- Угу. Просто корабль. С нарисованным факелом на среднем парусе фок-мачты. Без всякой иррациональности. А вообще, - вернулась я взглядом к своему притихшему соседу. - Мне пора, - и подхватила с парапета выцветшую папку на ручках. - За какой шедевр вы меня в следующий раз отчитаете?
Мужчина, поднявшись следом, тщательно задумался:
- А, знаешь, что? Раз у тебя так хорошо выходят именно корабли, отряжайся ко ты на нашу портовую пристань. Только, в этот раз, без своих линз на носу. Голубых, по всей видимости. Я прав?
- Маэстро, вы правы и… я постараюсь, - а что я еще могу ему "привычно пообещать"?
Конечно, я постараюсь… первые несколько минут. А потом плюну и спущу со лба очки. Потому что последние четыре года лишь так и храню свой личный, без всяких ярких красок и душевных потрясений мир. Потому что, по-другому у меня не получается. И Арс… Арсений, "кусач" и мое любимое "ботало" - тому самый болезненный аргумент…
* * *
Сэр Сест, тогда еще, просто Сест ди Федел, появился в нашем просторном доме тринадцать лет назад, в середине сентября и в день, когда у нас с братом шел принципиальный бой за главное сокровище острова "Дупло" - пирог с абрикосовым вареньем. Вот от этого "острова" меня Арс за ногу и сдернул:
- Ты! Ты! Я в следующий раз тоже так сделаю! Прицеплю тебя к штакетине за помочь! - нависнув тощей тенью над моей скривившейся физиономией, выдал он. Я же, не торопясь подниматься, пояснила:
- Иди к лысому дракону. И вообще, ты мне правую ногу сломал.
- Да ну? - оба уставились мы на так и не покоренный, бородавчатый ствол оливы. Один - с явным сомнением. Другая - с сожаленьем (ведь совсем немного не долезла). В этот момент порыв ветра, петляющего меж деревьями сада, донес до наших носов вожделенный аромат. Мы с братом настороженно переглянулись. - А ну, пошевели.
Я опустила взгляд на собственные босые пальцы, торчащие сейчас из травы в соблазнительно выгодной диспозиции (между расставленными братскими ногами) и… великодушно вздохнула:
- Ладно: на счет "три".
- Три!
- Ботало! - подскочив с земли, ухватилась я руками за нижнюю ветку оливы. - Я все равно быстрее.
- Как же, - пропыхтел с противоположной стороны Арс. - Вот, если б ты языком цеплялась, то уже на макушке была.
- Сам ты… Ай! Руку!
- Да как бы не так! Изыди, нечистая!
- Дурак! Люса тебя, богохамца, не слышит! Ай!.. О-ой… - пирог предательски разломился и, приложившись по дороге о пару веток, ушел прямиком в траву. Мы с Арсом угрюмо уставились друг на друга. - И ведь все из-за тебя.
- Не канючь. Трава то - чистая. После дождя.
- Я с травы есть не буду.
- Да? - глянул брат вниз и, вдруг, ухмыльнулся. - А уже и не успеешь. Приятной трапезы, Хвостик!
Пес, секунду назад подоспевший к нашему утерянному сокровищу, мотнул закрученной "кличкой". Арс расплылся в торжествующей улыбке.
- Вот только не надо! - тут же дошло до меня. - Ну и что, что это - твоя собака. Она в сражении не участвовала.
- Потому что в засаде сидела, - резонно заметил со своей ветки стратег. А потом поднес к голубым глазам пятерню. - О! Сколько у меня варенья.
- Ботало.
- И тебе приятной трапезы.
Вот на том наш принципиальный бой и закончился - вылизыванием пальцев на шершавых ветках оливы с обеих сторон от дупла. Правда, никто из нас место решающей битвы покидать не спешил, увлекшись новым занятием.
Мы в детстве с Арсением, вообще жили занятно. Хотя, порою не дружно. Как и положено близнецам. Вот только с собственным полом иногда выходила неразбериха - окружающие частенько в нем путались. Нет, на: "Парнишки, отойдите ко от лотка!", я предположим, не оскорблялась. Ведь все детство пробегала в коротких штанах с помочью через плечо. Хуже случалось, когда моего "мужественного" братца, вдруг, принимали за девчонку. Арс тут же надувался лягушкой и старательным басом выдавал: "Сам ты - дура в щетине". Я же ошалевшему незнакомцу поясняла: "Он, просто, миленький у нас очень. Да ведь, Арсеньюшка?" И тогда доставалось и мне. Правда, если догонит. А, лет с семи разница стала проявляться ощутимее - моими пшеничными косичками и выгоревшим ежиком Арса. Да и платья пришлось носить (мне). Хотя бы, в гимназию. Тоже, кстати, раздельную.
Что же касалось родителей, то они любили нас всякими, полагая удвоенным даром или проклятьем, в зависимости от того, что наша парочка вытворяла. Хотя, чаще, вторым и мама. Потому как отца мы с Арсом видели редко. Да у нас половина Канделверди аналогично живет: главы местных семейств, либо - рыбаки, либо - моряки, либо, как наш отец - морские торговцы. Пропахшие солью вперемешку с потом и табаком. Вот по этому запаху я отца и запомнила. А еще по серому кителю с золотыми нашивками, означающему "частный торговец-судовладелец под юридической защитой Его Королевского Величества - правителя Чидалии, Пятидолья и девяти Божьих скал". Очень красиво звучит. Жаль, что не от всего эта "защита" оберегает…
- А Люса на ужин курицу щиплет.
- Это не курица, а петух. Гляди, перья у него - чернильно-синие. У куриц таких не бывает.
- Ха! Зато у них зеленые бывают, - перевесился ко мне через ствол Арс. - В красные звездочки.
- Подумаешь. Зато красиво получилось. А то, что Люса потом через забор от страха перемахнула, так это от… - вспоминая цитату из маэстро, скосилась я в густую листву. - эстетической тупости, вот. Желтая то ее не так уже напуга…
- Зоя.
- Чего?
- А к маме кто-то пришел, - прищурился брат в распахнутое окно кабинета, видное с этого дерева, лучше остальных. Я тоже вгляделась в далекий комнатный полумрак:
- Угу. Точно.
Сам по себе факт визита удивления не вызвал - мама часто в отсутствие отца вела его скопившиеся дела. Поэтому вначале мы лишь попытались с братом опознать в невысоком мужчине с зачесанной назад шевелюрой и солидным носом, знакомого. Но, через пару минут мама, вдруг, резко встав из-за стола, направилась к окну. Мужчина немедля последовал за ней, а еще через мгновенье сад огласился громким отчаянным криком.
Мы с братом летели в дом со всех ног. Мне тогда показалось - я земли в прыжке не коснулась:
- Мама!
- Что случилось?!
Она развернулась к нам от подоконника и, сделав пару шагов вглубь комнаты, оперлась на спинку высокого отцовского кресла:
- Дети… Дети, ваш отец умер. И… вот этот мессир принес нам весть…
Последующие два года я про себя сэра Сеста так и называла: "мессир - дурной вестник". Как его в уме именовал Арс, не знаю. Он вообще долго отказывался принимать данную реальность. И сэр Сест ему раз за разом терпеливо рассказывал о том, какой наш отец был замечательный человек и деловой компаньон. И что та страшная болезнь, подкосившая вместе с ним половину команды, никому даже мизерного шанса не оставила, но, наш отец, как герой, боролся с ней до последнего. И даже успел доделать последние торговые дела. Мало того, уже на пороге чистилища, передал их своему верному компаньону. Так что мы втроем теперь - под его, такой же верной защитой. При этом слове Арс обычно вздыхал, смотрел на рассказчика со смесью недоверья и обреченности и уходил вон из комнаты. Я же - просто сидела и слушала. А на сдавленную улыбку мужчины отвечала своими кособокими гримасами. Правда, привыкла к нему гораздо быстрее Арса. Наверное, потому, что пах он точно так же, как отец. Или, видя расположенность к нему мамы. Ведь, женщина всегда должна быть "при мужчине". А вдова, как подбитая на одно крыло чайка. Это так Люса нам говорила. И до их свадьбы и после нее. Хотя, после, уже реже.
Следующие три года мы прожили все вместе в нашем большом доме. И, по большому счету, привычный наш уклад изменился мало. С той лишь разницей, что теперь на большой родительской кровати, рядом с маминым пустовало не отцовское место, а совершенно чужого мужчины. Но, к огромному огорченью моего брата, "пустота" эта стала белеть все реже и реже. Потому как сэр Сест решил сменить серый китель морского торговца на чиновничье кресло в местном порту. Этот период жизни запомнился мне сумбурно. Все больше по шумным застольям незнакомых нам с Арсом людей и частым эмоциональным разговорам мамы и сэра Сеста, доносящимся через дверь кабинета. Нет, мы специально их не подслушивали. Просто, мамин муж говорил уж очень громко и то, ругал какого-то "мутного" Хирономо, то грозился вывести его же в "прозрачные воды истины". А еще через семь месяцев, ранним апрельским утром в дом постучались трое солидных визитеров. Сэр Сест в запахнутом наспех халате, проводил их в кабинет. И вот теперь мы не разобрали с той стороны ни слова. Лишь монотонное бубнение под причитанья Люсы, присоединившейся к нам троим с нашей стороны: "Ох, чуяла я, добром это не кончится. Одна половина города треплет, кто сэра Хирономо под судейский молоток подвел. А другая - кто вместе с ним казну портовую и растащил". И я уж было, развернулась к ней, чтобы припомнить, кто сам "трепал" про "однокрылую чайку", но, тут дверь распахнулась, и мимо наших разинутых ртов по коридору важно прошествовали гости. Следом за ними из серого рассветного кабинета выплыл мамин муж и, остановив на нас свой оторопелый взгляд, произнес:
- Поздравляю: в Канделверди - новый начальник порта. И это - я…