Ребекка испугалась.
— Отец приедет на следующей неделе, — в отчаянии произнесла она. — Я передам ему, что вы искали его, и, конечно же, он поговорит с вами.
В ответ раздался грубый смех.
— Он захочет поговорить с нами в последнюю очередь, он сбежал.., не ответил ни на одно письмо.
— Но что я могу сделать? — закричала она.
— Ты останешься с нами, пока он не приедет за тобой, — произнес один из мужчин.
— Ну уж нет, — сказал вдруг кто-то твердым голосом.
Все только сейчас заметили, как из-за деревьев вышел и остановился поблизости молодой человек. Его присутствие произвело впечатление на пришельцев — и не столько из-за его роста и ширины плеч, сколько из-за свирепости лица.
— Встань позади меня, — попросил он Ребекку и двинулся к мужчинам.
— Иди отсюда, — угрожающе промолвил один из мужчин.
Юноша, не сказав ни слова, небрежно развернулся и с легкостью опрокинул мужчину на землю.
— Ото… — сказал другой. Больше он не сказал ничего, поскольку юноша предостерегающе взглянул на него.
— Убирайтесь отсюда. И не возвращайтесь.
Рабочие ушли.
— Спасибо, — пылко произнесла Бекки.
— Ты в порядке?
— Да, благодаря тебе.
Трое сердитых мужчин испугали ее. Но этот человек по-своему был тоже опасен.
— Они ушли и больше не вернутся, — сказал он.
— Спасибо. — Она старалась говорить по-английски медленно, чтобы он смог понять ее. — Я так обрадовалась, увидев тебя. Я думала, мне уже никто не поможет.
— Не старайся говорить медленно, я знаю английский, — сказал он гордо.
— Извини, я не хотела задеть тебя. Откуда ты взялся?
— Я живу как раз за теми деревьями. Пойдем со мной, угощу тебя чашкой чая.
— С удовольствием.
Они пошли вместе к его дому.
— Я всех знаю здесь, но этих троих никогда прежде не видел.
— Они приехали из Англии, искали моего отца, но сейчас он далеко, и это разозлило их.
— Может, тебе не стоит гулять одной.
— Я не знала, что они здесь, и потом, почему я не могу поехать одна, ведь это земля моего отца?
— Ах да, твой отец — англичанин, о котором все говорят. Но не вся земля принадлежит твоему отцу. Вот эта узкая полоска земли, которая граничит с домом, принадлежит мне, а я не собираюсь ничего продавать.
— Но папа сказал мне… — Она осеклась.
— Он сказал тебе, что купил здесь всю землю.
Но он, видимо, упустил этот участок.
— О, это здорово, — вырвалось у нее.
Они свернули за угол и вышли к маленькому каменному строению. Высокий холм защищал его, рядом росли раскидистые сосны, дом выглядел очень уютным.
— Вот мой дом, — просто сказал он, — но предупреждаю: он не такой живописный внутри.
Это оказалось правдой. Внутри все обветшало, пол был выложен каменными плитками в старомодном стиле. Везде валялись инструменты и деревянные доски — очевидно, юноша приводил дом в порядок.
— Садись. — Юноша указал на деревянный стул, который выглядел грубым, но оказался удивительно удобным. Чайник стоял на плите, и юноша быстро приготовил чай.
— Как тебя зовут? — спросила она.
— Лука Монтезе.
— А я — Ребекка Солвей. Бекки.
Он взглянул на маленькую изящную руку, протянутую к нему. Казалось, впервые уверенность покинула его. Помедлив, Лука протянул в ответ свою. Она была широкой и сильной.
Выглядел же Лука неряшливо. Его темные спутанные волосы, спадавшие на широкие плечи, явно нуждались в стрижке. Юноша носил поношенные черные джинсы и черный жилет. Он был крепкого телосложения и ростом более шести футов.
Геркулес, подумала она.
— Ребекка? — переспросил он, и его взгляд стал мягче.
— Другие называют меня Бекки. Ты — мой друг, не так ли? Особенно после того, как спас меня.
Всю свою короткую жизнь Ребекка очаровывала людей обаянием и красотой. Для нее было странно, если кто-то не восхищался ею, но сейчас она чувствовала настороженность юноши.
— Да, — сказал он наконец, преодолевая неловкость. — Я твой друг.
— Ты живешь здесь один или с семьей?
— У меня нет семьи. Это был дом моих родителей, а теперь он вместе с землей принадлежит мне.
— А я не спорю. Это твое, твое.
— Жаль, что твой отец так не считает. Где он сейчас?
— В Испании. Он будет дома на следующей неделе.
— До тех пор, я думаю, тебе лучше не ездить одной.
Ребекка думала о том же, но его властный тон заставил ее возмутиться.
— Прошу прощения?
Он нахмурился: