Патрисия осталась сидеть в кресле. Во рту у нее пересохло. Джозеф встал, снял пиджак. До чего же хорошо он был сложен! Завтра он снова исчезнет из ее жизни и никогда не вернется. Она же спокойно выйдет замуж. Было бы сумасшествием с ее стороны даже думать о том, что что-то изменится сейчас, что они вдруг объяснятся друг другу в любви и все хорошо закончится. Джо вполне определенно заявил, что не любит ее. Что касается ее чувств к нему… это тоже не любовь, твердила себе Пат, глядя на гостя. Нет, не любовь она испытывала тогда, в саду Бина, и вчера вечером. Ее просто влекло к этому человеку. Пора взрослеть, твердил ей разум. И надо позволить ему спокойно уехать. Он приносит с собой дурные вести.
- Скажи мне что-нибудь, Пат, - тихо произнес Джо, стоя лицом к камину.
- О чем еще мы можем говорить? - вздохнув, отозвалась она.
- Я не знаю, - задумчиво сказал он, - я просто не знаю.
- Минуту назад ты уже сказал обо всем.
- Возможно, я говорил не то.
- Возможно. - Она с трудом подбирала слова, все еще помня его несправедливые обвинения. В ней оставались и горечь, и досада. - Ты сказал, что веришь только фактам. Что же, факт - это то, что я была девственницей, когда впервые встретила тебя, и осталось таковой поныне. Как же это вяжется со всем тем, в чем ты меня обвиняешь?
- В самом деле, когда я думаю об этом, картина складывается совсем иная.
Пат устало посмотрела на него: его глаза были холодными и непроницаемыми. Где, откуда появляются ростки его неверия и цинизма? Ошиблась ли она насчет перемены в его отношении к ней?
- Я слышал о девушках, подобных тебе, - тщательно подбирая слова, начал Джозеф. - Их называют "динамо". Они сохраняют девственность до наиболее подходящего и выгодного момента, когда можно сделать правильное вложение этого "капитала". Как я понимаю, Майкла вполне устраивала целомудренная жена, которая закрывает глаза на его похождения. Что касается старины Питера, мне представляется, что подобная ситуация его тоже вполне устраивает. Не думаю, чтобы у него был широкий выбор для сравнения.
Пат могла только покачать головой в ответ: откуда он все это берет? И когда закончатся его дурацкие домыслы и намеки? Что заставило его так скептически относиться к ней и придумывать объяснения, которые становятся все гнуснее?
- Любопытно, а как я сам вписываюсь в эту схему? - продолжал Джо с грустью. - Был ли я твоей ахиллесовой пятой? Действительно ли ты в тот вечер потеряла контроль над собой, или мне только показалось? А может, ты и раньше применяла этот прием, подогревала других, а сама получала удовольствие, храня свою прекрасную девственность?
- Ты болен, ты знаешь об этом? - Пат встала, чтобы уйти, но Джо схватил ее за руку, повернув лицом к себе.
- По правде говоря, ты права, - прорычал он прямо ей в лицо. - Я болен. Весь день болен. Но хорошо скрываю это, правда? Мне следовало бы вернуться обратно в гостиницу, наглотаться аспирина и обложиться грелками, но я притащился к вам на ужин. Я должен был вновь увидеть тебя. Я говорил себе, что ты не принадлежишь мне и никогда не принадлежала, но ничего не мог поделать… Господи, помоги мне! - простонал Джо, крепко прижав Пат к своей груди. - Я хочу тебя, - едва выдохнул он. - Я отдам все, чтобы обладать тобой. Если ты разорвешь помолвку и уедешь со мной сейчас, я положу на твой счет в банке завтра утром миллион долларов. Да, я настолько богат, - добавил он, увидев, как она удивилась. - Подумай об этом. Миллион - чего еще может желать девушка, такая как ты?
Действительно, чего же еще? Слезы навернулись ей на глаза. Слезы обиды и унижения. Опять Джозеф искушает ее. Но не деньгами, а самим собой. В его душе, наверное, царит дьявол. Однако в этот раз дьявол проиграет. Пат вытерла глаза.
- Ты опять все не так понял, - сказала она. - Я избегала тебя пять лет не оттого, что у тебя нет денег, а от стыда. Меня привлекло не состояние Керисдолла, а его порядочность. Что ты знаешь об этом? Мне искренне жаль тебя.
Но больше всего Патрисии было жаль себя. Она любила Джозефа, и вряд ли эта любовь исчезнет, когда он уедет. Эта любовь будет отравлять ей и жизнь с Питером, и ее будущее счастье. Она вдруг отчетливо поняла, что не сможет выйти замуж за Керисдолла, это было бы нечестно по отношению к нему. Он заслуживал лучшей жены, чье сердце и душа не были бы заняты другим мужчиной. И завтра же она ему об этом скажет. Или послезавтра. Как только наберется мужества…
Этот ужин стал настоящим кошмаром, полным неловких моментов и ответов невпопад. В сущности Патрисия ничего и не слышала. Она почти не притронулась к еде, машинально пригубливая вино.
Джозеф неоднократно пытался поймать ее взгляд, но тщетно. Все сказанное ею явно взволновало его и, возможно, изменило мнение о ней. Но Пат не рисковала встретиться с ним глазами. Он настоящий человек-искуситель. Он весь был опасность, и Патрисия могла не устоять перед ним.
И все же она не поддалась соблазну и не посмотрела на гостя, хотя он, естественно, очень ждал. После ужина они вновь перешли в гостиную, где угасал камин. Пат чувствовала себя обессиленной.
- Похоже, ты сегодня будешь отлично спать, - сказал жених, когда она села в кресло и, склонив голову, вперила взгляд в тлеющие угли.
Пат не сразу поняла, что эти слова относились совсем не к ней, а к их гостю. А у того и впрямь был больной вид: под глазами круги, щеки ввалились от усталости, лоб покрылся испариной, на скулах играл нездоровый румянец. Вряд ли ему было просто жарко, поскольку пиджак он давно снял, огонь в камине потух, и в комнате оставалось лишь приятное тепло.
- Если честно, я всегда реагирую на изменение погоды, - признался Джозеф.
Внимательный и пытливый взгляд Патрисии безошибочно определил, что он был совершенно болен. В ней вспыхнуло природное сочувствие, но она тотчас подавила его: Джозеф не заслуживал заботы. С годами этот человек стал циником, уверенным, что за деньги можно купить все. Возможно, раньше он мог полюбить ее, но теперь им владеет просто похоть. Он превратился в черствого и бездушного обольстителя и не нуждался в чьем-либо сочувствии. Если он болен - тем хуже для него.
- Может быть, это - грипп, - предположил Питер. - В этом году в Америке ожидают эпидемию. Я слышал, она идет из Европы. Ты когда был в Европе последний раз?
- Я прилетел из Барселоны три дня назад, - задумчиво ответил Джозеф и потер переносицу указательным пальцем. - Наверное, лучше будет, если я поеду в гостиницу.
- Хорошо, - согласился Питер, - я вызову такси.
- Думаю, что мне тоже пора к себе. - Пат встала, не желая вновь оставаться с гостем наедине. - Спокойной ночи, Джозеф, рада была вновь повидать тебя, надеюсь, все обойдется, ты не заболеешь. - Она старалась говорить как можно спокойнее.
Пусть ты второй раз разрушил мое счастье, я никогда не забуду тебя, сказала она про себя.
- Прощай, Патрисия, - откликнулся он. - Счастья и удачи тебе…
Искренность, прозвучавшая в его голосе, заставила Пат взглянуть на Джозефа. Сердце ее сжалось: его глаза выражали горечь и сожаление. Ей показалось, что он понял, что навсегда потерял ее, и страдает. Но тут же Патрисия одернула себя. Страдает, возможно, лишь потому, что не может исполнить вожделенную мечту самца - лишить ее целомудрия. Она рассмеялась почти сквозь слезы.
Патрисия круто развернулась и быстро пошла к лестнице, спеша поскорее укрыться в спальне.
Прошло минут десять, она без сил лежала на постели, обнимая Раггеди Энн и Раггеди Энди, и едва сдерживала слезы обиды и отчаяния.
- Вам хорошо, вы нашли друг друга, такие полосатенькие, мягонькие, с тряпичными головками, понимаете друг друга… - Вдруг она замолчала, услышав пронзительный крик Питера. Вздрогнув от ужаса, она отбросила кукол и выбежала из комнаты.
- Пат! - вновь раздался снизу взволнованный голос жениха. - Скорее, ради бога!
Неужели Джозеф решил объясниться с Питером и смутил его своими откровениями? Неужели он опять разрушил ее свадьбу, но уже другим способом?
- Я иду! - Патрисия бросилась вниз по лестнице. Господи, что еще стряслось? В голосе Питера была паника.
То, что она увидела, повергло ее в смятение. На нижней ступени лестницы сидел Джо, обхватив руками резную колонну балюстрады. Услышав ее шаги, он поднял голову - словно марионетку в кукольном театре дернули за веревочку, - на секунду остановил на ней взгляд. Вдруг руки его разжались, и он, качнувшись, бесформенной кучей рухнул вперед, гулко ударившись головой о мраморный пол.
Питер в ужасе смотрел на распростертое тело. Пат вмиг слетела вниз.
- Что здесь произошло? - спросила она.
- Когда приехало такси, Джозефа вдруг вырвало. Я сказал, что ему нельзя никуда ехать. Ему надо остаться у нас на ночь, а завтра, если ничего не изменится, мы вызовем врача.
Вероятно, лицо Пат выражало крайнюю растерянность, потому что Питер прибавил:
- Послушай, я знаю, что ты его недолюбливаешь, но ведь он наш гость! Было бы преступно отпустить его в гостиницу!
- Ты прав, - согласилась она.
- Я повел его наверх, когда он неожиданно упал. Я испугался. Попытался поднять его, но он тяжелый как скала. Давай вдвоем попробуем отнести его в гостевую спальню.
- Скоро Джо очнется и будет способен идти сам, - сказала Пат. - Это, должно быть, обморок. Вот смотри, он уже приходит в себя.
- Ч-что с-случилось? - дрожащим голосом спросил Джо. Его трясло.
- Все в порядке. Небольшой обморок. Ты потерял сознание и упал на лестнице, - мягко отозвалась Пат. - Ты можешь подняться наверх?
- Вы предлагаете мне ос-статься? - заикаясь, спросил он, переводя замутненный взгляд с Питера на Патрисию.