«Удивительно, - подумал я, - что человек, окончивший исторический факультет МГУ вдруг открыл в себе талант администратора!»
Перед выходом я подошел к зеркалу, пригладил волосы, поправил ворот форменной светло-песочной льняной рубашки с нашивками главного воеводы. Личные воинские звания ввели здесь три года назад, настояниями майора Журавлева. Ему пришлось долго убеждать Скопина-Шуйского и Дмитрия Первого в необходимости такого шага, мотивируя это тем, что личное воинское звание является по сути аттестацией военнослужащего. Мерилом его способностей, знаний и опыта. Это существенно облегчит учет кадров. К тому же теперь любой военнослужащий будет стремиться к карьере. А здоровый карьеризм в армии должен только приветствоваться.
Я, Гарик и Мишка по возвращении после пятилетней отлучки (местного времени) сразу получили звания главных воевод. В «Табели о рангах» [3] , придуманной Журавлевым с учетом местных языковых и исторических особенностей это соответствовало званию генерал-лейтенанта. Такой чести мы удостоились исключительно по совокупности наших заслуг во время дебюта 1605 года. Шевчук, по прибытии быстро проявивший себя как отличный строевик и тактик, вскоре получил звание старшего тысяцкого, что приравнивалось к полковнику. А когда в приватной беседе царь Дмитрий узнал, что это моя жена Мария придумала и обеспечила техническую поддержку операции по установлению его на троне… Девушка незамедлительно получила звание старшего воеводы (генерал-майор). Это автоматически вписало Машеньку в российскую историю, как первую женщину-офицера.
После нашего неожиданного возвращения нам пришлось провести с Дмитрием и Скопиным-Шуйским основательную беседу. В её ходе мы объяснили императору и командующему кем мы на самом деле являемся, и с какой целью занимаемся своей деятельностью. В общем, Дмитрий и Михайло ребята были неглупые и уже сами начали кое о чем догадываться, особенно после того как мы переправили к ним бывшего майора Красной Армии Петра Журавлева и аспиранта МГУ Илью Ясуловича. И император, и воевода были весьма прогрессивными для семнадцатого века людьми и сумели понять основы теории перемещения во времени. А самое главное – адекватно это воспринять. Теперь у них не вызывало удивления появление различных технических устройств, аналогов которым в их современности не существовало. Это были радиостанции, нарезные казнозарядные орудия, двигатели внутреннего сгорания, дизель-генераторы. А нам больше не нужно было выдумывать дурацких объяснений, мотивируя наличие у нас подобных чудес.
Жену я нашел у подножия холма, где она гоняла бригаду потных мужиков, заливающих бетоном фундамент строящегося здания арсенала. Рабочих мы набирали во внутренних областях России. А прорабы были выпускниками Академии зодчества, открытой в Москве четыре года назад стараниями Ильи Ясуловича. Если технику и стройматериалы мы могли свободно таскать с «базовой», то людей в новый город приходилось завозить сложным кружным путем. И войска и строители спускались на стругах по Днепру до самого устья. В лиманах у нас была перевалочная база. Там люди пересаживались на моторные баркасы и по ночам, крадучись вдоль побережья доходили до Грозного. Эта дорога была названа «дорогой жизни». Ни турки, контролировавшие море, ни татары, контролирующие берег, пока не сумели обнаружить наш тайный маршрут.
Увидев меня, Маша заулыбалась, а строители стали неловко кланяться, восклицая:
- Будь здраве, воевода!
- Надо вставать по стойке «смирно» и хором говорить «здравия желаем, воевода»! – строго сказал я, еле сдерживая смех.
- Здравия желаю, батюшко воевода! Ты никак трапезничать собрался? – старательно имитируя местный выговор, стала дурачиться Мария.