Пять дней пролетели незаметно, скучать было некогда. Все нужно было успеть посмотреть: и Виндзорский замок, охраняемый отборными гренадерами Национальной Гвардии в смешных высоченных медвежьих шапках; знаменитый Биг Бен; не менее знаменитую благодаря бессмертным творениям Конана Дойла Бейкер-стрит с памятником незабвенному Шерлоку Холмсу и музеем мадам Тюссо; посетить Шекспировский театр "Глобус". Успеть погулять (непременно ночью!) по прославленной стараниями Лаймы Пикадили и Лейчестер Стрит, отметившись хотя бы в двух из четырех знаменитейших ночных клубов; насладиться красотами Лондона с высоты Александра Пэлас, и не забыть надивиться удивительной гармонией архитектурных шедевров Парламента и Собора Святого Павла. И уж, конечно, обязательно побродить среди зеркальных столпов современной архитектуры в стиле модерн на Кэнари Уорф, финансового и банковского центра не только Лондона, а, пожалуй, и всей Великобритании. Правда, все эти многочисленные достопримечательности в сознании Кирилла, переполненном избытком впечатлений, помимо воли сливались воедино, и уже вечером, в шикарном номере отеля Мариотт он не мог вспомнить названий хотя бы половины посещенных за день мест. К тому же Кирилл почти не понимал быстрой английской речи, по сравнению с американской более напыщенной и выспренной, но Тамара переводила ему самые важные моменты. Нужно было за пять дней успеть попробовать и английскую кухню, и в первую очередь… нет, не "Овсянка, сэр!", а знаменитые английские стейки, не забыть про традиционные пудинги. Ну и уж конечно, посидеть в пабах, попробовать их английского эля. "Эль, эль" - пиво, как пиво. Все-то у них в той Англии, не как у нормальных людей: и пиво элем обзывают, и вместо такси ездят на кэбах, и вообще ездят неправильно. А в остальном - очень даже достойная страна.
Перед самым отъездом домой Кирилл издалека затеял разговор на интересующую его больше всего остального тему:
- А мы подарки будем покупать?
Тамара посмотрела на него удивленно:
- Какие еще подарки?! Сувениров я и так уже накупила, а подарки-то зачем?!
- Ну как зачем? - искренне удивился Кирилл. - Мы же с тобой не одни на этом свете, не сироты. У нас, слава Богу, есть родители, друзья. Я, например, привык из поездок привозить им разные мелочи. Не шубы с бриллиантами, естественно, но тем не менее… Ну там, галстук какой-нибудь, маме шарфик шелковый - она их очень любит. А Антон коллекционирует трубки - как же я могу про него забыть, он ведь мой самый лучший друг. Вот и ты бы прикупила какую-нибудь мелочевку, чтобы людям приятно было. Родителям, Софье, подруге своей - как ее, Света, кажется?
- Светке?! - в Тамариных глазах сквозило искреннее недоумение. - С какой стати?!
- Ну как, это же твоя подруга. И, насколько я понял, самая близкая. Иначе зачем бы ты звала в свидетельницы постороннего человека?
- Фи, - надменно фыркнула Тамара. - Еще подарки ей возить! Перебьется! Пусть спасибо скажет, что я ее с такими людьми познакомила. Это она меня до конца жизни подарками задаривать должна. А у стариков и без того все есть, они сами чуть не каждый месяц в Париж за шмотками мотаются. А Сонька тем более перебьется - у нее уже шкафы от тряпок трещат.
Кирилл ненадолго притих. Разговор явно шел не в интересующую его больше жизни сторону. И его во что бы то ни стало следовало вернуть в прежнее русло.
- Ну, не знаю… Мне кажется, даже если у них все есть, не мешало бы преподнести им какой-нибудь скромный подарок. Если не от неблагодарной дочери, то хотя бы от благодарного зятя. Я ведь, как никак, нынче их родственник. И это моя первая поездка в этой ипостаси. Так что если не хочешь, я сам что-нибудь для них выберу. А заодно и для твоей Светки. Я не знаю, что там у вас с ней за отношения, мне в этом сложно разобраться. Но человек, между прочим, засвидетельствовал наш с тобой брак, значит, не последний для нас человек. Если не хочешь ты, то я преподнесу ей что-нибудь только от себя.
И, сообразив, что разговор у них выходит несколько суховатый, малоприятный, решил несколько смягчить ультимативный тон:
- Но, так и быть, я любезно позволю тебе присоединиться к моему подарку. Тебя устраивает такой расклад?
Тамара недовольно скривилась, пожала неопределенно плечиком:
- Ну, если тебе уж так хочется. Вообще-то я не понимаю, зачем их баловать.
- Кого "их"?
- Ну, кого-кого? Светку, Антона твоего. Стариков тоже… С какой стати мы им что-то должны?!
Кирилл изумился:
- Да почему же должны?! Никто никому ничего не должен! Но разве тебе не приятно делать подарки?! Я, например, так просто обожаю. И мне гораздо приятнее подарки преподносить, нежели получать. Вот ты мне скажи: неужели тебе не приятно, когда близкий человек радуется подарку? В жизни не поверю!
Тамара вновь пожала плечиком:
- Хм, не знаю, не пробовала…
- Что не пробовала? Подарки дарить?! Да брось, в жизни не поверю. Наверное, ты просто никогда не обращала внимания на то, как радуются одаренные.
- Да нет, - поправила его Тамара. - Действительно не пробовала. А с какой стати я кому-то чего-то должна?! Пусть они мне дарят подарки, а не я. У нас так заведено: мама с папой дарят нам с Сонькой подарки. Когда мы с ней были маленькие, у родителей не очень хорошо это получалось, зато теперь они не ждут повода, они дарят просто так.
Странно было Кириллу слышать такие слова. В их-то семье было заведено иначе, и он с самого раннего детства был вовлечен в игру с подарками. Даже если не имел еще денег, то непременно кооперировался с мамой или с папой, в зависимости от того, кому предполагалось дарить подарок. Например, к восьмому марта они с папой непременно готовились загодя. Отец покупал что-то интересненькое, сам подарок, а Кирилл придумывал к нему яркую оригинальную упаковку, сделанную своими руками. То коробочку сооружал из старых открыток, то красивый кулек из ватмана разрисовывал крупными разноцветными горохами акварельной краской. Когда уже учился в школе, на уроках труда старался выпилить то дощечку разделочную, а потом собственноручно выжигал на ней какой-нибудь рисунок и покрывал лаком, а то и сережки из дерева вытачивал оригинальной формы. И буквально обожал, когда мама их надевала. Как же так, без подарков? Разве так бывает?! Впрочем, сейчас разговор направился именно в интересующее его русло. Пусть самую капелюшечку, но повернул к нужной теме.
И Кирилл как можно более ровным голосом спросил:
- А почему? Я имею в виду, почему у них это не получалось, когда вы были маленькие? Я вообще ничего о твоей семье не знаю, расскажи. Вот, например, где вы раньше жили? Насколько я понимаю, вы в этом доме живете года полтора, от силы два, да? А раньше? Ну, когда еще не имели возможности жить в таком доме. Мы ведь все родом из социализма, мы все когда-то варились в том соусе. Где-то же вы жили? Где ты училась, в какой школе? Как вы вообще жили раньше?
Тамара нахмурилась. Уж очень она не любила распространяться на тему "Раньше". Она даже наедине с самой собой не любила вспоминать то время. Даже с сестрой никогда не говорила об этом. Вообще эта тема считалась запретной в доме, уж больно малопривлекательно выглядела их жизнь раньше. А потому, не сговариваясь, про "раньше" все четверо никогда не заговаривали, словно на свет появились лишь несколько лет назад, когда в карман Зельдова не тонким ручейком - полноводною рекою потекли денежки.
- Ай, кому это интересно? Хочешь покупать подарки - покупай, я же тебе не запрещаю. Иди. А я пока чемоданами займусь, у нас не так много времени осталось.
Только в самолете Кириллу таки удалось вытянуть из супруги кое-какие сведения. Очень мало, ведь Тамара почему-то так скупо делилась воспоминаниями о прошлом. Но самое главное Кирилл узнал: фамилия Светы - Кукуровская, она училась с Тамарой в одном классе и жила где-то рядом с нею. И еще удалось ему узнать, что до шикарного особняка жили Зельдовы в непрестижном районе Черная речка.
Черная речка, Черная речка… Что-то начинало вытанцовываться. Андриановы раньше жили на Пролетарской, а это не сказать, чтобы рядом, но и не на другом конце города. От Черной речки до Безымянного озера - минут двадцать пять автобусом, почти так же, как и от Пролетарской… В таком случае, Света наверняка там бывала. Но все равно это была не она. Это не могла быть она… Может, у нее была сестра? Может, близнец, а может и просто очень похожая на нее? Ах, как хотелось поверить в чудо! И если бы он увидел Свету тогда, после… О, тогда он точно поверил бы, ведь тогда он еще верил в чудеса. Но теперь…
Теперь Кирилл стал прагматиком. А потому о чудесах не то что думать - слушать было противно. Потому что все эти так называемые чудеса - не более чем сказки Венского леса. Сказочки для особо легковерных. Потому что чудес не бывает. А поэтому - Света просто очень похожа на ту, которая… которой… В общем, это определенно не она.
Но что это меняет? Разве от того, что Света не может быть той, она меньше нуждается в его помощи, в его защите?! Разве он может себе позволить еще раз отвлечься, разве может снова не оказаться рядом в нужный момент?! И кем он тогда будет? Сможет ли жить с такой ношей, с таким грузом в душе? Сможет ли пережить шок еще раз? Не сойти с ума от днем и ночью грызущей мысли: "Если бы только я оказался рядом, если бы только я был рядом, если бы я не отвернулся, если бы был рядом…"
Тамара ревностно оберегала свое прошлое. По крайней мере, встретиться еще раз в "официальной дружеской обстановке" Кириллу и Светлане она не позволила. Подарила предназначавшийся ей шелковый шарф, в выборе которых поднаторел Кирилл, частенько даря матери подобный предмет туалета, тет-а-тет, встретившись с подругой детства на нейтральной территории.