История русской литературы XX века. Том I. 1890 е годы 1953 год. В авторской редакции - Петелин Виктор Васильевич

Русская литература XX века с её выдающимися художественными достижениями рассматривается автором как часть великой русской культуры, запечатлевшей неповторимый природный язык и многогранный русский национальный характер. XX век – продолжатель тысячелетних исторических и литературных традиций XIX столетия (в книге помещены литературные портреты Л. Н. Толстого, А. П. Чехова, В. Г. Короленко), он же – свидетель глубоких перемен в обществе и литературе, о чём одним из первых заявил яркий публицист А. С. Суворин в своей газете "Новое время", а следом за ним – Д. Мережковский. На рубеже веков всё большую роль в России начинает играть финансовый капитал банкиров (Рафалович, Гинцбург, Поляков и др.), возникают издательства и газеты ("Речь", "Русские ведомости", "Биржевые ведомости", "День", "Россия"), хозяевами которых были банки и крупные предприятия. Во множестве появляются авторы, "чуждые коренной русской жизни, её духа, её формы, её юмора, совершенно непонятного для них, и видящие в русском человеке ни больше ни меньше, как скучного инородца" (А. П. Чехов), выпускающие чаще всего работы "штемпелёванной культуры", а также "только то, что угодно королям литературной биржи…" (А. Белый). В литературных кругах завязывается обоюдоострая полемика, нашедшая отражение на страницах настоящего издания, свою позицию чётко обозначают А. М. Горький, И. А. Бунин, А. И. Куприн и др.

XX век открыл много новых имён. В книге представлены литературные портреты М. Меньшикова, В. Розанова, Н. Гумилёва, В. Брюсова, В. Хлебникова, С. Есенина, А. Блока, А. Белого, В. Маяковского, М. Горького, А. Куприна, Н. Островского, О. Мандельштама, Н. Клюева, С. Клычкова, П. Васильева, И. Бабеля, М. Булгакова, М. Цветаевой, А. Толстого, И. Шмелёва, И. Бунина, А. Ремизова, других выдающихся писателей, а также обзоры литературы 10, 20, 30, 40-х годов.

Содержание:

• Пролог 1

• Часть первая. На рубеже двух веков 8

• Часть вторая. Русская литература конца XIX и 10-Х годов ХХ века 23

• Часть третья. Литературное движение 20-х годов 67

• Часть четвёртая. Литературное движение 20-х годов (продолжение) 85

• Часть пятая. Литературное движение 20-х годов (продолжение) 111

• Часть шестая. Русская литература 30-х годов 121

• Часть седьмая. Исторические романы 20-30-х годов 165

• Часть восьмая. Война 175

• Часть девятая. Историческая литература. 1941–1945 годы 195

• Часть десятая. Литература послевоенного периода. 1946–1953 годы 216

• Именной указатель 255

Виктор Петелин
История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год. В авторской редакции

Галине Ивановне – за любовь и верность, и нашим детям Ивану, Алексею и Ольге Петелиным с глубокой благодарностью за участие в моей творческой судьбе

Пролог

В беспощадном ХХ веке шла ожесточённая борьба между различными группами в литературе, искусстве, в политике, в школе, в высшем образовании, науке, во всех сферах общественной жизни, борьба бескомпромиссная, когда для победы все средства хороши. Борьба эта началась давно, ещё до Февральской и Октябрьской революций, до Гражданской войны. Не обо всех этапах её пойдет здесь речь, а лишь о самых ярких и очевидных. Не прекращалась она в русской литературе ХХ века, острой и напряжённой стала в наше время, в конце ХХ и начале ХХI века, особенно при создании учебников, учебных пособий по истории русской литературы ХХ века, определяющих её суть и направление. Есть в этой борьбе удачи, есть и поражения; есть подвижники, есть и дешёвые дельцы, послушные указаниям Дж. Сороса, нанёсшего своими грантами тяжелейший вред литературной и исторической науке. Достаточно прочитать или хотя бы перелистать такие книги…

Особенно много схваток происходило и происходит вокруг ключевой, основополагающей фигуры в литературе ХХ века – Михаила Александровича Шолохова и его гениальной книги "Тихий Дон". А всё произошло потому, что М.А. Шолохов в письме Л.И. Брежневу открыл то, что от того давно скрывали или вуалировали под благовидными предлогами. "Особенно яростно, активно ведёт атаку на русскую культуру мировой сионизм, как зарубежный, так и внутренний, – писал Шолохов 14 марта 1978 года. – Широко практикуется протаскивание через кино, телевидение и печать антирусских идей, порочащих нашу историю и культуру… В свете всего сказанного становится очевидной необходимость ещё раз поставить вопрос о более активной защите русской национальной культуры от антипатриотических, антисоциалистических сил, правильном освещении её истории в печати, кино и телевидении, раскрытии её прогрессивного характера…" ( Шолохов М.А. Письма 1924–1984. М., 2003. С. 524). Это продолжается и до сих пор. Как воздаяние за пророчество и предвидение в либеральных кругах широко распространялась ненависть к Михаилу Шолохову.

Достаточно прочитать книги А.И. Солженицына "Двести лет вместе" в двух томах (М., 2001–2002) и И.Р. Шафаревича "Трёхтысячелетняя загадка. История еврейства из перспективы современной России" (СПб., 2002), чтобы понять остроту идеологии вопроса о роли евреев и других народов в русском обществе. И в истории русской литературы ХХ века порой шла бурная полемика между различными литературными группами, происходили сложные взаимообогащающие и взаимоотталкивающие процессы между русскими писателями и евреями, в том числе и сионистами, и другими народами, пишущими на русском языке. Недопустима торопливость в решении столь сложных и противоречивых вопросов. И не нужны искривления, как это случалось в спорах, нужна объективность и совесть.

Как только вышла книга "Двести лет вместе", Марк Дейч тут же дал рецензию в одной из популярных газет под громким названием "Бесстыжий классик. Александр Солженицын как зеркало русской ксенофобии", а газета напечатала статью с продолжением в рубрике "Бочка дёгтя". В статьях М. Дейча подробно говорится о лживости А. Солженицына в трактовке известных событий: "Во втором томе "исследования", начинающемся февралём 17-го, автор уже не претендует на научность своего опуса. Понятно почему: события не столь уж давние, документов и свидетельств – множество, а кое-кто даже ещё что-то помнит. Поэтому во втором томе Солженицын – публицист. Причём публицист не только скучный (по выражению Татьяны Толстой), но и лживый.

Доказать это не слишком сложно… противно". Преодолеем брезгливость, полистаем второй том солженицынской публицистики… "Население России – в целом – сочло новый террор – "еврейским террором", – пишет Солженицын. И ещё об одном. М. Дейч цитирует А. Солженицына:

"В книге "Двести лет вместе" бесстыжий классик пишет: "Участниками войны считались и 2-й, и 3-й эшелон фронта: глубокие штабы, интендантства, вся медицина, многие технические части, и во всех них, конечно, обслуживающий персонал, и писари, и ещё вся машина армейской пропаганды, включая и переездные эстрадные ансамбли, фронтовые артистические бригады, – и всякому было наглядно: да, там евреев значительно гуще, чем на передовой".

Не только бесстыжие – ещё и подлые строчки" (Московский комсомолец. 2003. 25–26 сентября).

Л. Малиновский, прочитав работы А. Солженицына и И. Шафаревича, написал статью "Русские и евреи: 200 лет врозь" об особенностях иудейского и православного нравственного миропорядка, ссылаясь на исторические и библейские документы. И разница оказалась существенная ("Экономическая газета").

Об этой существенной разнице в устройстве нравственного мирового порядка обстоятельно рассказано в книге Игоря Шафаревича "Трёхтысячелетняя загадка", в которой прежде всего говорится, что "сейчас очевидна необходимость выработки осознанного, национального отношения к феномену "еврейства". В ХХ веке Россия пережила две катастрофы революционного характера: 1917 г. и переворот конца 1980-1990-х годов, которые вместе настолько её потрясли, что сейчас под вопросом находится её дальнейшее существование. В обеих этих катастрофах громадную роль играла еврейская часть населения России. В обоих случаях народ оказался расколот – в 1917 г. на "белых" и "красных", в 1990-е годы – на "патриотов" и "демократов". И в обоих случаях еврейство как целое определённо связало себя с одной стороной: с совершившимся переворотом. Это – фундаментальный исторический факт, касающийся и русского, и еврейского народа. Он должен быть как-то осознан обоими народами – и еврейским, и русским, на этом примере видно будет, насколько способен каждый из этих народов осознать свою историю…" ( Шафаревич И. Трёхтысячелетняя загадка. С. 351). Некоторые еврейские публицисты, В. Топоров, С. Марголина, пишут о каком-то разрешении этого вопроса, но И. Шафаревич, приводя исторические факты, считает – невозможно решить этот вопрос: "Такая странная, казалось бы, ситуация: "вопрос" есть, а "решения" – нет" (Там же. С. 354).