Характер путешествий русов в Византию можно усмотреть из описаний византийского императора Константина Багрянородного, жившего в X ст. Подвластные руссам славянские племена вырубают зимою в горах лес и строят из него ладьи, а когда растает лед, отводят их в близлежащие озера, сплавляют до Киева и здесь вытаскивают на берег и продают руссам. Русы покупают одни остовы судов, весла же, уключины и другие снасти берут сами из старых судов. Снарядив таким образом суда, русы спускаются по Днепру до Витичева, платящего им дань, и, прождав здесь два-три дня, пока соберутся однодеревки (лодки) из отдаленных местностей, отправляются в путь. Первый днепровский порог Ессуни, к которому они подходят, очень узок и имеет высокие и острые камни, которые издали кажутся островами; русы не решались плыть прямо через порог, а останавливались на некотором расстоянии от него, выходили на берег, оставив груз на судах, а затем, ощупав дно босыми ногами, с великой осторожностью проводили суда через это узкое место между торчащими камнями и берегом. Таким же образом они проходили второй и третий порог на страже из-за печенегов, вытаскивали из лодок груз и высаживали скованных невольников, которых вели на расстоянии б тыс. шагов, пока не миновали порога. Прочие же тянули суда волоком или несли их на плечах, а за порогом спускали их опять в воду, снова погружали и плыли далее. Минуя остальные пороги, русы подходят к Карийскому перевозу, куда являются печенеги для нападения на них. Затем подъезжают к острову св. Григория, после чего им не приходится опасаться печенегов уже до самой реки Селины. В четыре дня достигают устья Днепра, где находится остров св. Эферия, здесь отдыхают два-три дня и в это время снабжают суда парусами, мачтами, веслами, которые привозят с собой, а затем продолжают путь к реке Селине, рукаву Дуная. Но тут их снова со всех сторон окружают печенеги, и если, как нередко бывает, вода прибьет однодеревку к берегу, то выходят из нее, чтобы общими силами вступить в борьбу с печенегами. Переплыв Селину, русы входят в устье Дуная, из Дуная проходят через Конопу, а затем Констанцию к рекам Варне и Дицине, которые все текут по стране булгарской. Оттуда они направляются в область Месемврийскую и таким путем совершают свое трудное, исполненное опасностей и препятствий путешествие.
К этому император Константин прибавляет, что зимою, с наступлением ноября, князья русов со всем народом покидают Киев и отправляются в другие города или в. земли древлян, дреговичей, кривичей, северян и прочих славян, им подвластных. Здесь проводят они зиму, а когда вскроется Днепр, возвращаются обратно в Киев и, собрав свои суда и надлежащим образом снарядив их, ибо их могут тревожить печенеги, совершают указанный путь в Грецию.
Как бы мы ни относились скептически к торговле русов с Византией, но нельзя отрицать того, что независимо от приведенных выше статей договоров, трактующих о торговле, и в этом путешествии, описанном Константином, имеется не что иное, как плавание с торговой целью. Тот груз, который русы у первого порога оставляли на судах и который у четвертого порога нагружали (вещи - res), состоял не из одних только припасов на время пути и снастей, которыми они снаряжали суда на острове Эферия, но, несомненно, также из товаров, везомых в Византию. Таким же товаром являлись и упоминаемые Константином закованные невольники. С какой стати их везти в таком виде, если не для продажи? И вообще из всего описания путешествия складывается впечатление, что оно производилось с торговой целью; на военный набег оно совершенно не походит. Другое дело, что главным товаром, доставляемым в Византию, являлись, по-видимому, эти невольники, а остальные товары были результатом тех зимних путешествий князей по покоренным землям, которые совершались ради получения дани (полюдия).
Читая этот рассказ императора, говорит В. О. Ключевский, легко понять, какими товарами грузила Русь свои торговые караваны лодок, сплавлявшихся летом к Царьграду: это была дань натурой, собранная князем и его дружиной во время зимнего объезда, произведения лесных промыслов, меха, мед, воск. К этим товарам присоединялась челядь, добыча завоевательной дружины.
Киевский князь "делился со своей дружиной, которая служила ему орудием управления, составляла правительственный класс. Этот класс действовал как главный рычаг в том и в другом обороте, и политическом, и экономическом: зимою он правил, ходил по людям, побирался, а летом торговал тем, что собирал в продолжение зимы… К торговому каравану княжескому и боярскому примыкали лодки и простых купцов, чтобы под прикрытием княжеского конвоя дойти до Царьграда".
Вообще все путешествие, как заметил еще Погодин, было столь же торговым, как и военным, ибо каждый раз приходилось отбиваться от печенегов; неудивительно, что "торговые караваны имели характер военный". Но они были военными не только ввиду необходимости отражать нападения, но и потому, что караван и сам производил нападения - переход от обороны к наступлению и был весьма прост и легок. Это вполне соответствовало характеру деятельности норманнов". Северные викинги занимались торговлей и разбоем одновременно, иногда отправляясь для грабежа, иногда для обмена, и нередко торговые путешествия у них соединялись с военными плаваниями. В таком случае они заключали перемирие с прибрежными жителями тех местностей, куда они пристали, чтобы торговать с ними, обменивая одни товары на другие. Но как только обмен заканчивался, назначенный для него срок приходил к концу, мир снова прекращался, и снова возобновлялись военные действия".
Так поступали, по-видимому, и русы - те же норманны. И по поводу русов император Константин говорит, что они приходят в Царьград sive belli sive commercii causa - ради войны или ради торговли.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
Общий характер торговли до XV ст.; критика различных взглядов
Исходную точку в процессе возникновения и развития торговли составляет немая торговля, встречающаяся в качестве наиболее ранней формы торговли у всех народов. О немой торговле на Руси у нас нет никаких сведений, но о таком способе обмена у различных племен, населявших современную Россию, упоминается в источниках. Под годом 1096 встречаем в летописи рассказ Гуря Роговича о торговле новгородцев с угрой: "Угра же суть людие язык нем". Там "дивно находим мы чюдо ново, его же оконце мало, и туда молвят, не разумети языку их, но кажуть железо и помовают рукою, просяще железо и аще кто даст им железо или нож или секиру, и они даю скорою противу". Суть, конечно, заключается не в незнании языка, а во взаимном недоверии, в нежелании входить в непосредственные сношения с иноплеменниками, к которым относятся как к врагам. Потому-то "язык нем". Об однородной форме торговли между булгарами и племенем вису рассказывает Косвини: "Булгары доставляют туда товары, всякий кладет их в определенное место, делает на них знак и оставляет. Потом возвращается и находит нужный ему товар, положенный рядом. Если удовлетворен им, то берет его и оставляет за него свой товар. Если нет, то забирает свой обратно. Покупатель и продавец не видят друг друга". Здесь уже правильное описание немой торговли безо всяких преград и чудес, напоминающее рассказ Геродота о немой торговле в Ливии.
Рынок - торг, торжище, торговище - являлся тем местом, где в эту эпоху производился обмен и где он только и мог совершаться. В "Русской Правде" читаем: "Пакы ли что будет татебны купил в торгу, или конь или порт или скотину, то введет свободна мужа два или мытника". Речь идет о купле-продаже краденых вещей, совершенной на торгу; купивший указывает на продавца, и показания его подтверждаются двумя свидетелями или мытником - сборщиком мыта, необходимой принадлежности всякого рынка. О значении торга свидетельствуют и другие статьи "Русской Правды": "Оже челядин крыется, а заключить и с торгу" - о бежавшем холопе объявляется на торгу публично. Такая "заповедь", "закличь" на торгу первое и необходимое условие для вчинения иска о пропавшей вещи. Торг, следовательно, посещаемое всем населением место, где всякое объявление широко распространяется. Поэтому-то в другой статье говорится: "Аще кто конь погубить или оружие или портно, а заповедаеть на торгу, а последи познаеть в своем граде, свое ему лицем взяти". Если хозяин пропавшего коня или платья (как и сбежавшего челядина) объявит о пропаже на торгу, предполагается, что это должно стать известным по всему городу (в другом списке - по всему миру: "а познает в свое мироу") в продолжение трех дней "а за три дня не выведут его" (ст. 27)). Человек, к которому пристал сбежавший челядин или который поймал ушедшего коня или нашел оружие или платье, узнав об объявлении на торгу, обязан вернуть эту вещь. Исходят из того, что в своем городе, в своем миру объявление, сделанное на торгу, становится известным всем и всякому в трехдневнй срок. На торгу собиралось и вече: "В 1068 г. людие Киевстии прибегоша Кыеву и сотвориша вече на торговищи".
Таким образом, на рынке в Древней Руси (как это было и в других странах) не только происходит товарообмен, но собираются и народные собрания, сообщаются все важные сведения (в т.ч. и распоряжения князя заключаются на торгу), узнают новости, рынок является центральным местом города.