Чарльз заметил очаровательную улыбку на ее лице, и у него перехватило дыхание. Элен ничего не знает! Возможно ли это? Могла ли она не сознавать смысла своих слов? Или это обман? В таком случае она невероятно талантлива. Проклятие, невозможно поверить в ее неискренность! К тому же весь этот эпизод был невероятно трогательным. Граф готов был все отдать, лишь бы избавить Элен от терзающих ее душу чудовищ. И ее историю невероятной не назовешь. Бог знает, сколько судеб были исковерканы падением монархии во Франции.
Но вопреки всему… даже буре чувств, которую пробуждала в нем Элен… граф не мог избавиться от циничной мысли. Трудно найти более действенный способ убедить его в своем аристократическом происхождении.
– Прекрасная была прогулка, Чарльз, – призналась Элен с благодарной улыбкой.
– Мне тоже понравилось, – торопливо ответил он.
В ее глазах мелькнуло удивление, и Чарльз понял, что не сумел скрыть беспокойство. Мысленно выругавшись, он развернул лодку и направил ее к дому.
Элен испытывала безотчетный страх. Она не сомневалась в способностях лорда Уайтема. Мистер Хантли уверял, что умение графа править четверкой лошадей, вызывает всеобщее восхищение. Но как только она увидела дожидающиеся на дорожке экипажи, у нее похолодело в груди.
Именно на этом изящном ландо с гербами Элен впервые приехала в Кливдон-Хауз. В столь жаркий июльский день его складной верх был опущен. Взгляд девушки упал на упряжку. Лошади стояли смирно под присмотром грума, пока кучер его светлости устраивался на козлах.
Следом стоял фаэтон. В него была впряжена четверка гнедых, трясущих гривами и нетерпеливо роющих копытами землю. Двое грумов с трудом удерживали их в повиновении.
Элен похолодела от ужаса, пожалев, что согласилась принять участие в прогулке. Зачем им два экипажа? Генриетта ведь не поедет.
– Чарльз ни за что не согласится сесть в ландо, раз уж у него появился повод править самому, – ответил Мэтт на ее робкий вопрос.
Но обязана ли Элен садиться в фаэтон?
– Вы доберетесь быстрее и с большим комфортом, – заявила Мег.
Элен не поверила. Ей не хотелось оставаться с Чарльзом наедине. Она не забыла, как во время речной прогулки в прошлый понедельник была испугана его изменившимся поведением. Казалось, он находился под впечатлением какого-то сильного чувства. Наверное, жалел о том, что под влиянием Мег согласился покататься на лодке.
И вообще, Элен не испытывала особого желания смотреть военный парад в Уимблдоне. Но Мег настояла.
– Там будет король и все светское общество. К тому же, вам не помешает развеяться.
Элен надела поверх белого платья старый бархатный жакет, чтобы защититься от ветра во время поездки в фаэтоне. Она предпочла белым туфлям, купленным у Онорины, свои старые ботинки, поскольку их цвет совпадал с цветом лент на очаровательной шляпке из черного бархата.
Несмотря на все удовольствие от своего наряда, Элен испытывала малодушное желание отказаться от поездки. Но идти на попятный в самый последний момент было, по меньшей мере, невежливо.
И все же, когда граф подал ей руку, приглашая залезть в фаэтон, Элен охватил безотчетный страх. Усевшись, она закусила губу, расправила юбки и ухватилась за борт экипажа.
Чарльз вскочил на козлы и схватил поводья.
Элен, безуспешно борющаяся с волнением, перехватила его взгляд.
– Боитесь, что я вас опрокину? Не беспокойтесь. У меня эта упряжка уже несколько лет. Эти кони не посмеют шутить со мной.
Элен почти его не слушала. Одно только упоминание о возможности перевернуться заставило ее похолодеть от ужаса. Откуда такой страх? Она же много раз ездила в экипаже.
– Вы кажетесь рассеянной, Элен.
Девушка торопливо взглянула на графа, но он не сводил глаз с дороги. Что ответить? Ей следовало поделиться с ним своими опасениями. Но Элен была слишком насторожена после речной прогулки и, кроме того, не забывала о присутствии грума. Она попыталась подавить свой страх.
– Я впервые еду в экипаже, запряженном четверкой лошадей.
– Волнуетесь?
– Чуть-чуть.
К счастью, граф удовольствовался ее объяснением. Он слегка натянул поводья, придержав лошадей.
– Так лучше?
Гораздо лучше. Но Элен не говорила, что боится быстрой езды. Проницательность лорда Уайтема показалась ей сверхъестественной. Девушка взглянула на него с подозрением.
– Откуда вы узнали?
Граф повернулся к ней с усмешкой.
– Вы держитесь за бортик мертвой хваткой!
Смутившись, Элен опустила глаза и обнаружила, что вторая ее рука буквально вцепилась в сиденье. Брезгливым жестом она отдернула руку и тряхнула пальцами.
– Я попытался бы ехать еще медленнее, – заметил Чарльз извиняющимся голосом, – но гнедые так резвы, что это бесполезно. Они не подчинятся.
– Но такая скорость их устраивает?
– О, да. Как только они начнут уставать, сразу же присмиреют.
Элен вздохнула с облегчением.
– Спасибо, – поблагодарила она. – Сама не знаю, почему я так боюсь несчастного случая.
И тут перед ее глазами возникла картина: несущиеся вперед лошади за стеклянным окошком; резкий толчок, швыряющий ее на сидящего рядом пассажира и выбрасывающий в открытую дверцу. Опрокидывающееся небо и крики. Затем чернота.
– Несчастный случай. – Едва сознавая, что делает, Элен схватила Чарльза за руку. – Стойте! Прошу вас, остановитесь!
Граф оглянулся. Они проезжали по сельской местности, и дорога была пустынной. В одно мгновение он остановил экипаж. Парр, не дожидаясь указаний, соскочил на землю и бросился к лошадям. Убедившись, что они под присмотром, Чарльз повернулся к Элен.
Она дрожала, ее лицо казалось застывшей маской. Заставив ее разжать пальцы, граф взял в руку ее ладонь, другой рукой обняв ее за плечи.
– Успокойтесь!
Элен взглянула на него своими голубыми глазами, ухватившись за лацканы его дорожного плаща.
– Рассказывайте, – попросил граф.
– Несчастный случай, Чарльз! Меня выбросило из двери экипажа. Наверное, я потеряла сознание. Понимаете? Вот так я и ударилась головой.
– Что вы видели?
– Лошадей. Они понесли. Карета раскачивалась. Меня бросило в сторону… там кто-то сидел, но кто, я не знаю. А затем я выпала в открытую дверь! Небо… деревья… и пустота.
Чарльз помолчал. Объяснение казалось слишком правдоподобным. Он презирал себя за свою недоверчивость. Почему он подозревает в Элен невероятно талантливую актрису, вместо того, чтобы просто поверить ей? Разве она давала ему повод для сомнения? Ни разу. Это все его привычная настороженность.
– Теперь, по крайней мере, ясно, почему вы боитесь лошадей, – легкомысленным тоном заметил он.
Она засмеялась, отпустив его плащ.
– Да, это все объясняет.
– И обнадеживает, Элен. Память постепенно возвращается к вам.
Теперь он обратился к ней прежним тоном… каким разговаривал до речной прогулки. Девушка заметно расслабилась. Не сдержавшись, она доверительно прошептала:
– По-моему, ваш грум сейчас не может нас слышать, Чарльз.
Граф изумленно взглянул на нее.
– Да, а что?
Ее тревога вернулась. Зачем она вообще заговорила об этом? Но теперь Элен не знала, как увильнуть. Она вынуждена была продолжить.
– Дело не только в лошадях.
Чарльз нахмурился.
– В чем еще?
– Я хотела сказать вам раньше. – Она вновь взглянула на графа и наткнулась на его мрачный взгляд. – Я знаю о ваших подозрениях в мой адрес… вероятно, вы питаете их до сих пор. Но молю вас, поверьте, что все попытки Мег свести нас вместе не были спровоцированы мной.
– Я уверен в этом.
– Я бы предпочла, чтобы вы не поддавались на ее ухищрения, – продолжила Элен.
Чарльз невольно отшатнулся.
– Правда?
Элен испуганно взглянула на него. Что его так задело? Откуда такая резкость в голосе?
– Конечно, – подтвердила она. – Это идет вразрез с вашими собственными словами. Вы ведь сами не хотите оставаться со мной наедине!
– По-видимому, и вы тоже. – Не в силах удержаться от колкости, Чарльз добавил. – Похоже, мое общество не доставляет вам удовольствия.
Элен удивленно моргнула.
– Это… не так, Чарльз. Во-первых, я могу быть замужем…. На самом деле, я почти уверена в этом.
– Очень удобное предположение.
В ее груди разгорелась искра гнева.
– Почему вы говорите подобные вещи? Я руководствуюсь своими чувствами, и…
– Прошу вас, не говорите о чувствах, Элен. Кроме ваших собственных затруднений, вас больше ничего не волнует! Вы ясно дали это понять.
Элен ахнула, задетая внезапной горечью его слов.
– Вы с ума сошли? Какое вы имеете право разговаривать со мной подобным тоном.
Но Чарльз и сам удивился собственным словам. Похоже, он действительно обезумел!
– Прошу прощения, – торопливо сказал он. – Я не хотел вас обидеть.
Но гнев Элен не так-то просто было умерить.
– Je ne comprends pas! Почему, Чарльз? Почему вы это сказали? Если я погружена в себя…
– В этом нет ничего удивительного, – перебил ее граф. – Забудьте обо всем, что я вам наговорил.
Элен сама хотела бы забыть, но ее обида… и недоумение… оказались слишком сильными.
– Я не смогу, – откровенно призналась она. – Но, думаю, для нас обоих будет лучше не касаться больше этой темы. И любой другой тоже!
– Спасибо, – буркнул Чарльз. – Это вполне меня устраивает.
Не добавив ни слова, граф окликнул своего грума. Расстроенная, как никогда раньше, Элен смотрела, как он берет поводья. Лошади пустились вскачь, и теперь уже поздно было мириться.