Сексуальный? О да, Сандро был очень сексуален. Смуглый, широкоплечий и узкобедрый, с прекрасно развитыми мускулами, он лениво развалился на диване, вытянув длинные ноги. Темные волосы его были слегка взлохмачены, а глаза смотрели сонно, ведь он не спал ночь, так как только что вернулся из очередной заграничной деловой поездки. И даже то, что ему явно не мешало бы побриться, никак не уменьшало его притягательности. Даже в глазах Джоанны, которая на его молчаливый призывный взгляд могла ответить только новым приступом панического страха, заставляющего ее полностью замкнуться в себе.
Он явно не понимал, почему она так реагирует. А она ни разу не попробовала объяснить ему, в чем дело.
Когда они впервые встретились, она влюбилась в него с первого взгляда, и ее переполняло такое желание, что порой казалось – ей не вынести, если они немедленно не займутся любовью. Но в те, ранние, дни их романа оба были крайне заняты, да и о Молли следовало подумать. В общем, им казалось, что лучше подождать, поступить по всем правилам. Сначала они поженятся, она переедет к Сандро, и тогда они будут, наконец, предоставлены самим себе.
А потом случилось то, что случилось. То, о чем Джоанна никогда не сможет рассказать. И для них все было кончено.
Ее вина. Только ее вина.
Как вообще Сандро смог так долго продержаться – вот чему Джоанна до сих пор поражалась. Боль. Она принесла ему только боль. Боль и унижение. И самое страшное: она отняла у него веру в свои силы. В конце концов, это начало пагубно влиять на его бизнес.
Сандро – банкир, биржевой делец. Молодой, удачливый, безгранично самоуверенный. Чтобы достичь успеха, он должен был внушать людям доверие и полагаться только на свои собственные суждения. Его успех был ценой за риск, и, чтобы инвесторы верили в него, ему требовалось в первую очередь самому быть непоколебимо уверенным в себе.
Женитьба на ней подорвала его веру в себя. Практически одна за другой последовали две провальные сделки, и это очень плохо на него повлияло.
"Ты лишаешь меня всего, что необходимо мне для выживания".
"Я знаю, – трагически прошептала она. – Прости…"
К этому времени уйти из его жизни для нее оказалось даже проще, чем остаться. Джоанна сделала это ради него. И ради себя. Она ушла, чтобы обрести хоть какое-то подобие мира с самой собой, избавиться от невыносимого напряжения, которое стало их неотступным спутником.
И она надеялась – нет, знала наверняка, – что Сандро тоже живет в мире с собой. Ведь вскоре ей стали попадаться в газетах и журналах заметки, восхваляющие его коммерческий гений, рассказывающие о блестящих сделках, которые он заключает.
А теперь Джоанна вновь вторгается в его жизнь. Для чего? Чтобы яд вновь проник в его кровь, вновь начал свое отравляющее действие? Для Сандро она была как вирус, ее болезнетворное влияние разрушало его жизнь.
Что ж, нужно постараться, чтобы это "второе пришествие" было кратким и необременительным, поклялась себе Джоанна, когда стеклянные двери здания сами раздвинулись перед ней, и она очутилась в империи Бонетти. "Объясню, что мне нужно, выслушаю ответ, а потом развернусь и исчезну из его жизни", – решила она.
В конце концов, Джоанна не собиралась позорить Сандро, заявившись к нему на работу в вытертых старых джинсах и поношенном кожаном жакете. Она облачилась в свой единственный хороший костюм, который чудом уцелел тогда, год назад, когда она в порыве горя и обиды выбросила все вещи, вызывающие у нее воспоминания о Сандро.
Это был черный костюм классического покроя из отличной шерсти. Правда, сейчас он немного болтался на ней, ведь за последнее время Джоанна сильно похудела, но это не было заметно под строгим плащом, который она специально накинула сверху.
Так что Джоанна чувствовала себя достаточно элегантной для этого снобистского фойе, где на нее тут же обратилось множество оценивающих взоров. Она застыла на пороге в нерешительности, пытаясь сообразить, как ей поступить дальше. Сандро не ответил, когда она спросила, как ей пройти к нему в офис, он бросил трубку.
Усталый вздох сорвался с ее губ, хрупкое тело ныло от напряжения. Куда ей теперь податься? Джоанна чувствовала, что к ней прикованы восхищенные взгляды всех находившихся в фойе мужчин, любующихся ее высокой, тоненькой фигуркой, алебастровой кожей, сапфирово-синими глазами и бликами, играющими в ее гладких огненно-рыжих волосах.
Красавица? Конечно, она была красавицей. Человек вроде Алессандро Бонетти не удостоил бы ее и взглядом, не будь она столь потрясающе красива, что все головы невольно поворачивались ей вслед.
Алессандро Бонетти, стоя возле лифтов в дальнем конце зала, воочию наблюдал, как вся мужская половина его персонала застыла в восхищении, глазея на нее. Сама же Джоанна нервничает – это видно невооруженным глазом.
Его губы сжались – единственное, что выдало сдерживаемый гнев. Раньше она никогда не дергалась, ни по какому поводу. Может быть, ей чуточку не хватало самоуверенности, но Джоанна всегда была достаточно сильна духом, чтобы спокойно встретить любое затруднение. А теперь она выглядит как настороженная экзотическая птичка, готовая вспорхнуть и улететь при первом же намеке на угрозу.
Как угрозу, конечно же, она воспринимает его.
И тут Джоанна заметила Сандро. Глаза их встретились, впервые за два долгих года…
Казалось, между ними рождается электрический заряд, все было в точности как тогда, когда их взгляды в первый раз пересеклись в ресторанчике его друга Вито. Джоанна ощутила этот взгляд как вспышку, которая ослепила ее. У нее перехватило дыхание, и ей вдруг показалось, что в груди ее словно распускается нежный цветок, раскрывая свои лепестки навстречу солнечному лучу. И… это было так тяжело вынести.
Почему? Потому, что она любит Сандро, всегда любила.
Как он высок, широкоплеч и гибок, как строен, и смугл, и хорош собой! И еще немного надменен – это она всегда в нем подмечала.
На нем был шикарный дымчато-серый костюм с бледно-голубой рубашкой. Темный шелковый галстук безупречно повязан. Черные, как южная ночь, волосы, коротко подстриженные сзади, небрежно падали на высокий смуглый лоб.
Джоанна почувствовала, как по коже побежали предательские мурашки, и под ленивым взглядом его темно-карих глаз она невольно потупила взор. Он неотрывно смотрел на нее из-под неправдоподобно длинных и пушистых ресниц, каким позавидовала бы любая женщина. Великолепный римский нос с изысканной горбинкой, надменный подбородок, оливковый цвет лица и прекрасной лепки скулы.
И его губы… Джоанна почувствовала, что мысли ее пришли в полный хаос. Это были губы прирожденного ценителя чувственных наслаждений. Они сулили блаженство и словно призывали к поцелуям.
Губы любовника. Губы римского завоевателя. Губы, прикосновения которых когда-то были так хорошо знакомы ей. Ее рот непроизвольно приоткрылся, словно ей хотелось вновь ощутить вкус этих знакомых губ…
Что она себе позволяет! Неожиданная холодная волна паники обрушилась на нее. Разве может она находиться так близко к нему и притворяться равнодушной, сосредоточенной! Разве может она сопротивляться этому магнетическому притяжению!
Нужно бежать. Исчезнуть.
Она сейчас сбежит. Сандро словно почувствовал это по внезапному холодку, пробежавшему по его напряженному позвоночнику. Усилием воли он заставил ее остаться на месте – такие штучки и раньше ему удавались. Он словно сковал ее взглядом и решительно пересек фойе с грозной грацией крадущегося тигра, нацелившегося на свою добычу.
Это произвело ошеломляющее впечатление на любопытных зрителей. Служащие замерли, в полном молчании наблюдая, как их босс совершает стремительный бросок по направлению к очаровательной незнакомке, замершей на пороге.
Он подошел к ней почти вплотную.
– Джоанна?
Голос был спокоен и холоден.
– Привет, Сандро, – она вдруг охрипла. Ей пришлось откинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо.
Они стояли, глядя друг на друга, не в силах сопротивляться нахлынувшим воспоминаниям, многие из которых вовсе не были тяжелыми. Нет, некоторые воспоминания были даже слишком хороши, и теперь это разрывало им сердца.
Джоанна судорожно вдохнула ставший вдруг густым воздух, чувствуя растущее внутри напряжение. Сандро мог прочесть на ее выразительном лице все ее чувства. Любовь и боль все еще пылают в душе, желание стесняет грудь. Его глаза потемнели, в них отразилась ответная боль. Его взор говорил о том, что желание до сих пор тлеет под спудом непрощенной обиды и все еще не забытой, хоть и давно прошедшей, любви.
В конце концов, после всего, что она ему сделала, как он может продолжать любить ее?
На мгновение Сандро опустил свои невозможно длинные ресницы, словно отметая все невысказанные слова, и выражение его лица снова стало ледяным. Он сделал движение, словно хотел взять ее под руку, и Джоанна заметила, как напрягся его подбородок. Она поняла: Сандро ждал, что сейчас она отшатнется от него на виду у всех этих людей, так, как не раз бывало раньше.
Но только не сейчас. Откуда ему знать, что Джоанна, скорее, умрет, но не унизит Сандро на его территории, где он царь и бог.
Его пальцы сомкнулись вокруг ее локтя, и Джоанна ощутила знакомое растущее тревожное чувство, что кто-то вторгся в ее личное пространство. Но она не отвела своих синих глаз от его темных, и спустя миг напряжение оставило его. Хмурая усмешка, тронувшая его губы, подсказала ей, что ее маленький подвиг не ускользнул от его внимания.
– Пойдем. – Сандро крепче сжал ее руку и повел по направлению к лифтам, полностью игнорируя плохо скрываемое любопытство молчаливых свидетелей.
– Это ужасно, – прошептала Джоанна, – разве нельзя было провести меня через какой-нибудь боковой вход?