- Вот тут я с тобой не согласна, - вяло отбивалась я. - За истекший период ты ни капельки не изменился. Остановись, подумай, переведи дыхание, наконец. Ты живешь так, словно постоянно куда-то опаздываешь.
- А только так жить и можно!
- Это кто сказал?
- Это я говорю.
Понимать следовало так: существуют две точки зрения - его и неправильная. Трава зеленая, небо голубое, а я не права по определению. По тому определению, которое мне дал (и продолжает давать) мой дорогой друг. У меня возникает только один вопрос: почему я никогда и никому не навязываю свое представление о правильном образе жизни?
Забавно, конечно, что экс-супруга, по-видимому, так же не вынесла непреходящей радости жизни и сбежала. Но еще более забавно, как этот побег трактовался Сергеем. Жена, оказывается, любила его отчаянно и самозабвенно, более того - любит до сих пор, просто не смогла вынести необходимости постоянно делить своего обожаемого супруга с окружающим миром. Выбрала скучное существование с невероятно ограниченным американцем, который ничего, кроме материальных благ, предложить не может.
- А может быть, ей этого вполне достаточно? - поинтересовалась я как-то.
- Этого не может быть достаточно! - отрезал Сергей. - Мне, например, нужно больше. И тебе тоже.
- Для начала было бы неплохо иметь материальные блага, - вздохнула я. - Потом можно хотеть большего.
- Не рассуждай как мещанка!
Я благоразумно заткнулась. Стремиться к материальным благам - мещанство, мотаться под дождем, снегом и ветром по горам и долам - невероятно одухотворенный способ проводить свободное время. Ну, не вижу я романтики в мытье жестяных мисок в ледяной воде с песком, равно как и в "ароматах" мокрых носок и пропотевших штормовок. Предпочитаю что-нибудь типа турецкого берега с горячей водой и кондиционером в номере, "шведским столом" и свежим постельным бельем. Если это мещанство, то я - мещанка. Но не люблю, когда на этой теме зацикливаются.
Нет, с моим "романом века" определенно нужно что-то делать. Еще пара месяцев такой жизни - и я свихнусь окончательно и бесповоротно.
Господи, о чем думаю, когда нужно в темпе бежать на работу? Еще, не дай Бог, машина заартачится - опоздаю, а этого у нас не любят. Задержаться после официального конца рабочего дня считается у нас хорошим тоном, а вот опаздывать больше, чем на три минуты, нельзя категорически. Мими взбесится.
Мими - это наш генеральный директор, Михаил Михайлович, мужчина приятный во всех отношениях и для всех сотрудников… мужского пола. Женский пол он, мягко говоря, не жалует, хотя вполне официально женат и даже является отцом двоих детей. Но фотографии их на письменном столе не выставляет и даже в бумажнике не носит, ссылки на пресловутые "семейные обстоятельства" от подчиненных не принимает, приходит в офис раньше всех, а уходит… Иногда мне кажется, что и не уходит вовсе, живет в своем кабинете.
К счастью, машина не подвела, серьезных пробок по дороге не образовалось, и я не только не опоздала, но даже пришла раньше остальных. Во всяком случае, в курилке еще никого не было, в коридорах - тоже, да и звуков работающей техники пока не было слышно. Отлично! Хоть день и начался так себе, на троечку с минусом, но жизнь, кажется, налаживается.
Я успела включить компьютер, когда в кабинет заглянул Мими собственной персоной.
- А, Стелла Андреевна, хорошо, что вы уже на месте. Зайдите ко мне.
Интересно, что могло случиться со вчерашнего вечера? Мими вызывает к себе только в чрезвычайных обстоятельствах, обычно все вопросы решаются в рабочем порядке или на еженедельной планерке.
В кабинете шефа как всегда настежь открыто окно, хотя погода еще не совсем весенняя. Но сам Мими холода не замечает принципиально: ни разу не видела, чтобы на нем был надет свитер или джемпер. Даже пиджак обычно висит на спинке кресла и надевается в исключительных случаях, к которым мое появление в его кабинете никак не относится.
- Присаживайтесь, Стелла Андреевна. Разговор не на пару минут.
- Можно я куртку принесу? - осведомилась я.
- Зачем?
- А холодно.
Мими сделал недовольную гримасу, но окошко все же затворил. По-моему, такое исключение он делает только мне: остальные выскакивают из кабинета посиневшие и долго отогреваются чаем или кофе. Неужели боятся сказать, что замерзают?
- Вот какое дело, Стелла Андреевна, - начал он, усаживаясь в свое кресло. - Сначала у меня вопрос, чисто личный. Как вы планируете провести праздники?
- Майские? - с некоторым недоумением уточнила я.
Недоумевала же потому, что до этого светлого периода, во-первых, еще почти два месяца, а во-вторых, я эти праздники вот уже лет пять традиционно провожу в какой-нибудь командировке. Терпеть не могу собственный день рождения, предпочитаю про него забыть и просто посмотреть какие-то новые места. В общем, просто уехать из Москвы и не выслушивать дежурные поздравления. Обо всем этом моему начальству прекрасно известно.
- Нет, не майские. Пасхальные.
Тут я вообще растерялась. Пасха всегда приходится на воскресенье, на пасхальной неделе у нас вроде бы официальных каникул пока еще нет. В церковь я не собиралась, не люблю толпу, а без нее у нас ни одно мало-мальски важное мероприятие не обходится. Гостей к себе не звала, самой куда-то идти - намерения не было. Планировала выспаться, это да. Но и только.
- А в чем дело, Михаил Михайлович?
- А в том, что ваша драгоценная Ксюша отказалась ехать в командировку.
- Как отказалась?
- Как-как… Наотрез. Она, видите ли, не может проводить главный христианский праздник в мусульманской стране.
- А о чем она раньше думала? Командировка-то в Турцию еще с прошлого года запланирована.
- В прошлом году она еще была атеисткой, полагаю.
Мими даже не пытался скрыть сарказм. И я его понимала. Ксюша, то есть Ксения, одна из моих непосредственных подчиненных, была молодой и крайне энергичной девицей, работала у нас полтора года, зарекомендовала себя отлично. Какая муха ее укусила?
- Я с ней поговорю, - предложила я.
- Попробуйте. Но имейте в виду: либо она едет в эту командировку, либо я ее увольняю. Причем немедленно.
- А в Турцию поеду я?
- Стелла Андреевна! На кого еще в этой конторе я могу положиться?
- Думаю, на большинство сотрудников, - вздохнула я, поднимаясь с кресла. - На всякий случай, когда нужно ехать? И на какой срок?
- Завтра. На пять дней. Там предполагается большой контракт с пятизвездным отелем. Нужно все посмотреть, обсудить и так далее… Ну, вы же прекрасно знаете специфику.
Специфику я знала, так что примерно представляла себе, как пройдут ближайшие дни, если мне не удастся привести Ксению в чувство. Одновременно я очень четко представляла себе очередное объяснение с Сержиком, который практически уговорил меня поехать на Пасху к каким-то его друзьям в Подмосковье. Шашлыки, баня, песни под гитару… Петь под гитару мне хотелось еще меньше, чем лететь в Турцию.
Я вернулась в свой кабинет и попросила секретаршу вызвать ко мне Ксению. Не хотелось идти в общий зал менеджеров и устраивать выволочку подчиненной на глазах у всех. Особой любовью в коллективе я не пользовалась, меня уважали, но - не любили. Наверняка и кличку какую-нибудь давно уже дали, типа "наша мымра", как в классической, советской еще комедии. Хотя, видит Бог, на мымру я никак не тянула.
Не тянула я и на ту красотку, которая появилась передо мной через несколько минут. Ксения вполне могла работать фотомоделью, в крайнем случае рекламировать по телевидению шампунь, зубную пасту или интимные дамские штучки. Пышные кудри до лопаток, эталонная фигура, белозубая улыбка… Впрочем, сейчас она не улыбалась: идеально выщипанные брови были сведены по принципу "я такая грозная"…
- Что происходит, Ксения? - осведомилась я, начисто проигнорировав ее мимические упражнения. - Почему вы отказываетесь ехать в командировку?
- На Пасху в языческую страну?!! - страшно изумилась она.
- Вы работаете в туристическом агентстве или в христианской миссии?
- Я православная! - заявила Ксения, усаживаясь напротив меня и закидывая одну безупречно длинную ногу на другую.
- Рада за вас. В наше время молодые люди редко задумываются о своей конфессиональной принадлежности.
- Чего? - растерялась моя собеседница.
Модельная красотка на секунду уступила место смазливой девице из Талдомского, кажется, района Подмосковья. Даже носом шмыгнула, как в недавнем босоногом детстве. Да, можно вывезти девушку из деревни, но деревню из девушки не выведешь. Не мной первой подмечено, кстати.
- Попытайтесь понять ситуацию. Вы можете отказаться от командировки только по очень уважительной причине. Церковные праздники таковой не являются.
- А если я не поеду?
- Тогда придется писать заявление об уходе. Это - в лучшем случае.
- А в худшем.
- А в худшем вас уволят за нарушение трудовой дисциплины. Вот вам три варианта, выбирайте.
- Три?
- Именно, - кивнула я. - Командировка, заявление по собственному желанию или увольнение.
- Но Стелла Андреевна, я не могу ехать!
- Почему?
- Ну-у, потому… потому что мой жених… Мы хотели…
- Ксения, желание вашего жениха - его личное дело. Даже если бы он был вашим мужем…
- Если я уеду, он на мне не женится! - выпалила Ксения.
"И всюду страсти роковые, и от судеб спасенья нет…"
- А если вы не поедете, вас уволят, - сообщила я будничным тоном.