Он рванул купальник по шву на боку и, откинув разошедшиеся половинки, наконец яростно приник к ее лихорадочно дрожащему и показавшемуся вдруг прохладным телу. Она с силой обхватила его ногами, откинулась назад, на вытянутые руки, и он с перехваченным дыханием почувствовал ее истекающее от желания лоно.
- Злюка, - шептала она. - Ах, злюка… Собственник паршивый. Бай. Феодал. Басмач. Еще. Еще. Вот так. Да. Да! Да!!
В тот год в университет впервые пришла ламбада, певучая, заводная ламбада, и на некоторое время вытеснила даже брейк. Как только раздавались первые такты, вскакивали все: кто умел и не умел, хотел и не хотел, и в зале тут же вытягивалась танцующая "змейка", к которой прицеплялись все новые и новые "ламбадосы". Когда Игорь в рубашке без пуговиц и Вика, едва прикрытая маечкой и юбкой, заглянули в зал, "змейка" втягивала в себя непальцев. Нарайян с двумя сопровождающими уже ушел, оставшиеся по одному присоединялись к танцующим, и сразу выяснилось, что колебаться телами в такт с музыкой они умеют не хуже других.
Лишь одна из девушек так и не сдвинулась с места, хотя из "змейки" ей кричали:
- Камон, Дэвика! Давай пристраивайся, кончай стесняться! Ну, что же ты!
Но она в ответ только теребила в руках платочек и, качая головой, пятилась к стене.
Зато Вика блистала своими бедрами и смеющимися глазами, как никогда.
Ночь после дискотеки пролетела в комнате Игоря без сна.
- Значит, уезжаешь, Сабашников?
- Надо. Мне вообще-то давно пора туда.
- Копать?
- Обязательно. Поехали?
Было раннее утро, и первый косой, но уже горячий луч солнца перечеркнул угол кровати. Вика, по своему обыкновению голая, раскинулась поперек постели, положив голову на живот Игорю и прикрыв глаза.
- А где это? - спросила она сонно.
- Да там же, в Кок-Янгаке… Городище согдийской горной крепости. Весь мой материал, вся диссертация… Едем?
- Надолго?
- До конца сезона. А как закончим - в международную зовут.
- В международную? - Она приоткрыла глаза. - Куда?
- В Самарканд. Там по программе ЮНЕСКО сезонов на десять работы. Представляешь объем?
- Представляю, - вздохнула она. - А куда-нибудь подальше тебя не зовут?
- Подальше? Да сколько угодно! Можно в Хорезм поехать, там домусульманский дворцовый комплекс в песках. Или в Термез, на буддийский храм третьего века. Или в Нису, в Туркмении…
- А еще дальше?
- Это куда же? - недоумевал он. - В другие регионы? Вряд ли. Я же востоковед.
- А сменить специализацию нельзя?
- Ну что ты… Восток для меня - это все…
- Слушай, Сабашников…
- Что?
- Да нет, ничего… ладно.
Он рывком приподнялся, сел в постели и склонился над ней.
- Что? Ну что? Скажи, попроси. Что для тебя сделать? - Со всей нежностью, на которую был способен, он целовал, гладил, ласкал ее всю. - Даже не проси, намекни. Я что хочешь для тебя сделаю. Ты только скажи…
- Ладно, - улыбалась она под его ласками. - Я потом скажу. Подумаю и скажу.
- Замуж за меня пойдешь?
- Замуж?
- Пойдешь или нет?
- Надо подумать. - Она засмеялась и вскинула руки, чтобы защититься от его нападения. Но он не напал.
- Слушай, серьезно… - Он смотрел ей в глаза. - Давай решать, а? Здесь у меня и жить пока сможем…
- Я и так здесь живу. Меня дома неделями не видят, скоро родители с милицией придут по мою душу…
- Они у тебя что, такие суровые?
- Предки? Да обыкновенные совки. Отец - подполковник, тридцать лет в армии, мать - завуч в школе. И оба до самого последнего момента были секретарями парторганизаций, а мать даже членом бюро райкома. - Вика встала с постели и подошла к зеркалу. - Поэтому до сих пор ничего понять не могут.
Игорь не отрывал от нее глаз. Солнечный луч добрался до ее плеча, зажег высветленные прядки темно-каштановых волос, прошел по спине, теплой волной засиял на коже, тронул упругие, налитые ягодицы и длинные крепкие ноги с узкими легкими ступнями. Перед ним была молодая женщина в расцвете своей красоты и полном ее осознании.
- Ну, они, наверное, все-таки догадываются, что у их двадцатилетней дочери может быть какая-то своя жизнь…
- Да ты что! - усмехнулась Вика, разглядывая следы Игоревых засосов на шее и плечах. - Они и мысли не допускают, что их двадцатилетняя дочь не целка. Их дочь как была, так и должна оставаться в душе комсомолкой, общественницей и блюсти свою девичью честь. Она должна твердо верить, что весь нынешний бардак - ненадолго, что все восстановится, социализм победит окончательно и она обязательно станет достойным строителем светлого будущего. Поэтому сейчас она, по всем данным, должна сидеть у подруги и всю ночь готовиться к экзамену по философии.
Игорь покачал головой:
- Что ж, их тоже надо понять. Другой жизни у них уже не будет.
- Не знаю. Мне их иногда просто жалко. А иногда… убить хочется.
Игорь привстал, поймал ее руку и потянул к себе.
- Тем более. Чтобы никто никого не убивал, идем с утра в загс, кинем заявление. А твоих предков я беру на себя. Идем?
- С утра? Нет, я не могу. Занята буду.
- Чем?
- Личными делами, - снова засмеялась она. - Могут у меня быть личные дела?
- Ах, так… - Он сжал в руках ее тело. - Ну, садистка, берегись.
Смеясь, она изогнулась и подставила к его рту грудь. Маленький мягкий сосок скользнул по его губам. Игорь смолк на полуслове.
Уже потом, перед самым ее уходом, он спросил:
- Слушай, а если ты подзалетишь? Мы же с тобой даже не предохраняемся никогда.
- А это мои проблемы, - легко ответила она. - И не взваливай их на себя, пожалуйста. Расслабься, у тебя повышенное чувство долга.
Обычная сияющая искорка смеха уже снова горела в ее глазах.
- И вообще… не гони лошадей, господин аспирант.
У самой двери он еще раз задержал ее:
- Ну а в Кок-Янгак-то ко мне приедешь?
- В Кок-Янгак? Надо подумать, - ответила она, но тут же засмеялась и обняла его. - Конечно, приеду. Куда я денусь, Сабашников? Вот только философию сдам и приеду.
3
- …Итак, я хочу представить всех друг другу.
Яркое солнце безоблачного утра через неплотно задернутые шторы рвалось в кабинет доктора Шарма К и слепящими пятнами падало на лица пятерых людей.
- Прежде всего, наш хозяин. - Энгельбах повернулся к Шарме. - Господин Индра Бахадур Шарма - директор Непальского Центра изучения Азии, историк, член Королевской Академии. И, самое главное, - мой друг.
- О да, у нас в Непале это звание кое-чего стоит, и я горжусь им, - откликнулся Шарма, вставая и кланяясь гостям.
- Далее. Доктор Говинд Бехал из Бенаресского университета. Вам всем, конечно, известно это имя. Выдающийся лингвист, один из ведущих санскритологов мира.
Игорь с любопытством разглядывал пожилого темнолицего индийца в толстых очках, который в ответ на слова Энгельбаха тоже привстал и поклонился. Это был знаменитый дешифровщик древних рукописей, именно он разгадал тексты, найденные при раскопках в легендарном Мохенджо-Даро, что не удавалось никому более полувека.
- Только не один из ведущих, а просто ведущий, - поправил Энгельбаха доктор Шарма.
- Совершенно с вами согласен, Шарма-ба, - негромко и серьезно откликнулся Бехал, и все засмеялись.
- Мистер Дэн Тарновски из Соединенных Штатов. Искусствовед-ориенталист и художник-реставратор, - продолжал Энгельбах. - С ним я почти незнаком, его нам рекомендовал мой старый друг профессор Сэмуэл Айртон из Гарварда. И рекомендовал как блестящего специалиста.
Бородатый улыбчивый американец с открытым взглядом и расслабленными, чуть ленивыми манерами приветственно поднял руку.
- И наконец, самый молодой и нетерпеливый из нас - господин Игорь Сабашников из России. Естественно, востоковед и, как мне кажется, незаурядный горный археолог.
Игорь тоже привстал и кивнул всем. Американец подмигнул ему в ответ.
- Ну а меня вы все знаете, - заключил Энгельбах, и в его сероватых глазках заискрилась уже знакомая Игорю усмешка. - Раскопал пару давно заброшенных городов, выучил десяток мертвых языков, написал дюжину мало кому интересных книг. Словом, как и все вы, - он покрутил пальцем у виска, - историк.
Все снова засмеялись. Шарма поднял руку:
- От имени народа и правительства Непала я приветствую вас на нашей земле и благодарю за согласие оказать нам научную помощь.
С этими словами он подошел поочередно к каждому из гостей и повесил на шею заранее приготовленную гирлянду из мелких желтых цветов. Момент получился скромно-торжественный. Все улыбались.
- Ну что ж, - оглядев коллег, решительно произнес Энгельбах. - На этом официальную часть, я думаю, следует закончить. Начнем работу.
Шарма кивнул и включил стоявший на столе диапроектор.
На бумажном экране на стене возникла смутная линия гор, скальные откосы. Кто-то задернул плотнее шторы, и изображение прояснилось.
- Вот уже несколько лет мы изучаем комплекс древнего горного монастыря принцессы Чарумати недалеко от Великой ступы Ташинатх, - заговорил Шарма. - Комплекс этот известен давно, но его нижняя, подвальная часть, связанная с пещерами, была изучена слабо. Нам удалось расчистить несколько глухих завалов, и вот полгода назад за одним из них я обнаружил узкий, но вполне проходимый коридор…