Почему? Потому что решила жить в грехе со своим дружком? Решила отказаться от обоих, чтобы иметь возможность потворствовать своим желаниям, не так ли?
– Господи, Тэйн! Как можно быть таким жестоким! – Волна гнева вытеснила чувство боли. Она думала, что он образумится, получив право опеки над детьми, и не позволит себе опуститься до оскорблений. – Ты что, действительно ничего не понимаешь? – Она задержала взгляд на его самолюбивом, выражающем неприязненное осуждение лице, пытаясь найти хоть какие-нибудь признаки понимания, и не увидела таковых. – Все это не имеет никакого отношения к Лорне или Майклу. Лорна желает мне только счастья, а Майкл всего лишь друг, и то, что он мужчина, абсолютно неважно. Выражение его лица ни на йоту не изменилось, и она поняла, что все ее попытки переубедить его тщетны. Она вздохнула, сознавая свое бессилие.
– Дело не в том, что я не хочу быть с Викторией… – От волнения она почувствовала комок в горле, но она тут же сумела взять себя в руки. – Разумеется, я хочу, чтобы Виктория была со мной, чтобы они оба были со мной! Но ведь они близнецы… близнецы! Ты в самом деле не понимаешь, что это значит? Если бы ты хоть раз видел их вместе – по-настоящему видел их вместе, – ты бы знал, что они нуждаются друг в друге намного больше, чем во мне! Соломоново решение! – Она горько рассмеялась. – В Англии мне бы по закону оставили обоих детей. Какой судья решился бы разъединить близнецов, поделив их между родителями? Я не могу позволить, чтобы эта дьявольская затея осуществилась!
– В Греции нельзя отнять у отца сына! – От внутреннего напряжения углубились морщины по углам его рта, но на суровом лице не было сожаления. Если глаза действительно зеркало души, то Сапфира видела перед собой тайник с глубоко запрятанным в нем страданием, и на минуту она почувствовала, как горячая волна жалости затопила ее. Лишь в минуту крайней безысходности могла она позволить себе сомневаться в любви Тэйна к детям.
– Все это время ты был уверен, что суд назначит тебя опекуном обоих детей, – сказала она, впервые со всей ясностью представив себе положение вещей.
– Да, – сухо признался он. – Да, я был уверен в этом. В нашей стране по крайней мере мужчина считается главой дома, ответственным за своих детей.
– Ну что ж, твое желание исполнилось. – Не в состоянии больше спокойно сидеть на месте, Сапфира поднялась, нервными движениями тонких пальцев разглаживая складки на платье. Какой наивной дурой она была, не понимая, насколько отличны законы Англии от законов стран Восточного Средиземноморья. Она считала, что одержала убедительную победу, когда Тэйн, после многих месяцев упорного отказа, вдруг согласился юридически оформить раздельное проживание.
Если бы не ее тогдашнее состояние, она бы сообразила, что он, как и она, надеется на право опекунства над детьми. Вместо этого суд вынес идиотское, непристойное постановление о раздельной опеке над близнецами, которые, несмотря на разность пола, были с рождения настолько привязаны друг к другу, что любой, видевший их вместе, не мог не заметить этого… – Ты так считаешь? – Тэйн встал и подошел к Сапфире, в задумчивости стоящей у окна. – Как ты думаешь, почему я отказывал тебе в разводе, которого ты так добивалась? Разумеется, не потому, что ты могла отказаться от своих детей! Ты их мать, и от этого факта. Сапфира, не уйти. Это уже не изменишь, как бы мы сейчас ни относились друг к другу – И ты не права, говоря, что они не нуждаются в тебе. Если ты в самом деле так думаешь, значит, твое увлечение Майклом Уэстом мешает тебе видеть вещи в реальном свете!
– Я вовсе!..