- Ты встречалась на ладменском галеоне с мужчиной, - воззрился на меня из-за своего стола сэр Сест. - Кто он такой?
- А вам какая разница?
- Зоя, пока я - твой опекун, я не позволю позорить честное имя твоей семьи.
- А я его… позорю?
- Да, ты его позоришь, - остался он непреклонным. - Ты же знаешь, как у нас относятся к "таким" женщинам?
- Понятия не имею. Вам - виднее.
- Это ты к чему, позволь узнать?
- К понятию "семейного позора", сэр Сест. И, слава Богу, у нас с вами разные фамилии.
- Зоя! - удивленно подскочил опекун из своего кресла. - Да как ты смеешь! Ты, недоразумение, появившееся на свет вместе с еще одним! Ты, посмешище всего Канделверди! Да если бы не я, тебя бы уже давно оплевали на всех площадях за твои больные фантазии.
- Больные фантазии? - раззадорил он меня уже по-настоящему. - А кому они жить мешают? За что меня "оплёвывать"?
- Кому они жить мешают? - прихлопнув руку ко лбу, переспросил мужчина. - Кому мешают? - и полез в один из ящиков стола, выудив оттуда мой пропавший недавно рисунок. - Ответь мне, что здесь нарисовано?
От такого вопроса я на миг даже опешила. Как это, "что"? Так ведь ясно же:
- Лодка на воде, - выдохнула, глядя в яркие голубые краски. Единственно возможные, если рисуешь в голубых линзах. Однако, опекун моего "понимания" не разделил, обличительно ткнув пальцем:
- А где тогда вода?
- Вода? - подняла я на него глаза. - Ее не видно, потому что она…
- Отсутствует?
- Прозрачная.
- А где ты такое видала? - ткнул он теперь самим рисунком и мне в лицо. - Где, я спрашиваю? Это же ненормально! Даже в нашем мире! Невозможно видеть то, что видишь ты, не имея в роду ни одного мага.
- То есть, я - юродивая?
- Получается так. А теперь и новая напасть - хождение по кораблям. Зоя, я тебя дома запру.
- Что? - даже подбросило меня. Нет, ну пусть "юродивая" - это с детства привычно. Пусть "шлюха" - я-то знаю, что это не так. Но, запирать в четырех стенах! - Права не имеете!
- Я - твой опекун!
- Да ненадолго!
- Как минимум…
- Несколько дней!
- Это как?
- Это - я замуж выхожу, - выдохнув уже от двери, ломанулась я наружу, да так и понеслась по длинной деревянной лестнице. А уже у ее основания остановилась и торжественно водрузила на нос свои очки. - Ну, Зоя, теперь держись! Трусиха!.. Что?
Мужчина с пристани, недавний "сэр капитан", замер с другой стороны двери, не сводя с меня ошалелого взгляда. Да. Видно, я сейчас еще то зрелище собой представляю. И, воспроизведя в своей гудящей голове оное, понеслась дальше, к центральному выходу из порта…
Глава 4
Женщины Чидалии взрослеют рано. Особенно настоящие, "породистые" южанки. На лицах таких уже годов с пятнадцати немилосердное местное солнце рисует "лучики" вокруг смородиново-карих глаз. А первая седина в блестящих, как черный обсидиан волосах, возникает сразу же во время венчания (по крайней мере, этот факт именно мужьям предъявляется). Меня же, точнее, маму мою, Бог такими завидными атрибутами "обделил": и глаза слишком светлые, и волосы. Что же касается морщин, то здесь, думаю, "защита" очков сказалась (жаль, что они еще и нос не накрывают). Да, это все - мелочи. И вообще речь не о них. Ведь, в самом главном я с чидалийскими смуглянками солидарна: наши женщины взрослеют, конечно, рано, а вот умнеют…
- Ох-ох, и какой бес тебя за язык потянул? И не мог Святой Ник тебе по нему "драконьим огнем" мазнуть?
- Люса…
- И ведь, как сердце чуяло, когда он с утра пораньше колпак свой ночной скинул и в сарай за лестницей попер.
- Лю-са…
- И не поленился же ставни собственноручно закрывать? И ведь, не зверзся с лестницы прямиком в…
- Да Люса! - подскочила я с пола на колени и уперлась лбом в дверь. Женщина с той ее стороны обиженно засопела:
- А вот теперь: "Люса, да Люса". Что еще остается то?.. Ты хоть не голодная у меня?
- Нет… Мне просто скучно и на душе как-то муторно: сегодня же вечером Зача должен прийти, - вздохнула я в потрескавшуюся краску двери. - Если они с Арсом, конечно, сюда вернутся.
- Да всю бутыль тебе "огня" на твой язык! - гаркнули с той стороны так, что меня отнесло с этой. - Как вообще такое можно, да еще и вслух?!
- Так ушел же портовый охранник? Дверь тебе с едой открыл-закрыл и ушел.
- Божий глаз, он всегда…
- Понятно.
- И всегда его ухо…
- Понятно, говорю! Мне вот другое непонятно: сколько меня здесь держать собираются?
- Так это… сэр Сест утром сказал: "Два дня, не меньше".
- Два дня? - озадаченно потерла я нос и снова шлепнулась на пол. - А что, за это время Я резко поумнею или он порт на вечный карантин закроет?
- Ох, дочка, боюсь, не на то срок установлен.
- А на что, по твоему?
- Да, не знаю. Про твоего опекуна в городе всякое треплют. И чем больше его ненавидят, тем сильнее тебя жалеют.
- Люса, а чего меня жалеть то? Я что, плохо живу?.. Жила до сегодняшнего утра? - оглядевшись в своем полумраке, уточнила я. Женщина же, через паузу, парировала:
- А что, сиротку и пожалеть нельзя? Святое дело.
- Понятно… Два дня, значит. И за эти два дня сэр Сест судьбу мою круто поменяет… А если я - против? - осознав, вдруг, реальность картины, подскочила я на ноги. - А если я… мне… Люса!
- Что, дочка? - встрепенулись с той стороны.
- Люса! Беги ко ты в порт. И если "Крачка" еще не вернулась, найти Кирюху: малец такой, рыжий…
- Я его знаю - с нашей же улицы.
- Угу. Тогда попроси его передать на галеон, сразу как тот зайдет, чтоб поостереглись на берег сходить.
- Это - дело, конечно. Только, как же ты сама то? Отсюда? К ним? Ведь теперь одна дорога - аспид этот даже слушать Зачу не станет.
- Так мне и это теперь… понятно, - только жаль, что, поздно. - А, знаешь, что?
- Что?
- Сейчас ведь время - послеобеденное. Значит… Люса, по дороге в порт, в Тимьяновом переулке есть кабачок одноименный. И там в этот час всегда Потап носом клюет - в гамаке на задней веранде. Не струсишь в такое место одна?
- Не струшу, дочка. Только, вопросик у меня: откуда ты про этот вертеп бандитский знаешь? - от самого "бандита", чтоб ты не переспрашивала.
- Люса, вот только - не сейчас! Скажи ему, чтоб летел ко мне со всех ног, но, через сад и прямо под окно моей купальни - мне его помощь нужна. Скажешь? - припала я к двери.
- Скажу, - буркнули с той стороны, а потом не утерпели и добавили. - А заодно и про то, откуда Потап…
- Да, Люса!
- Да, иду я уже… Иду!
А заодно и про мой первый "женский опыт" и про то, как я потом во всех мужиках разочаровалась. Да, и еще про то, как прямо из-под твоего курносого носа три месяца ключи от погреба "уводила". Вот про все это я тебе, Люса дорогая, и расскажу. Ага, сейчас:
- У каждой женщины в жизни есть события, которые она должна хранить в тайне, - важно пропыхтела я, усаживаясь на подоконник в купальне. А потом добавила. - Бедный Потап.
Ведь, дело здесь вовсе не в нем. Дело в моем личном заблуждении. И сначала, сразу после того, как Арс свалил за Море радуг, мы с Потапом просто "грустно дружили": вздыхали по вечерам на нашей личной пристани и трескали Люсины мясные рулеты. А уж потом, когда к рулету парень присовокупил и бутыль сливянки, вдруг, решили нашу странную дружбу "углубить". А в чем заключалось мое заблуждение?.. Обычный девический туман в голове из взрослых книг, слухов и домыслов, изрядно замутненный еще и художественной "логикой": хороший парень, значит - хороший друг и, конечно - хороший любовник. Или, с точностью до наоборот. В общем, всё - в одном цвете, только насыщенность разная. В живописи такая техника "гризайлью" называется. А у меня…
- Я-то думала, ты - другой: ласковый, нежный. А ты! - выдала я тогда не меньше моего обиженному герою-любовнику. Тот осторожно натянул на исцарапанную спину рубашку. Потом, уже застегиваясь, скосился в темноте на меня:
- Я тоже про тебя другое думал.
- И что именно? - с вызовом прищурилась я.
- Что ты - девушка, а не кошка с тюльпановой пустоши.
- Это я то - кошка? Ладно. Тогда ты - грубый, наглый мерин.
- Так мерин же - кастрат? - совершенно искренне удивился парень. Даже про пуговицы забыл.
Я же не растерялась:
- Да?.. А им и станешь, если еще раз ко мне с "этим" делом причалишь.
Потап уверенно хмыкнул:
- Да больно надо!
- Вот-вот. Сделаю тебе также больно, как и ты - мне, - мстительно пообещала я… На этом и разбежались.
И дальше около года делали вид, что оба в Канделверди - проездом. Так что, здороваться с "кем попало" не обязательно. А потом судьба свела меня с ветреной, как портовый флюгер, натурщицей маэстро Бонифаса. И в процессе ее позирования, я много чего из теории "вита интима" для себя почерпнула… Да… Бедный Потап. Хотя, мог бы быть и по терпимее. Так что, все равно, сам…
- Зоя!
- Чего ты кричишь? - шустро сунула я нос между рейками ставни. - Тиш-ше.
- Что у тебя стряслось? - подбоченясь, прошипел Потап.
Что у меня стряслось?.. Я сначала глянула на верхушки шумящих олив. Потом потянула носом дневной бриз с жасминовым шлейфом, подхваченным по дороге с моря, и скосилась вниз на мужчину: