– Да, могу допустить, что у педиков такое в порядке вещей, но Хамф ведь женился на тебе и вы больше года делили одну постель. Кстати, Эдди частенько говорит, что Хамфу чертовски повезло заполучить такую как ты, потому что сам-то он совсем не подарок. О, признаю, ноги у него длинные, но лицо такое, что молоко скиснет, и жизнь с ним состарила тебя лет на десять. Кстати, а как там его родные… дядька с теткой в Уортинге? Ты с ними виделась в последнее время?
– Нет. Я же тебе говорила, они не одобрили его выбор. Как сказала мне его дорогая тетушка - конечно же, втихомолку, - они оба удивились, что их дорогой Хамфри, который никогда не выказывал особого желания связать себя брачными узами, взял в жены особу столь юную. А посмотрев на мои волосы, тетушка с заметным трудом едва удержалась, чтобы не добавить "блондинку, очевидно крашеную". Мы сначала вместе изредка навещали их – думаю, раз пять, – но теперь, как ты знаешь, Хамфри ездит туда почти каждые выходные. Уже года два ездит, потому что его дядюшка не совсем здоров.
– И чем же ты занимаешься? К нам ты заглядываешь не каждые выходные.
– Да, но я не сижу совсем без дела: много гуляю и опять начала писать. Помнишь ведь, я и раньше сочиняла истории для детей.
– Хм. – Джейни досадливо мотнула головой. – Ты же не хочешь и дальше жить вот этак. Тоскливо быть постоянно одной, нужно выходить в люди и общаться. Знаешь что, Ханна? – Джейни прижмурилась. – Ты годами пренебрегала своим отражением в зеркале. Раньше я завидовала тебе, ну, в плане внешности. У меня было то, что Эдди называет "ядивидуальность", но ты обладала настоящей красотой, и до сих пор отлично смотришься, хоть слегка и поблекла. Хамф куда-нибудь тебя выводит? Ну, в рестораны и тому подобное?
– О да, иногда мы выходим поужинать.
– Иногда! И чем же он занимается по вечерам всю неделю?
– По четвергам всегда отправляется играть в бридж с Хоббсом, Брауном и ещё одним приятелем. Видимо, это уже многолетняя традиция. Они все члены какого-то клуба.
– А как насчет понедельников, вторников, сред, пятниц, суббот и воскресений?
– Ах. – Теперь тряхнула головой уже Ханна. – Полагаю, в этом отношении мы такие же, как все, Джейни. Как я уже говорила, мы обсуждаем его работу и события дня, а раньше еще вместе разгадывали в постели кроссворды, но теперь, естественно, уже нет.
– Разрази меня Господь!
– Джейни, прошу тебя!
– Ладно. Ладно. Но послушай, – Джейни нацелила на сестру палец: – Ты пришла кое-что мне рассказать. И сообщила очень странные подробности, а потому спрошу прямо: раз Хамф не гомик, то, может, любит женскую одежду?
– О, Джейни, прекрати!
– Сядь. Да сядь же. Ты знаешь мое чутье, по крайней мере, должна знать. С этим парнем что-то сильно не так.
– Да все нормально, Джейни, и я… ну… короче, он нормален. Священник меня в этом заверил. Но я пришла к тебе… ну… спросить… Ох!
Ханна прикрыла глаза рукой, но вздрогнула, когда сестра воскликнула:
– Так ты ходила на исповедь?
– Да.
– В католическую церковь?
– Да.
– Го-осподи! И что священник тебе сказал?
– Он… он вел себя очень мило. Посоветовал не беспокоиться, потому что некоторые мужчины от рождения…
– Ну-ну, продолжай, что у них там от рождения?
– Он назвал это целибатом. Сказал, что Хамфри был неправ: ему не следовало жениться, а надо было пойти в монастырь, стать духовным лицом или что-то вроде того.
– "Что-то вроде того", черт побери! – Джейни резко подскочила. – И что тебя сподвигло пойти на исповедь?
– Ну, я надеялась, что священник как-то объяснит…
– И он объяснил. Бог мой, отлично объяснил. Просто отлично, – Джейни пожала плечами, – ну не глупо ли с моей стороны спрашивать, какого черта ты обратилась к священнику, когда мы обе тринадцать лет провели под крылом гребаных монашек?
– О, Джейни, прекрати! Вспомни: когда-то ты даже радовалась, что мы в монастыре, лишь бы не дома с маман и папа.
– О, да, как же. Маман и папа. – Отодвинув грязные чашки на край стола, Джейни наклонилась к сестре и сказала: – Наши с тобой проблемы, Ханна, корнями уходят в дорогих маман и папа. Помнишь тот день, когда я посмела назвать папа папой, а потом ждала объяснений, почему так нельзя делать? Все другие девочки обращались к своим отцам "папа", а не "папа", мы жили не в викторианскую эпоху, и вдобавок, с какой стати "маман", а не "мама"? К разговору о снобах. Если существует хоть одна парочка чистой воды снобов, так это наши родители, и ты это отлично знаешь. Я-то вырвалась. – Джейни откинула голову назад и звонко рассмеялась. – Помнишь, как я уходила из дома?
Ханна улыбнулась сестре и кивнула.
– О, да, никогда этого не забуду. Будто воочию вижу, как ты произносишь свою речь в столовой.
– Да уж, я и сама помню, как сейчас. Маман тогда спросила, где я была и почему опоздала, а я спокойненько так ответила: "Была с сыном Харперов, уличным торговцем, по вашей классификации. Только он никакой не уличный торговец, а владеет овощным ларьком и квартирой над ним, и я переезжаю к нему. Кстати, мне двадцать лет, и если вы попробуете насильно вернуть меня в лоно семьи, то я, может, и вернусь, но беременной. Лучше уж вам поверить!"
От смеха по лицу Ханны уже текли слезы, и она выдавила:
– А маман грохнулась на пол.
– Да, упала в обморок по-настоящему, а не притворяясь викторианской леди с нюхательной солью. Еще помню, как ты на меня смотрела: сплошь вытаращенные глазенки и открытый рот. Я тогда сказала: "Что касается тебя, малышка, борись за себя". Но ты ведь не стала, а? Да ты и не могла. Они до семнадцати держали тебя в школе, и привезли домой только после неожиданного увольнения Нелли. Я сначала до тошноты над этим смеялась, но потом сообразила, что тебя используют в качестве бесплатной прислуги. Ты ведь хотела стать нянечкой, да? Но они не пустили тебя даже на секретарские курсы – мол, это дорого. Бог знает, зачем тогда они посылали нас в частную школу при монастыре. Скорее всего, из соображений престижа, чтобы выпендриться перед соседями. Кстати, ты никогда не рассказывала, как тебе удалось поступить в вечернюю школу и изучить секретарское дело. Как ты сумела вырваться? Тебе тогда было, наверное, лет двадцать.
Ханна вытерла глаза и улыбнулась:
– Мне помогла ты, Джейни.
– Пойти на курсы секретарей?
– Ну, в каком-то смысле. Ведь я сказала маман, что если не получу профессионального образования, то, скорее всего, последую твоему примеру: подцеплю какого-нибудь уличного торговца и перееду к нему. А если с торговцем не получится, в любом случае уйду из дома и стану жить с тобой.
– Да ладно?!
– О да, именно так и заявила, благодаря чему у меня появилась возможность заниматься в вечерней школе все эти месяцы. А потом маман скончалась, и обретенная свобода казалась чудесной, пока папа не сообщил, что снова женится. А потом Бог словно ниспослал мне Хамфри. Честно говоря, Джейни, должна признаться, я набросилась на него как голодающая. Думаю, в тот момент я бы кинулась на кого угодно, но налетела на него, потому что влюбилась. Он был таким… ну, джентльменом.
– Да уж, не чета моему Эдди.
– Эдди - хороший человек. Со временем я даже начала восхищаться им, ведь, по твоим словам, он не только обеспечивает тебя и детей, но и заботится о родных, которых у него в избытке.
Джейни снова села, и сестры молча посмотрели друг на друга. Потом Ханна вздохнула:
– Ну вот, теперь, когда обо всем рассказала, мне стало намного легче.
– Но ведь твое признание не решило никаких проблем. Что собираешься делать?
– Ну, ты же знаешь, Хамфри не позволяет мне работать. Однажды я напрямую спросила, почему так, а он сказал, что не хочет, чтобы меня окружало конторское быдло. Мне можно трудиться только дома, и никак иначе. Вот я и решила, что попытаюсь писать детские книги, не о маленьких снобах, а о детишках вроде твоей банды.
– О, большое спасибо. Большое спасибо.
Но взглянув через стол на сестру, Ханна поняла, что, вопреки язвительному тону, та польщена. Тут Джейни добавила:
– Они отличные ребятишки, все они, и мы даже пытаемся обеспечить прибавление в семье: Эдди хочет ещё одного мальчика. Чтобы в итоге было по трое каждого пола.
Ханна воскликнула:
– О Джейни! Джейни, ты просто героиня.
– О Ханна, Ханна!
Обе посмеялись над передразниванием, и Джейни, вставая, сказала:
– Погоди, я пока приберу кухню и приготовлю обед для банды, а потом вместе сходим в парк и приведем их домой.
– Не получится, только без меня, потому что мне уже пора. Веришь - нет, а я иду искать издателя. – Ханна подняла с пола сумку и похлопала по ней: – Тут лежит превосходно набранная сказка. Для пятилеток. Я еще немного порисовала, чтобы добавить иллюстраций к каждому стишку.
– Дай глянуть.
– Нет. Извини, но я в этом плане суеверна. Вчера в газете увидела объявление. Там говорилось, что некий Мартин Джиллимен издает странные книги и покупает редкие.
– Издает странные книги и покупает редкие! Как по мне, звучит довольно безумно, настоящие издатели не дают таких объявлений.
– А этот дал. И именно потому, что объявление такое необычное, я попытаю счастья у него.
– Ну, желаю удачи. Интересно узнать, что в итоге выйдет.
– Узнаешь. Обязательно узнаешь.
– Где же он обитает?
– О, я думаю, в Блумсбери.
– Боже мой! Далековато тебе добираться.