Предметы вооружения:
1 - ножны; 2, 7 - ножи с надписью на рукоятках; 3 - нож с костяной рукояткой; 4, 6, 8 - пулелейки; 5 - ножны от ножа с костяной рукояткой; 9 - металлический предмет; 10 - томар; 11 - щиток (предохранитель при стрельбе из лука); 12 - наконечник копья; 13-20 - железные наконечники стрел; 21 - деревянный наконечник стрелы (из сборника "И. п., 1951").
Для определения числа людей нам могли бы помочь нательные кресты и перстни. В заливе Симса кроме крестов, взятых как обменный фонд, нашлось два более дорогих креста, и обломок одного нашли на острове Фаддея; в обменном фонде простых крестов в заливе Симса было шесть, а на острове Фаддея - три. Получается, что в заливе Симса два хороших креста были у мужчин, а женщина носила простой крест. На острове Фаддея хороших крестов не найдено, кроме одного: очевидно, все люди уехали и увезли кресты с собой. Перстней много - всего 32, но они так же мало помогают нам определить число людей; в заливе Симса хороших перстней и их обломков найдено три, а на острове Фаддея - два; более простых, обменного типа, найдено в первом месте 18, а во втором - 9. Неясно, были ли перстни лучшего качества также в обменном фонде, или они находились в личном владении.
Предметы украшения и культа
1-3 - серебряные перстни; 4-6 - медные кольца-перстни; 7 - фрагмент медного перстня; 8-11 - серебряные серьги; 12 - серебряное кольцо от серьги; 13-14 - детали серебряных серег; 15 - голубая бусина, оплетенная тонкой проволокой; 16-17 - стеклянные бусы; 18 - пластинка из кости; 19 - серебряная позолоченная бусина; 20-22 - голубые стеклянные бусы (одекуй); 23 - костяная бусина; 24, 28 - серебряные нательные кресты; 25 - серебряный позолоченный наперстный крест; 26, 27, 29 - медные нательные кресты (из сборника "И. п., 1951").
Подсчет остатков песцов показывает, что трое людей в заливе съели всего 187 песцов. Шкурки их пошли, несомненно, в товарный фонд; хотя песцы в ту эпоху ценились невысоко, но все же их иногда сдавали в ясак. Шкурка песца стоила в первой половине века от 4 до 5 алтын (12-15 коп.), в то время как средние соболи принимались по 1-2 руб., а "лутчие" и "головные" доходили до 10-15 руб.
Исследование скелетов песцов доказывает, что их вываривали и вскрывали черепные коробки, т. е. съедали до костей. А. Минеев (1946) сообщает, что мясо песцов вполне съедобно, но печень, по-видимому, ядовита: собаки ее не едят. Очевидно, зимовщики ели песцов во время их хода - в сентябре и октябре, когда зверей было много и меню не лимитировалось. Предположение, что люди отравились песцами, мало вероятно, так как они умерли уже тогда, когда песцы кончились. Поэтому правильнее заключить, что зимовщики погибли от голода или цинги.
Зимовье в заливе Симса и его обитатели возбуждают целый ряд вопросов. О зимовщиках нам известно только, что трое из них умерли. Прежде всего мы задаем себе вопрос: сколько их было? Только три? Но возможно, когда они впервые прибыли сюда, то кроме этой группы здесь была и группа острова Фаддея, а может быть, и еще несколько человек; последние тогда же осенью, как мы предполагаем, ушли с первым снегом на юг. С первым снегом - чтобы можно было везти на партах имущество. Возникает предположение, что именно ушедшие взяли с собой все оружие - как огнестрельное, так и луки со стрелами.
План избушки в заливе Симса (По А. П. Окладникову, 1951).
Сколько времени прожили остальные, оставшиеся в зимовье? Вряд ли такую маленькую избушку (2,6×2,6 м) строили в расчете на зимовку более чем трех людей. И конечно, никаких полатей, о которых говорит А. П. Окладников (1948, 1951), в такой низкой избе не могло быть. Как мне удавалось видеть не раз, в таких маленьких и низких зимовьях никогда не бывает полатей. В них только нары - в маленьких зимовьях очень низкие (какие были в заливе Симса) и в бо́льших - более высокие. Полати в зимовьях, топящихся "по-черному", невозможны: в них дым стелется очень низко.
Поэтому можно думать, что в избе зимовало никак не больше пяти человек, а вернее, три, скелеты которых были найдены. По-видимому, они прожили месяца два после окончания хода песцов, то есть после начала ноября.
Из современного положения костей в заливе Симса трудно сделать какие-либо выводы. Остатки двух черепов найдены всего в 1-1,5 м от избушки, а третий - в культурном слое внутри зимовья. Мелкие обломки костей перемешаны с обрывками мехов, щепой и прочим в избушке. Была ли дверь открыта - неизвестно, так как в 1941 г. ее уже не застали на месте. Во всяком случае ясно, что дикие звери - песцы, медведи - имели доступ к трупам и части их вытащили наружу. Представляется удивительным, что люди, умершие позже, не унесли трупы более ранних покойников подальше и не похоронили их. Остатки черепов, находившиеся в 1-1,5 м от избы, лежат слишком близко к зимовью и унесены, конечно, зверями.
Вывод напрашивается такой: или люди умерли все одновременно, или живые так ослабели, что не могли уже передвигаться.
Из костей позвоночных, изученных И. М. Громовым, главная масса принадлежит песцам - их обнаружено 187 штук. Песцы, кроме одного, сеголетки, но старше пяти месяцев, с вполне сменившимися зубами. Только один - второгодник. Такой возрастной состав характерен и для современных промыслов. Песец на севере совершает регулярные миграции; особенно много песцов в прибрежных районах в начале сентября. В конце месяца песец в массе мигрирует на юг. К ноябрю в тундре остаются только редкие старые песцы, поэтому уже с ноября для зимовщиков залива Симса мог наступить голод.
Кроме песцовых И. М. Громов обнаружил обломки костей одного оленя, вероятно убитого зимовщиками осенью в последних стадах, откочевавших на юг в конце сентября. Найдены также пять остатков костей моржа - так что в начале зимы люди могли убить и одного морского зверя.
Интересные данные мы находим в статье В. А. Фоканова об остатках шкур млекопитающих. В заливе Симса в остатках мехов больше половины кусков - шкурки песца, все они уже перелинявшие и добывались начиная с конца сентября. Шкурки соболя, встречающиеся в сборах в заливе Симса и на острове Фаддея, в общем составляют меньше половины, и они привезены, очевидно, из долины Енисея, так как экспедиция еще не дошла до восточного ареала соболя. Поэтому следует предполагать, что уже по пути зимовщики совершали обменные операции с западносибирскими местными жителями в Мангазее и на Енисее.
Количество шерсти северного оленя невелико, и неясно, принадлежат ли они домашнему или дикому оленю. Собачья шерсть - только одни клок - похож на шерсть лайки; его происхождение неизвестно: получена ли шкура от местных жителей на Енисее, или зимовщики имели свою собаку.
В группе залива Симса была одна женщина. В. В. Гинзбург обнаружил ее скелет в останках, привезенных с Таймыра. Форма черепа брахикринная, и череп может принадлежать монголоидной расе; вероятно, это женщина из народов северо-западной Сибири. Б. О. Долгих на основании изучения остатков женских украшений приходит к выводу, что эта женщина была нганасанкой. Л. И. Якунина нашла женскую обувь (один чирок) и среди обрывков шелковой ткани кусок сарафана того типа, который носят до сих пор в Ямало-Ненецком и Ханты-Мансийском округах. Но А. П. Окладников считает этот сарафан русской одеждой (1951, стр. 28). Б. О. Долгих (1951), анализируя все женские украшения, привезенные с Таймыра, приходит к выводу, что они являются нганасанскими, такими, какие носят до сих пор нганасанки.
Но вот что меняет дело: если мы обратимся к перечню находок, то увидим, что значительная часть этих женских украшений собрана на острове Фаддея! Так, Б. Долгих указывает, что нганасанки привешивают к полам праздничной меховой одежды по четыре колокольчика разной величины. Такое количество, "притом разной величины, обнаружено и в наших находках". Но из этих четырех три найдены на острове Фаддея и только один - в заливе Симса! Точно так же медаль, которую Б. Долгих считает тождественной "медали-подвеске на зимнем костюме нганасанки", найдена на острове Фаддея. Там же найдены все серьги, подвески, гребенки, пластинки, кольца-подвески; последние Б. Долгих считает типичными для женских костюмов нганасанок.
Следовательно, мы можем полагать, что или в группе острова Фаддея также могла быть женщина - из местных национальностей северной Сибири, или на кочах во время морского пути вокруг Таймыра погибла еще одна женщина! Или, наконец, - что проще всего и что допускает и А. П. Окладников - все эти женские уборы, найденные на острове Фаддея, были в обменном фонде и женщина залива Симса не была так богата нарядами.
К вопросу о национальности этой женщины и найденных остатках ее одежды мы еще вернемся.