Сказал и так посмотрел на нее, что она хоть и смотрела в сторону, на реку, но этот его, такой долгожданный и волнительный взгляд сразу же почувствовала, словно его горячее дыхание… От такого сравнения вспыхнула и зарделась, ей как–то стало неловко и в тоже время необъяснимо приятно, тепло…
- Ты так считаешь? - Спросила покорно, с замиранием, ожидая большего…
- Я тебя поцелую…
- Что ты спрашиваешь, дурачок…
Она опомнилась только после того, как его лицо стало, наконец–то, отдаляться, оставляя неизгладимое удовольствие и чувство только что перенесенного потрясения…
В мыслях, в ее голове все сразу спуталось. Ничего больше не видя и не слыша, ничего не соображая, она, поддаваясь какому–то ей неведомому инстинкту, навалилась на него всем телом. Заваливая его на спину, и, сопя носом, сама коснулась его лица, потянулась к его полуоткрытому рту и таким манящим губам….
Ее сознание отключилось, исчезло окружающее пространство, и словно маленький молоточек легонечко стукнул снизу - раз, потом еще и еще. Потом эта неведомая ей жизненная природная женская сила сжала, схватила и потянула ее снизу, сминая все понятия и представления о приличии, сомнениях поведения, правилах…
Они целовались не отрываясь. И только носом учащенно какое–то время пытались вдыхать живительный воздух, которого им так не хватало все время и, наконец, задыхаясь, разъединились,…Отпали на спину, но тут же по песку заерзали руками, нашли руки друг друга и сжали их, испытывая необъяснимую радость…
Потом, так все время, не отрывая рук: шли, ехали на катере, опять шли, но уже к дому, и в ее подъезде, не остерегаясь, потянулись снова…
Его поцелуй кружил, отключал в ней какой–то механизм управления, и она, не слыша и не видя ничего вокруг, погружалась в него своими зацелованными и жадными губами, ощущая лишь запах и тепло родного ей теперь тела. Оно ее потрясало еще в большей степени, и ей хотелось втискиваться в него, вдавливаться до боли ногами, бедрами, дрожащим от ожидания близости животом, и она это делала, ощущая его мужскую реакцию…
Разговор с матерью
Домой зашла вроде бы она и не она! Мать сразу же это почувствовала в ней, это ее изменение. Оно каким–то немыслимым образом передалось ей, заставило встревожиться за необъяснимое состояние дочери.
- Наталья? - Спросила тревожно, хотя та, только что переступила порог и топталась, торопливо готовясь присесть в нетерпеньи на заветный кружок…
- Я мама! - Крикнула ей, расслабляясь.
Ручеек весело ударил, зажурчал, смывая все опасения и расслабляя.
- Доченька! Что–то случилось? - Услышала ее тревожный вопрос.
- Ничего, мама! Все хорошо!
Ответила, оправляясь и удивляясь тому, что трусики все–таки обмочились. Нет, не обмочились! Как–то радостно догадалась. Потом постояла и, не зная, что же с ними делать, стала стягивать, сама себе улыбаясь, своему радостному отражению в зеркале. Трусики хоть и намокли, но пахли как всегда, в чем она еще раз убедилась.
А что должно было произойти? Спросила себя мысленно. Нет! До этого не дошло, но трусики ее выдавали с головой…
Мама уже приготовилась и как только Наташка вышла, скрывая за спиной скомканные свидетельства ее прелюбодеяний, как она тут же принялась за нее с расспросами: где же она была, с кем, что делала. После нескольких ничего не значащих вопросов она перешла в решительное наступление.
- Покажи, что там ты прячешь? - Наступала на нее с вопросами.
- Что там ты прячешь? Почему сняла трусы? - Не успокаивалась и даже протянула руку.
- Просто трусики обмочила. - Сказала как можно спокойнее.
Сейчас! Какой там спокойнее? За ее внешним спокойствием мать все равно уловила ее возбуждение.
Потом целых полчаса она, огрызаясь, оправдывалась, спасая свои и его чувства и защищая их от таких обидных и, как ей показалось, даже злобных нападок на нее и на ее Борю. А о Боре мать знала и теперь пыталась выведать в ответах дочери насколько далеко зашли их отношения. А о том, что такие отношения были, она, конечно же, догадывалась.
За эти минуты, что мать распекала и, угрожая ей, беспардонно высказываясь насчет ее отношений с Борей, она еще раз услышала все, что уже не раз по этому поводу выслушивала. И что она такая и разэтакая! Что у нее одно только на уме! И что, хотя еще сиськи свои не отрастила, а уже туда же! И все дальше в том же духе! Мать вошла в раж и все повторяла обидные сравнения. Наконец, мать выдохлась и демонстративно присела, уставившись в окно глазами полными слез. А свой задушевный разговор с дочкой закончила окончательной фразой о том, что дочь ее не жалеет и не любит.
Наташка, прощая ей все это, обескураживая и разметая тучи раздоров и подозрений, обняла ее и тихо, только на ушко, шепнула ей о том, что она ее любит.
- Правда? - Как–то наивно спросила мама, все еще тревожно всматриваясь в счастливые глаза дочери.
- Правда, мама! А кого же еще я могу любить? - Сказала и осеклась.
Мама тут же эту оплошность заметила и по новой, с вопросами и подозрениями. Спустя час, ее такого прекрасного настроения как ни бывало. Несмотря на ее прекрасное состояние и благодушие, мама все–таки добилась своего. Поэтому она с облегчением согласилась сходить в магазин и тут же, не дослушав всех ее наставлений, прихватив кошелек, выскочила с облегчением за дверь.
- Уф! - Сказала и весело поскакала на улицу, перепрыгивая сразу через несколько ступенек лестницы.
Рассуждаем вместе о жизни
Как только вышла, то сразу же закрутилась под его окнами. Ноги сами не могли отвести ее от него дальше, она ходила, переступала и так до тех пор, пока не услышала радостное восклицание из подъезда в приоткрытую дверь.
- Наташка, я сейчас!
Сердце тут же подскочило и забилось с удвоенной радостью.
- Представляешь, - говорила ему, возмущаясь, - Мама мне целую лекцию прочитала о том, как нам не надо быть вместе и что получается в результате такой дружбы девочки с мальчиками.
- Ну, а ты? - Спрашивал он, немного волнуясь, с вопросом.
И ей всю дорогу пришлось пересказывать неприятный разговор с матерью, умолчав, конечно же, о трусиках. При этом она колебалась, принимая такое решение. А потом снова вернулась к тому же, и уже набравшись смелости, не смолчала и добавила ему, рассказав, что обнаружила на своих трусиках.
- Ты меня осуждаешь? - Спросила тревожно.
- Ну что ты! - Сказал, слегка покраснев. - У меня тоже такое… ну, ты поняла, о чем это я?
Она остановилась, повернула его к себе требовательно и как можно спокойнее, но, в тоже время, настойчиво спросила:
- Ты что же, тоже, как и я ….? Ты тоже это…… от того, что мы целовались? Спрашивала, не понимая еще и не зная, что ни он, ни она по настоящему еще не испытали этих чарующих ощущений разрядки в близости.
Борька опустил глаза и зарделся как рак. Такого откровенного вопроса от нее он никак не ожидал.
- Знаешь, я так решила, - сказала Наташка уверенно и твердо, - Раз мы вместе, то между нами не должно быть никаких тайн! Никаких, даже об этом! Ты меня понял, Бориска?
Он кивнул и вздохнул с облегчением, так как не мог себе даже представить, что он ей должен был отвечать.
Потом в магазине, он смотрел на нее, любуясь, а она ему, замечая, как он на нее смотрит, подавала какие–то необычные, но обоим понятные знаки: движениями рук, поворотами тела, кивком головы. Так она обозначала свое волнение и признание его внимания к ней. Им обоим это необычайно нравилось.
По дороге домой болтали по пустякам, и все время старались избегать этой темы, но мысли их все время крутились вокруг произошедших с ними событий. Событий впервые в их жизни.
Расставаться так просто не хотелось, и Борька, набравшись смелости, предложил ей выйти и где–то еще погулять, уединиться. Она тут же с радостью согласилась, только сказала, о том, что заскочит домой, отдаст продукты маме и выйдет к нему.
Борька уже полчаса расхаживал перед ее подъездом, с надеждой поглядывая на ее окна. Стемнело. У нее на кухне загорелся свет. Потом начал накрапывать мелкий и колючий дождик. Он стоял у дверей исписанного кем–то подъезда и ждал ее. Ждал и надеялся на скорую встречу. Ему грезились картины их поцелуев и необычайно волнительные картины какой–то загадочной близости. Но время шло, и она все не выходила. Наконец, он решился и, поднявшись на одном дыхании на пятый этаж, страшно волнуясь, потянулся дрожащим пальцем до кнопки звонка.
- Дзинь! - Неожиданно резко прозвенело за дверью.
- Я открою! - Услышал за дверью ее голос и легкие, такие невероятно знакомые шаги.
- Кто? - Спросила.
Он уже хотел ответить, как тут же услышал тяжелые шаги ее матери к двери, которая вместо нее открывала дверь. В следующую секунду он не выдержал.… В два прыжка, слыша, как открывается дверь, он кинулся прочь, успевая перехватываться руками за поручни…
Выскочил на улицу, и быстро проскочив несколько метров, что отделяли подъезды, ворвался домой, громко хлопнув за собой дверью.
- Боря? - Спросила тревожно мама. Что–то случилось, сынок?
- Ничего не случилось! - Отвечал ей из туалета. При этом его трусики оставались все же чистыми.
Мама его ждала на кухне и приготовила ужин.
- Садись сынок и покушай, набегался, наверное. - Говорила мать, ласково поглаживая слегка мокрые волосы сына.
- Ну и как вы с Наташкой? У вас все хорошо с ней, и ты ее не обижаешь?
- Мама…?
- А что мама? Сынок, я знаю, какими бывают невыдержанными мужчины.
- Мама?
- А что мама? Ты кушай сынок, кушай. Запомни, девушку, особенно такую, как твоя Наташка, нельзя обижать ни словом, ни…