Кембридже. Посмотри на меня, ты видишь особу, много потрудившуюся на ниве женского движения!
Она вздернула подбородок, кудри подпрыгнули, почти такие же жесткие, как у племянницы.
- Моя начальница даже обиделась на меня.
- Почему вас, а не ее, да? - сообразила Саша.
- Я честно и прямо сказала, что это произошло по знакомству.
- Значит, там тоже? - Саша скривила губы, подкрашенные помадой с оранжевым оттенком.
- Ты не лучше ее, - фыркнула Катерина Николаевна. - Но правда в том, что дамы знакомы со мной лично, а не с ней. Может быть, она в сто раз больше сделала для женского движения в мире, но они не знакомы с ней лично. По выходным данным они не рекомендуют. У меня есть ксерокс той страницы, где написано мое имя.
- А сама Великая Книга? Где? - Саша пошарила глазами по полкам.
- Ее нет. Не по деньгам, дорогая.
- Ну да!
- То было другое время, мало кто видел живые доллары или фунты. На поездки давали очень скромные суточные. Англичанки хотели скинуться и подарить, но я отказалась. - Она вздохнула, обвела глазами стены, на которых не увидеть даже кусочка обоев - книги, картины, фотографии плотно прижимались друг к другу. - Когда меня не будет, сама определишь, что тебе нужно оставить, а что нет. Переберешь все по листику. Увидишь, прочитаешь.
- Что! Это говорите вы! - Саша вытаращила зеленые глаза. - Да ну вас, - отмахнулась она.
Катерина Николаевна смутилась. Даже Саша догадалась, что это не ее слова.
- Ладно, продолжим. - Катерина Николаевна вздохнула. - Ты поняла, что на курсах у Шейлы учатся дамы из Восточной Европы, из Африки, из Юго-Восточной Азии…
- Это греет, - перебила ее Саша. - Не онемею и не одеревенею со своим английским.
- Теперь моя очередь удивиться! Это говоришь ты! Да ну тебя. - Она в точности повторила Сашины слова.
- Но это правда, - призналась Саша. - При настоящих иностранцах мне страшно открыть рот.
- А кто его не закрывал возле австрийского стенда? Не далее чем три дня назад? Кто говорил что-то про синие глаза?
- Да она сама-то кто? Австриячка. Для нее английский как для меня.
- С комплексами надо прощаться, бурно и навсегда. Поняла?
Саша кивнула.
- Да, еще кое-что про бумеранг. Знаешь, - Катерина Николаевна нахмурилась и потерла переносицу, - там может оказаться не один бумеранг…
- Я притащу все! - Саша вздернула подбородок, из-за уха выпала заткнутая прядь и спиралью уцепилась за нос. Саша привычно подула на нее.
Катерина Николаевна отметила не без удовольствия, что Сашины кудри почти такие же яркие, как у нее самой в ее возрасте. Девочка пошла в Лосевых, а не в отцовскую линию, не в Гордеевых. Хорошо, потому что все Гордеевы брюнеты. Это не слишком здорово - мужчинам больше всего нравятся блондинки, потом - русоволосые, за ними по привлекательности идут рыжие, а брюнетки - на самом последнем месте.
Впрочем, Саше не о чем волноваться. Похоже, прочно и навсегда она прилепила к себе Мишу Стрельцова. В этом девочка тоже пошла в род Лосевых. Сестра Катерины Николаевны, Сашина мать, вышла замуж за первого мужчину, которого полюбила. А она сама - страшно сказать - влюбилась в детстве, еще раньше, чем Саша. И до сих пор в круге Лешего.
Саше это не грозит - Миша не собирается уезжать в Китай или еще куда-то. Разве что в деревню, к пчелам. На дедову пасеку. Катерина Николаевна одобряла выбор племянницы. Теперь, рассматривая жизнь с позиции времени и пространства, которое она изъездила, излетала, исходила, после встреч и разговоров с женщинами из разных стран, она могла сказать совершенно определенно: нет в жизни ничего более необходимого человеку, чем любовь.
Саша поднесла бумеранг к носу, осторожно понюхала.
- Чем пахнет? - спросила Катерина Николаевна. - Ольхой? Можжевельником?
- Все еще пылью, - призналась Саша.
- А раньше от него пахло морем и деревом, - заметила Катерина Николаевна.
Она не сказала Саше, что сильнее всего от бумеранга пахло Лешим. Был ли это запах лосьона после бритья - с легким ароматом соли и йода, или тот аромат носился в морском воздухе, она не знала. Но готова была вдыхать его, заполнить все внутри. Чтобы потом, расставшись, вспоминать и дышать им…
- Я все поняла, - наконец сказала Саша и повесила бумеранг обратно.
Катерина Николаевна оглядела племянницу. Тоненькая, высокая, в черных джинсах и желтой футболке, с кудрями, которые сейчас, в приглушенном свете торшера, приобрели русый оттенок, она выглядела замечательно. На самом деле их можно назвать цвета василькового меда. Однажды Саша удивила ее. Она смотрелась в зеркало то так, то эдак, а потом заявила:
- У меня волосы знаете, какого цвета? Василькового меда.
- Кто тебе сказал? Это что - поэтическая вольность? - спросила Катерина Николаевна.
- Мишин дедушка.
- Как будто мед бывает разных цветов, - фыркнула она. - У него один цвет - медовый.
Саша хмыкнула, открыла рюкзачок, с которым приехала к тетке, вынула пластиковую банку:
- Вот вам васильковый мед. Смотрите и пробуйте. С пасеки Мишиного деда.
А… не тогда ли, вдруг пришло в голову Катерине Николаевне, Саша сказала "да" своему бойфренду? Разглядывая племянницу, она заметила - в ней появилось что-то неуловимое, чего не было - уверенность женщины, догадалась она. Ее тонко чувствуют посторонние мужчины.
Да, конечно, нет сомнений, не дедушка с такой дотошной пристальностью всматривался в цвет Сашиных волос. К тому же с возрастом теряется острота зрения и точность восприятия красок. Это Миша определил цвет ее волос.
А она-то собиралась поговорить с Сашей перед отъездом в Англию еще кое о чем. Предупредить, чтобы не совершила ошибку, не собралась замуж за иностранца.
8
- Давай погрызем фисташки. - Катерина Николаевна указала на керамическую вазу, полную орехов с раскрытыми носиками. Они походили на крошечных рыб, вынутых из воды на берег.
Катерина Николаевна потянула Сашу за рукав, усаживая рядом с собой на диван.
- Плевать - сюда. - Она подвинула к вазе пепельницу из старой латуни. На краю глубокой плошки сидела остроносая лягушка. Намек Лешего, она потрогала себя за нос, в который раз убеждаясь, что Леший страдает аберрацией зрения. Не такой уж у нее длинный нос. Тонкий на конце - да. Но еще никто никогда не сказал ей, что он ее портит… А когда дарил эту пепельницу, то заметил - это не простая лягушка, а Кикимора, которая обернулась Царевной-лягушкой. У нее вполне человеческий нос. Но Кикимора обязана быть длинноносой! - она слышала эти слова, когда в детстве надевала костюм, потом, нехотя повинуясь, подставляла лицо, и он надевал ей нос на резинке. Длинный, почти как у Буратино. - В Британии тебе понравится, - продолжала она. - Это не такая уж чужая нам страна, если разобраться.
Саша лущила фисташки, складывала горкой ядрышки, потом отправляла в рот целой пригоршней. У нее красивые пальцы, отметила Катерина Николаевна и посмотрела на свои. Как у нее. Одна порода, снова с приятностью отметила она.
- Петр Первый побывал в Британии еще в семнадцатом веке, - сказала Катерина Николаевна.
- Ага, - утробным голосом ответила Саша.
- Портрет русского посла в Британии Петра Ивановича Потемкина больше трех веков назад, в 1682 году, написал англичанин Годфри Неллер.