Гертруда была готова убить гипнотизера на месте и впредь наотрез отказалась водить ребенка по "шарлатанам". С тех пор как родители Бетани погибли в дорожной аварии, престарелая леди делала все, что было в ее силах, чтобы заставить девочку забыть о "прошлой жизни" и занять свое место в семье Моуран. Но беспокойное дитя исключали из всех привилегированных пансионов, куда ее пытались отправить, и Гертруде пришлось взяться за ее образование самой. Пожилая дама повсюду водила девочку за собой и рассказывала ей об инвестициях, недвижимости, закладных, управлении ранчо и акциях.
Но очевидно, формирование личности Бетани оказалось Гертруде не под силу, хотя девочка была ласковой, любящей, великодушной и послушной. Но какой бы сообразительной и восприимчивой она ни казалась внешне, она была верна самой себе, как самый твердый, не поддающийся никакому инструменту камень. Она по-прежнему сочувствовала тем, кому повезло меньше, чем ей. В двенадцать лет она на законных основаниях сменила имя, став Чандрой. С возрастом у нее развилась склонность встречаться с непутевыми парнями - она говорила, что ищет человека, которого любила в прежней жизни. В восемнадцать лет, незадолго до свадьбы Чандры со Стинки Брауном, обаятельным и скользким типом, которого Гертруда Моуран терпеть не могла, между бабушкой и внучкой разразилась ссора. Чандра порвала со Стинки и сбежала без единого гроша, и с тех пор с ней никто не видался.
Вплоть до настоящего момента.
На краткий миг Лукас проникся неуместным уважением к девушке, которая выстояла под натиском Гертруды Моуран и сбежала от огромного состояния. Но затем он напомнил себе, что бескорыстного добра не существует - кому-то обязательно придется платить.
Последними Лукас записал на желтой странице слова Холли: "Распутная и лицемерная сучка. Говорю вам, все ее "благодеяния" - обман и надувательство".
Может быть, мигая леди. Охотники за состоянием и обманщики бывают всех пород и мастей. Но эта малышка с невинным личиком, веснушками и каскадами золотистых волос чертовски хороша.
Лукас поднял фотографию семилетней девочки, стоящей перед индийской хижиной в кругу своей "бывшей семьи". Затем перевел взгляд на размытую черно-белую фотографию из газеты, на которой Чандра была изображена рядом с некоей приятельницей по имени Кэти Колдерон. На обеих были потертые джинсы, рабочие сапоги с окованными железом носками и каски. Девушки позировали перед бетонной коробкой дома, возведенной недавно одной из благотворительных организаций для бедной мексиканской семьи.
С уверенностью Лукас мог утверждать только одно: у Бетани-Чандры чертовски длинные ноги и аппетитная попка.
Это мы уже проходили. Длинные ноги и аппетитная попка дорого обошлись ему. Джоан только начала с того, что отняла у него половину состояния. Затем она потребовала денег на содержание детей - причем немалых. И наконец взвалила мальчиков ему на плечи.
Экономка потребовала расчета в первый же день их появления, потрясая кулаками и вопя:
- Ваши сыновья - дикари, мистер Бродерик! Если вы не отдадите их в военное училище, и как можно раньше, вы об этом пожалеете!
Ни одна экономка, которых Лукас нанимал с тех пор, не выдерживала больше недели, и его некогда элегантный дом постепенно превращался в свинарник.
Забудь о Джоан и проблемах с экономками.
Загадочная наследница с таинственным прошлым жила в Мексике в квартале бедняков и возглавляла огромную, финансируемую частными лицами неприбыльную организацию под названием "Касас де Кристо", которая занималась строительством домов для бедноты по всей северной Мексике. Она взимала дань с состоятельных филантропов, доверявших ей и жертвовавших своими миллионами. Члены церковных общин и учащиеся колледжей по всей Америке присылали деньги и бесплатную рабочую силу.
Миссионеры - надоедливая и непрактичная порода. В этом Лукас убедился на собственном опыте. Его отец тоже играл в спасение мира. Но какого черта? Чем больше голодающих индийцев он кормил, тем больше младенцев они рожали - следовательно, прибавлялись новые рты, которые тоже надо было кормить. Одно Лукас знал точно: родных сыновей старик не сумел обеспечить. Лукасу пришлось вкалывать до изнеможения, чтобы добиться лучшей жизни.
И потому Лукас слегка удивился, что ему так неприятна мысль об обвинении этой девушки - ведь на карту поставлено громадное состояние и, следовательно, его собственное щедрое вознаграждение. Все, что требовалось, - найти нескольких свидетелей, которые подтвердили бы, что Бетани обманывает жертвователей, что постройка домов обходится дешевле, чем она заявляет, что она берет взятки с семей бедняков, для которых строятся дома.
Лукас терпеть не мог благодетелей. Так почему же его беспокоит отсутствие хотя бы незначительных доказательств того, что Чандра не такая, как о ней думают Моураны, что она принадлежит к тому самому редкому и беспокойному типу людей, что и отец Лукаса, искренне стремившийся помогать незнакомым людям?
Странно, но его не прельщала и возможность доказать, что Гертруда Моуран впала в старческий маразм к тому времени, как подписала новое завещание.
Но с этим последним обстоятельством было проще.
Блик плясал на поверхности позолоченной погребальной урны, стоящей посреди стола. Эта урна, водруженная на видное место, а теперь забытая, была окружена стопками документов, кофейными чашками, бокалами, бутылками из-под пива и недоеденными бутербродами. Лукас перевел взгляд с урны на окно.
Небо стало призрачно-зеленым. Смуглый мужчина в черном стетсоне сидел в синем фургоне, припаркованном рядом с "линкольном" Лукаса. Успев за минуту разглядеть и грозовые тучи, и приезжего, Лукас заставил себя расслабиться, отметая и то, и другое как обстоятельства, не имеющие к делу никакого отношения.
Моураны не замечали ни туч, ни фургона. Они перестали проявлять даже притворный интерес к урне, содержащей пепел Гертруды, сразу после того, как было прочитано ее завещание и призван на помощь адвокат.
К счастью, Лукас оказался поблизости, в Сан-Антонио, в гостях у старшего брата Пита, врача.
Лукас наклонился и левой рукой поднял урну. Блик, который он видел прежде, исчез. Теперь блестящая поверхность отражала лишь его собственное угрюмое лицо и шапку непокорных черных волос. Небрежно повернув урну, он вгляделся в портрет женщины, прах которой покоился внутри.
Проницательные глаза Гертруды Моуран смотрели на него, словно восклицая: "Не вздумай тягаться со мной, несчастный выскочка!" Даже в старости, со своими белоснежными пушистыми волосами, она оставалась привлекательной женщиной. Холли сообщила Лукасу, что портрет был закончен меньше месяца назад. С трудом верится, что женщина с таким решительным и умным лицом не понимала, что творит, подписывая завещание.
Всю жизнь Гертруда Моуран отличалась предприимчивостью. Сначала все состояние семьи включало земли и нефть. Гертруде удалось удвоить его, в то время как другие нефтепромышленники разорялись. В возрасте, когда большинство богачей становятся чванливыми и занудными, она казалась воплощением энергии. Газеты то и дело сообщали об эксцентричных поступках Гертруды.
Лукас отвел взгляд. Да, она заварила нешуточную кашу, втайне изменив все пункты завещания и оставив всего несколько миллионов этим избалованным ублюдкам.
- Ну, мистер Бродерик, вы в состоянии вернуть нам наши деньги или нет? - Холли подалась вперед, вновь зазывно поблескивая темными глазами и демонстрируя ложбинку между грудей.
Это мы уже проходили, напомнил себе Лукас, со стуком ставя урну на стол.
Стинки вздрогнул, словно испугавшись, что дух Гертруды вырвется из урны, как джинн из бутылки. В комнате воцарилось молчание, и на долгую минуту всем, даже Лукасу, показалось, что проницательные глаза с портрета зловеще блеснули, и ощутилось присутствие в комнате постороннего дерзкого существа.
Лукасу захотелось вновь стукнуть урной, чтобы развеять чары.
Его волевое лицо напряглось.
- Могу ли я вернуть вам деньги? - Он небрежно пролистал завещание. - Это не так просто. Опротестовать завещание, в котором все состояние предназначается одному члену семьи за счет остальных, нетрудно. Но благотворительные фонды, такие, как этот, с их тщательно продуманными, неприступными юридическими документами - совсем другое дело, особенно если фонд существенно поддерживает ряд мощных благотворительных организаций, на страже интересов которых стоят целые своры юристов.
- Но ведь Бет обманом заставила бабушку отдать ей все…
- Нет, не все. Ваша бабушка позаботилась обо всех вас - по крайней мере, так сочтет большинство судей. В строгом смысле слова ваша кузина не унаследовала состояние, мисс Моуран. Ей просто поручено управление фондом.
- За громадную плату?
- Шестизначная сумма ежегодного жалованья за управление таким огромным предприятием едва ли может считаться из ряда вон выходящей.
- Бет - воровка и преступница!
Лукас ощутил нелепое желание защитить отсутствующую наследницу.
- Это серьезные обвинения, но доказать их будет нелегко. Судя по нарисованному вами облику Бет - доброй самаритянки, занимающейся строительством домов для бедных в Мексике, - будет трудно и неприятно убеждать двенадцать незаинтересованных лиц в том, что она не станет честно выполнять последнюю волю вашей бабушки. Если она и вправду аферистка, у нас есть шанс. Но если нет… - Он помедлил. - К сожалению, присяжные и судьи склонны проявлять снисходительность к благодетелям. Я бы предложил вам самим поговорить с кузиной. Попытайтесь убедить ее, что это в ее же интересах - разделить деньги между всеми вами.
- Вы не представляете, как она упряма!
- Что ж, может быть, у кого-нибудь из вас найдется более удачное предложение.