С утра Денни и думать не думала о своих похоронах, хотя перед этим долго не могла заснуть и представляла себе их во всех подробностях. С утра дел было по горло…
А сегодня, приняв душ и наведя марафет, Денни вернулась на кухню к своему тушеному мясу. Все хлопоты плюс водные процедуры заняли у нее два с половиной часа. Большая часть времени ушла на то, чтобы полить растения в горшках, олеандры и гибискус по обеим сторонам от входной двери.
"Бедные мои зайки, они мне пока и гроша не принесли, - думала Денни о кустах. - И что на меня нашло, когда я их сажала? Не могу же я теперь дать им умереть! Не могу, и все тут!"
Она приходила в ужас от одной мысли, что надо кого-то лишить жизни, даже скорпиона или песчаную гадюку, которые забрались под камень или прямо под каблук ее видавшего виды прорезиненного ботинка. Ее охватывало чувство вины. Правда, уходило оно так же быстро, как и приходило. "Это самооборона, - уверяла она сама себя. - Или они, или я. Сегодня не повезло им".
Ей нравилось ходить с Беном пострелять, но больше всего она любила сами поездки верхом в те места, где, как знать, может быть, даже не ступала нога белого человека. Бен с Денни облазили все лощины и ручейки, они бродили по диким душистым зарослям, которым некого было помнить, кроме Бена, Денни, их коней и собаки. Когда Денни брала в руки ружье, она всегда промахивалась. Даже Бен, и тот, подстрелив кенгуру, перестал метить в живых существ и начал выбирать другие цели - пенек в долине, орех на дереве у гранитной скалы, белый камень у ручья. Денни подозревала, что он тоже не любит отнимать чужую жизнь.
Она как раз помешивала мясо, когда услышала свист с передней веранды.
"Вот осел!" - фыркнула девушка, все еще раздумывая о Бене. Одной рукой она вытащила из варева ложку, другой поправила выбившуюся из прически прядь. "Наверное, совсем дома не был. Сразу из Перта приперся. Да кто я такая, по его мнению? Наживка для убийцы?" Она вытерла руки и шагнула из кухни в небольшой коридорчик, куда выходили двери ее спальни с одной стороны и гостиной, которой никто никогда не пользовался, - с другой.
Денни была и рада, и взбешена одновременно. Рада видеть Бена. Они разопьют вместе бутылочку пива, но при этом у него на лбу будет написано, что расплачиваться за это придется его драгоценной ферме. Как он сумеет нагнать полдня да еще и ночь в придачу? И все потому, что Денни ужасно безответственная. Тот факт, что Бен считал ее безответственной, выводил Денни из себя. Разве он не знает, что она скорее распрощается с жизнью, чем с фермой, вся жизнь которой зависела от ее присутствия? Эта смесь поэзии с журналистикой молнией пронеслась в ее голове, пока она шла открывать дверь.
Девушка включила свет в коридоре и, взявшись за ручку двери, поглядела вниз - не расстегнулись ли пуговицы на коротеньком халатике. Из-под халатика выглядывали загорелые ножки, обутые в красные плетеные шлепки. Когда она подняла голову, дверь уже была открыта, и в двух метрах от нее, на краю веранды, в прямоугольнике света стоял мужчина с ружьем.
Денни подумала: "Это юноша или мужчина?"
Кто бы он ни был, Денни сразу поняла, что это Джек Смит. Больше он никем быть не мог.
Ее сердце екнуло и замерло. В голове роились бестолковые мысли: "Вот оно! Как забавно. Не-е-ет, совсем это не забавно. Даже не смешно". Глаза девушки наполнились слезами жалости к ней самой, бедняжке. "Бен, милый мой Бен! Что ты будешь делать, когда меня не станет? Не с кем поругаться, некого любить… Ты же и вправду любишь меня". Вслух она сказала:
- Джек Смит.
- Нет, - ответил он. - Его брат-близнец. Двигайте в коридор, леди. Я вхожу.
- Зачем? - произнесла Денни. - У меня ничего нет.
И тут она узнала одежду, которая оказалась ему великоватой. Второго такого ярко-зеленого пиджака во всем мире не сыщешь. Так, значит, он взял вещи! И еду, и деньги в придачу. Ну почему она не проверила, когда приехала домой?! "Опять замоталась", - подумала Денни, и неожиданно на нее навалилась усталость, накопленная за день. Надо же было допустить такой промах! Оставила наживку для гадюки, только и всего.
Он был молоденький и такой худенький, наверняка голодный. Волосы светлые, один локон сбился на лоб…
Он медленно направился к Денни через веранду:
- Назад, леди, или я стреляю. Вдоль коридора, откуда пришли.
Денни заметила, что рука, сжимавшая ружье, напряглась. Он уже убил одну женщину, так что вторая не в счет. Его только один раз повесят, за ту, первую, не за нее. Она уже говорила себе это раньше. И Бену тоже.
Денни повернулась к нему спиной и пошла по коридору. По спине у нее словно армия муравьев бегала, и было такое чувство, что спина обрела собственные, независимые чувства и мысли и теперь тоже ждала смерти.
Никакой защиты у нее не было. Какая может быть защита, когда ты в доме одна-одинешенька, до ближайших соседей шесть миль, а у твоего гостя - ружье в руках? Интересно, он его зарядил?
Денни слышала, как он крадется следом за ней, тихо, словно кошка. У входа в кухню она остановилась и повернула голову. Страх и попреки в свой адрес подняли в ней волну гнева, а гнев снова превратил ее в Денни Монтгомери, которую знали рыцари рынка и семья.
- Где ты раздобыл ружье? - спросила она.
- У дома, что за сараем. - Он мотнул головой, пытаясь откинуть со лба длинную прядь.
Он больше смахивал на девушку, чем на мужчину. Ни роста, ни силы, чтобы убить женщину. "Да он просто мальчишка, - усмехнулась про себя Денни. - Эдакий котеночек". И пошла на кухню.
- К стене, - приказал он, прошмыгнув за ней, и указал ружьем, к какой именно. - А теперь опусти шторки.
Денни послушалась. Ружье следило за ней черным глазом. Джек Смит одной ногой вытянул из-за стола стул, подхватил его левой рукой и прислонил к стене у двери. Потом пинком закрыл дверь и сел на стул, не сводя глаз с Денни. Он немного расслабился, положил ружье на колени, но в любое мгновение готов был снова схватиться за него.
- Вот и хорошо, - проговорил он. - Чертовски здорово. Я битых два часа наблюдал, как ты работаешь. - Он поглядел на вычурные наручные часы в хромированном корпусе.
Денни заволновалась, но через мгновение он снова стрельнул в нее взглядом, и руки его сжались на ружье.
Глаза у него были небесно-голубые, губки полные, алые, черты лица - женственные. Такой красавчик и такой молоденький! В газетах писали, что ему двадцать три. Может, это из-за слишком большой одежды он казался моложе.
И еще Денни никак не могла разглядеть шрама на подбородке. Полиция заявляла, что шрам имеется. Это главная примета, причина, по которой Джек Смит не может затеряться в толпе или постучаться в двери при свете дня.
- Что ты имел в виду? Ты сам себе брат-близнец? - спросила девушка.
Временами она чувствовала себя настолько спокойно, будто сидела на скучном уроке в воскресной школе. А в следующий момент ее начинало колотить от страха. И снова - спокойствие. Как будто в ней поселились два человека и как в калейдоскопе сменяли друг друга, пользуясь одним телом. Сначала говорил один, потом другой.
В отчаянии: "Я одна в этом доме, наедине с убийцей".
Жалостливо: "Он такой молоденький. И устал… и проголодался. И личико у него такое милое. Господи, разве говорят подобные вещи о мужчинах? О мужчинах? Да он даже до мужских штанов не дорос!"
- Выходит, я и есть мой брат-близнец, - сказал Джек Смит и снова махнул ружьем. - Давай то, что кипит на плите. Тушеное мясо. Господи, в последний раз я ел мясо в Нашос! Пахнет вкусно. Ставь тарелку на стол. И давай пошевеливайся.
Плита была у стены, рядом, и Денни, повернувшись к ней, взяла ложку и помешала варево. Если бы она скосила взгляд, то могла бы увидеть Джека Смита, но ей не хотелось делать этого. Она и так знала, как он выглядит: в глазах полыхает такой голод, что они уже и не голубые вовсе.
Рука с ложкой безудержно тряслась, на девушку напала слабость. Как было бы здорово рухнуть в обморок, сбежать от этой жестокой реальности!
- Две тарелки, - заявила Денни. - Я тоже есть хочу. - Она поразилась, услышав, что произнесла эти слова. И неожиданно у нее прибавилось смелости. - Тут достаточно на двоих, еще добавка останется, - сердито пробурчала она.
- Ладно! Две тарелки! Поставь мою на край стола и назад к плите. Вот так. Теперь свою. Ставь на другой конец стола. Можешь сесть. Положи руки на стол, чтобы я их видел. - Он захватил ножку стула ногой и придвинул к столу. Левой рукой взял вилку, которую Денни положила на тарелку рядом с ножом. В глазах дикая улыбка, правая рука держит ружье, палец у курка, ружье лежит на столе дулом к Денни. - Хорошо, что мясо тушеное, да? Резать не надо. Можно есть одной рукой, - сказал он.
Денни сидела на стуле у другого края стола. Стол был просто огромный, и расстояние между ними оказалось приличное. Она припомнила безумную сцену из многочисленных фильмов, когда один человек опрокидывает стол на другого. Вспомнила, но только и всего. Она прекрасно знала, что никогда не пойдет на это. Перевернуть стол - это еще куда ни шло, но биться с ним за ружье, пробовать осилить его в драке? Нет. Она уже немного успокоилась, сердце билось в нормальном ритме, но ноги были словно ватой набиты, в коленках - дрожь. Скрещенные голени так тряслись, что девушка удивлялась, почему это не слышно, как пятки отбивают чечетку по застланному линолеумом деревянному полу. Она поставила локти на стол и подперла руками подбородок. Огромные фиалковые глаза уставились на Джека Смита. Почему бы ей не поглядеть на него? Почему бы не узнать, какой он?
Она только вчера натирала полы. При мысли о том, что на них прольется ее собственная кровь и все испортит, у нее навернулись на глаза слезы.
- Сигареты есть? - спросил Джек Смит с набитым ртом.