Видимо, поняв, что постоянные унижения рано или поздно подорвут его психику, Освальд сделал две вещи. Во-первых, он заказал себе по почте из США пистолет 22-го калибра "дерринджер", хотя иметь незарегистрированное личное оружие морским пехотинцам было запрещено. Причем Освальд не скрывал от сослуживцев, что у него есть пистолет. Однако это не отпугивало обидчиков. Тогда в один из вечеров Ли вроде бы случайно, играя с оружием, выстрелил из пистолета в стену прямо над головой одного из солдат.
Но Ли хотел "влиться" в коллектив и другим, мирным путем. Он стал тоже ходить по барам, чтобы прослыть за своего. Сослуживцы с воодушевлением видели Освальда, напившегося в первый раз в жизни. Свели его и с японской проституткой и потом, как водится, отметили всей компанией "превращение мальчика в мужа". Ли, у которого, похоже, не было чувства юмора (или, может, его юмор просто был выше восприятия его сослуживцев), стал довольно неуклюже пытаться шутить в обычном для американской армии грубовато-простецком стиле. Так, например, он будил солдат криком: "Берегите деньги Конфедерации! Юг восстанет снова!" Как раз для уроженца Юга США такого рода шутки были вполне естественными. Освальд даже вроде смирился со своей кличкой и иногда шевелил ушами и выставлял над нижней губой зубы, имитируя кролика.
Однако сослуживцы не верили в новую маску "книжного червя". Над ним привыкли издеваться и не собирались отказываться от этого. И тут вдруг морпехи стали замечать Ли в сопровождении прекрасной японки, которая с их завистливой точки зрения была явно "выше классом", чем Ли. Тем более Освальд как-то сказал, что она работает в баре "Квин би". Бар этот был явно не по карману рядовым, так как один вечер там обходился примерно в сто долларов, что было больше месячной зарплаты Освальда. Поэтому в баре обычно торчали офицеры и сержанты.
История с "Квин би" до сих пор воспринимается многими как доказательство работы Освальда на американские спецслужбы. При этом используется следующая логика. Многие сотрудницы бара, находящегося неподалеку от секретной военной базы, наверняка были иностранными шпионами. Освальд достаточно много знал, чтобы представлять для них интерес. Он видел секретный самолет У-2 и даже, вероятно, мог рассказать о маршруте его полетов. Поэтому какие-либо разведслужбы (прежде всего ЦРУ или разведка ВМС) давали бедному Освальду деньги для "работы" с хорошенькой японкой.
Есть и другая версия, основанная опять же на словах только самого Освальда. Потом он говорил, что в Японии тесно общался с японскими коммунистами и те убедили его съездить в Советский Союз, чтобы посмотреть, как выглядит социализм на практике.
Что здесь можно сказать? Стоит только подключить логику и факты. Освальд был человеком сообразительным, с богатым воображением и желанием вести таинственную двойную жизнь. Весьма вероятно, что ЦРУ или военно-морская разведка действительно использовали его как "живца" для иностранных спецслужб, интересовавшихся базой Ацуги. Тем более что именно там базировался неуловимый для русских У-2.
Правда, американская разведка не знала, что в СССР об У-2 уже было известно многое. Что нового Освальд мог рассказать русским агентам об У-2? Начиная с самого первого полета советские радары засекли этот объект. Так же было дело и при всех последующих полетах, каждый из которых сопровождался дипломатическими протестами СССР. Проблема была только в том, что перехватчики советских ВВС пока не могли достать У-2. Но уже в 1958 году была принята на вооружение первая ракетная система ПВО С-75. И первый У-2 русские сбили 1 мая 1960 года, а не раньше, только потому, что это был второй полет самолета-шпиона после долгого перерыва.
Освальд, конечно, мог сдать "красным" коды обозначения самолетов "свой - чужой". Но ценной эта информация была бы только в том случае, если бы СССР или КНР готовились к массированному и неожиданному авиаудару по Японии. Но третьей мировой войны в Москве никто не планировал. Запасать такие коды на будущее смысла не было, так как они периодически и довольно часто менялись. К тому же смысл военно-воз- душных игр того времени состоял не в скрытности проникновения в воздушное пространство вероятного противника, а скорее в обратном. Самолетам-нарушителям надо было вести себя "пошумнее", чтобы вызвать ответную реакцию ПВО и тем самым вскрыть авиационные и ракетные базы. А вот их в отличие от кодов поменять за день было просто невозможно.
Деятельность Освальда скорее была для ЦРУ разочарованием, так как он, формально выполняя задания, как и в случае с Феррье вел свою игру. Успехов не было, потому что Освальд к ним просто не стремился. Он вел себя так, что советская разведка им не заинтересовалась. Поэтому, когда в октябре 1959 года Освальд попал в СССР и захотел остаться, КГБ не имел о нем вообще никакой информации ни из Японии, ни откуда бы то ни было еще. Причем не знали в Москве и о его якобы тесных связях с японскими коммунистами. Комиссия Уоррена "логически" заключила, что раз в Японии действовала "активная и неподавленная компартия" (вот именно: в США в то время многие коммунисты сидели по тюрьмам по надуманным обвинениям), то марксист Освальд просто не мог не выйти с ней на связь.
На самом деле японская компартия переживала в то время очень непростой период в своей истории. До войны в Корее это была действительно влиятельная политическая сила, насчитывавшая в своих рядах более 200 тысяч человек. За ней шло 3 миллиона избирателей. Но во время корейской войны партию стали преследовать, а она, подставившись, взяла курс на вооруженную борьбу против правительства (хотя этот курс остался на словах). Коммунистов стали давить еще больше, и к середине 50-х годов их осталось не более 30 тысяч. Только в июле 1958 года после своего VII съезда партия снова медленно стала наращивать влияние.
Так что вряд ли окрестности базы Ацуги кишели коммунистами во время службы там Освальда. Хотя, конечно, Освальд ездил в увольнительную в Токио и там действительно мог познакомиться с коммунистами. Но в любом случае ни на базе, ни позднее в СССР шпионских следов этого сотрудничества не было найдено.
А как же с симпатичной официанткой из "Квин би"? Во-первых, Освальд мог просто наврать своим завистливым сослуживцам по поводу места работы официантки. Но скорее всего, он ее любил, и она отвечала взаимностью. Морпехам это было, конечно, трудно представить, так как с женщиной им говорить было не о чем, даже если японки владели английским языком. А вот "девственник" Освальд имел гораздо более интересный внутренний мир и мог нравиться без денег. В поддержку последней версии говорят не только позднейшие свидетельства сослуживцев о том, что Ли был "без ума от красивой японки", но и случай, произошедший с Освальдом 27 октября 1957 года и поломавший всю его военную карьеру.
В этот день примерно в половине девятого вечера Освальд копался в своем личном шкафчике. Вдруг раздался выстрел, и подбежавшие морпехи увидели сидящего рядом со шкафчиком Освальда, держащего в правой руке личный незарегистрированый пистолет 22-го калибра. Ли спокойно сказал: "Кажется, я подстрелил себя". На левой руке Освальда виднелись следы крови, но рана была не опасная. В госпитале хирург быстро обработал рану и по просьбе Освальда записал, что она была нанесена случайно и из служебного оружия 45-го калибра. Но затем "разобрались", и инцидент приобрел для Освальда перспективу военно-полевого суда за незаконное хранение оружия.
Зачем Освальд пошел на такой риск? Дело в том, что к тому времени было известно, что его часть вот-вот отправится в район Филиппин "на маневры". "Маневры" эти были на самом деле, и это хорошо знали даже рядовые, готовящейся военной интервенцией США против Индонезии. То есть Освальда там могли не только убить, но и грозящая война рисковала затянуться на неопределенное время. Еще бы: американская интервенция в Корею начиналась вроде тоже с небольшой высадки войск, а закончилась цинковыми гробами для 50 тысяч американцев. Поэтому довольно ясно, что Освальд хотел остаться в Японии и избежать "маневров". Скорее всего, из-за своей пассии. Позднее Освальд вообще говорил, что не хочет возвращаться из этой страны на родину.
Кстати, сторонники теории связи Освальда с американскими спецслужбами утверждают, что сам инцидент был подстроен, чтобы оставить ценного дезинформатора русских в Японии. Но в этом случае зачем было городить огород с самострелом и военным трибуналом? Оба эти факта скрыть от посторонних было невозможно. Если бы Освальда хотели оставить, его бы просто оставили. Никто бы из сослуживцев переводом его, например, в другую часть интересоваться особо не стал бы. Это не было принято, а потом такие вещи случались в корпусе сплошь и рядом. Хотя, конечно, трибунал создавал Освальду в случае последующей заброски в Советский Союз репутацию диссидента, которого преследовали за неугодные политические взгляды.
Но продержав "самострела" в госпитале три недели, его выписали аккурат вовремя, чтобы он смог-таки со своей частью отбыть на "маневры". Дело на Освальда завели, но оно было отложено до возвращения части с этих самых "маневров". Заметим для себя один немаловажный момент. Врач написал в отчете, что инцидент произошел не по вине Освальда, а "в рамках несения службы". Таким образом, судить незадачливого морпеха должны были только за владение незарегистрированным оружием.