Следом в класс вошел ОН. Я это сразу поняла, так как все мои нервные окончания напряглись еще до того, как я увидела своего обидчика. Он был совершенно спокоен, делал искренний вид, что видит всех в первый раз, а мое разрисованное лицо никоим образом его не касается. Он же честный мальчик, к тому же сегодня видит меня первый раз. И вообще: моя хата с краю.
Однако его хитрые наглые глаза просто визжали о неописуемом счастье. Он наверняка считал, что я, как порядочная леди, непременно закачу скандал в самых лучших традициях голливудских фильмов. А он - весь такой честный - спокойно всем объяснит, что он тут только первый раз, и тем более не стал бы обижать эту восхитительную скандальную особу.
Обломись. Больше, чем быть обиженной и униженной, я не люблю закатывать эти самые скандалы. Боязнь громких звуков, знаете ли, та еще штучка!
- София, что у тебя на лице? - учительница явно хотела всему классу объявить какую-то грандиозную новость (кажется, связанную с тем самым 'тихим' парнем), но ее несказанно шокировал мой внешний вид. - Объяснись.
- Это случайно, Валентина Васильевна, - робко отвечала я, зная, что властная женщина от подчиненных ждет только покорности. - Кто-то решил подшутить надо мной. Я не знала. Правда!
Валентина Васильевна была женщиной, твердо уверенной в том, что она-то прожила много лет и на своем веку чего только не повидала. Поэтому, наверное, у нее в мозгу стоял какой-то датчик, фильтрующий честные и нечестные ответы. Обработав полученную от меня информацию, она быстро продиагностировала ответ и решила, что в нем больше правды, чем вранья.
- Хорошо, Сонечка, но все же сходи в туалет и смой этот ужас!
Я понадеялась, что парень носил с собой обычный маркер, а не водостойкий!
- Хотя, задержись на секунду. Чтобы ты тоже была в курсе. Ребята, в нашем классе прибавление! - пододвинув незнакомца к себе немного ближе, Валентина Васильевна продолжила, и мой обидчик чувствовал себя очень неловко, стоя так близко с такой… большой женщиной. Я почувствовала торжество справедливости. - Глеб Пономарев! По правде сказать, многие из вас должны быть с ним знакомы. Глебушка рассказывал мне, что учился в этой школе первые два класса, а потом ему пришлось уехать. И вот сейчас он вернулся в наш город и решил ходить снова именно в нашу школу! Правда, чудесно?!
Не видела ничего чудесного. После того, как я узнала имя парня - в мозгу произошел какой-то щелчок узнавания, но я не могла вспомнить точно. Но когда Валентина Васильевна напомнила о том, что Глеб уже учился с нами, какой-то затерявшийся пазл встал на место. Картина была собрана по кусочкам. И, теперь с большим интересом приглядевшись к парню, я начала замечать детали, напоминающие мне некоего маленького мальчика с золотой цепочкой на шее.
Пожалуй, если бы я была более внимательной, то я бы, приглядевшись, смогла узнать Пономарева и при нашей первой печальной встрече. Глеб с тех пор, конечно, очень изменился - помимо того, что он вырос и возмужал, парень стал еще более притягательным, более красивым и, конечно, он стал взрослым и умным.
Господи, пожалуйста, я так редко к тебе обращаюсь! Пусть он забудет тот день, миг и час, когда я в детстве призналась ему в любви! Ведь не специально же делала, хотела как лучше!
А получилось как всегда.
Парень с довольным видом проследовал на самую последнюю парту. Я в замедленной съемке вычисляла с физической точностью каждый его шаг и понимала, что вот-вот случится страшное! Его сумка тяжело упала на парту, когда я громко сказала:
- Там, вообще-то, я сижу!
Это прозвучало также неожиданно для всех, как гром среди ясного неба. Глеб на секунду замер, крепко сжимая сумку в руках - я поняла, что на месте несчастной сумки по задумке должна была оказаться я. Потом он расслабился, весело улыбнулся публике и преспокойно сел.
- Значит, будем сидеть вместе! Или ты имеешь что-то против?
Сказать правду - значит, расстрелять хорошее мнение о себе.
Я молча развернулась и вышла из кабинета. Надо же когда-то заниматься оттиранием своего лица и приведением себя в божеский вид. К тому же, это была отличная возможность оттянуть время до моего появления в классе.
Может проторчать здесь весь день?
Или сказать, что маркер оказался, водостойкий? Я же не смогу проходить в таком виде весь день?
Но потом я решила, что нельзя так просто сдаваться. Я сильная, умная, смелая, решительная! Я - Королева для самой себя и никто не посмеет высмеивать меня забавы ради! К тому же, кто это был? Мальчишка, который в первом классе был ниже меня.
Вот почему Инга называла его мелким хнырем! Она отлично помнила рост маленького Глеба - у подруги вообще феноменальная память. Инга по-прежнему считала, что Глеб и сейчас остался таким же маленьким храбрым Глебом.
'Храбрый, еще как! - думала я, оттирая каллиграфическую мазню птеродактиля - именно так я мысленно окрестила Глеба-неудачника. - Ну, ничего, мы еще попляшем! И на нашей улице будет праздник!'.
Праздник действительно был. И действительно на моей улице. Только гораздо позже, и… это уже совсем другая история.
Я дождалась, пока вымытое лицо перестанет быть красным (то ли от злости, то ли от постоянного трения), и только тогда вернулась в класс. Стоит сказать спасибо ребятам, которые на мое возвращение отреагировали ровно, будто бы ничего сегодня и не происходило. Что это - молчаливый знак сочувствия или своеобразная поддержка?
Я бы обязательно подумала об этом. Я бы даже разложила все по полочкам, нашла бы чистый листик, разделила бы его на две половинки и расписала бы все по пунктикам, чтобы быть уверенной в правде на сто процентов. Но я сидела с Глебом Пономаревым: с парнем, которого я почему-то сразу невзлюбила. Сначала у меня просто глаз дергался, потом я исподтишка посматривала на своего чудного соседа, и только под конец урока смогла немного расслабиться. Если он не предпринял никаких попыток общения, то мне незачем волноваться.
Да, именно так я и думала. Наивная!
День вообще проходил чудесно. За исключением утреннего инцидента, нового ничего не было. Я могла спокойно отдыхать на уроках, рисуя в черновике разных бабочек, потом штук десять собственных росписей, и под конец квадратная пирамида из бумажных клеточек. А как еще себя развлекать, когда на телефоне нет единиц?
Но этот самый птеродактиль все-таки решил мне что-то прочирикать. Не успела я выйти из здания, как эта парнокопытная сволочь поймала мою руку и утащила за угол здания, да так, что я и пикнуть не успела.
Мы стояли друг напротив друга, буравя взглядами. И чего, спрашивается, я тут делаю? Смотрю на него, изучаю, думаю. Нужно было бежать, бежать без оглядки, не смотреть и не думать, не разговаривать…
- Будем молчать, да? Ок. Только у меня нет времени играть в молчанку. Давай, как мне понадобиться достойный соперник, я тебе звякну, лады? - выпалила я, не зная, что еще сказать.
Нет, я определенно не могла разговаривать с ним нормально - по-человечески, то есть. И не из-за того, что чувствовала к парню что-то особенное (не любовь, а злость и ненависть - а вы о чем подумали?), не из-за того, что ежеминутно сдерживала свои порывы поискать глазами что-нибудь потяжелее, чтобы потом со всего маху увесисто шибануть этого недотепу. Наверное, были и другие причины - я не знаю точно, так как никогда не любила заниматься самокопанием - выходило плохо и меня раздражало. Но почему-то в этот момент мне вспомнился маленький мальчик Глеб - очень четко вспомнился, как будто это было только вчера: его красивые голубые глаза и светлые волосы, его бледноватая кожа и родинка на правой щеке, его по-детски писклявый голос, и, конечно же, вспомнилось мое к нему отношение. Это было что-то такое до боли знакомое, нежное…
Но вместо того, чтобы удивиться моей колкости, или гаркнуть что-нибудь неприятное в ответ, Глеб… рассмеялся. От души, заливаясь звонким смехом, он смеялся долго и со всем удовольствием, ничуть не смущаясь моего недоумения. Я даже попыталась покрутить пальцем у виска, успела много чего передумать, даже осмотрелась по сторонам - нет ли где-нибудь пришельцев из другой планеты, которые бы так могли рассмешить моего нового одноклассника. Но нет, было тихо и спокойно, как на кладбище.
- Ты совсем больной? - возмущенно крикнула я, пытаясь достучаться до парня. Единственным моим желанием сейчас было внезапное появление докторов из психбольницы, которые с самыми доброжелательными улыбками заберут мальчика Глеба, а потом расскажут мне правду: Глебушка сбежал с больницы, совершенно случайно, а доктора его по всему городу ищут. Я бы даже слезу пустила - на радостях!
- Извини, - выдохнул он, успокаиваясь. - Тебе кто-нибудь говорил, что ты очень смешная, когда злишься?
Я, конечно же, не призналась, что подобное уже слышала.
- Нет, но теперь я хоть понимаю, почему меня все выводят из себя, - фыркнула я. Вот он, момент, когда выясняешь, что он все-таки адекватный парень, и теперь с чистой совестью можно валить домой. Но вместо этого я продолжаю стоять, переступая с ноги на ногу. - Надеюсь, это не будет теперь твоим хобби? Я, знаешь ли, тоже люблю посмеяться… может, возьму на заметку.
- Не знаю, так масштабно о своем веселье я не думал, - он прислонился к стене школы, чувствуя себя совершенно комфортно в моем обществе - чего нельзя сказать обо мне. - На самом деле, я хочу тебе кое-что предложить.
- И что же? - спросила я, только чтобы утолить свое любопытство.