Три дня назад Фейт заставила себя пойти в ванную и провела там несколько долгих минут, разглядывая в зеркале незнакомое лицо - худое и бледное, обрамленное тусклыми рыжими волосами, которые опускались чуть ниже плеч. Зеленые глаза были ясными и выразительными, но все прочие черты казались вполне ординарными. Прямой нос, полные губы, упрямый подбородок…
Возможно, кто-то мог считать ее хорошенькой.
Фейт обнаружила, что ее рост составляет всего пять футов с несколькими дюймами, что у нее стройная фигурка, но очень маленькая грудь и узкие бедра - короче говоря, минимум округлостей. Впрочем, с ногами было все в порядке - вернее, будет, когда они смогут удерживать ее больше чем несколько минут подряд.
Вчера утром Фейт приняла долгожданную ванну, и, хотя сестре потом пришлось помочь ей сушить волосы, так как она израсходовала на это все силы, результат того стоил. Она почувствовала себя гораздо лучше, а волосы приобрели золотисто-каштановый оттенок, отчего ее бледное лицо словно стало светиться.
Теперь ей казалось, что это лицо могло привлечь красивого мужчину со светлыми волосами и проницательными серыми глазами, взгляд которых свидетельствовал о том, что он привык получать то, что хотел.
Как же его звали? И если у них была связь, почему он ни разу не навестил ее в больнице?
У Фейт на этот счет не было никаких предположений.
Однако цветы от Дайны Лейтон продолжали приходить раз в неделю даже после ее исчезновения. У Фейт хватило смелости позвонить в магазин, где ей сообщили, что заказ был оплачен на неделю вперед.
Очевидно, больше никого на свете не заботило пребывание Фейт в больнице - или исчезновение ее из той жизни, которую она вела до несчастного случая.
Где же этот загадочный блондин?
Как он мог настолько запечатлеться в ее памяти - фактически остаться единственным реальным воспоминанием, - если совсем недавно не был важной частью ее жизни?
Вошла сестра, неся стопку журналов. Это была женщина с мягким голосом и по-матерински ласковыми руками.
- Спасибо, Кэти. - Фейт посмотрела на аккуратно подстриженные, лишенные лака ногти сестры, потом перевела взгляд на собственные, все еще кажущиеся обгрызенными ногти. - Кэти, у вас случайно нет пилочки для ногтей?
- Сейчас принесу. - Сестра положила журналы на кровать и улыбнулась: - Сегодня вы выглядите куда лучше, милая. Значит, и чувствуете себя лучше.
- Да, спасибо. - Фейт улыбнулась в ответ.
- Доктор Бернетт будет доволен. Вы ведь одна из его любимиц.
- Потому что он хочет написать обо мне статью, - рассмеялась Фейт. - Мы оба это знаем. Не так много пациентов приходят в себя после шестинедельной комы.
- Это верно, - кивнула Кэти. - А те, которые приходят, чувствуют себя куда хуже, чем вы. Глядя на вас, можно подумать, что вы просто долго спали.
Фейт не чувствовала себя, как будто просто долго спала, но не стала возражать симпатичной медсестре.
- Я знаю, что мне повезло. Вы и другие сестры очень мне помогли.
Кэти потрепала Фейт по плечу:
- Сейчас принесу пилочку.
Она вышла из палаты.
Теперь для Фейт не составляло труда находить в общении с окружающими нужные слова. Она внимательно слушала больничного психиатра и скрупулезно следовала его советам. Фейт соглашалась с предсказаниями медсестер, что ее жизнь скоро войдет в обычную колею. Она читала газеты и журналы, смотрела телевизор, стараясь ориентироваться в текущих событиях, заставляла себя улыбаться доктору Бернетту, не упоминая о не покидающих ее страхах и о том, что часто просыпается по ночам с жутким ощущением пустоты.
Впрочем, пустота постепенно заполнялась, но исключительно тем, что происходило после того, как Фейт впервые открыла глаза в больничной палате. Лица сестер и врачей постепенно становились знакомыми, как и расположение комнат на ее этаже и кабинетов физиотерапии двумя этажами выше.
Отвечая на вопросы, Фейт вспоминала то, что когда-то усвоила в процессе образования. Она без труда разгадала несколько кроссвордов и поняла, благодаря телевикторине, что неплохо ориентируется в истории и некоторых других науках. Факты, даты, события - в основном бесполезные мелочи…
Но из воспоминаний о прошлом оставались лишь мечты о блондине, которого, как казалось Фейт, она любила. Он снился ей еще дважды. Оба сна были краткими и похожими друг на друга - бурное веселье сменялось занятиями любовью.
Но она никак не могла вспомнить его имя, сколько ни напрягала память.
Фейт никому не рассказывала об этих снах. Они принадлежали только ей, и она цеплялась за них, как за якорь.
- Вот вам пилочка, Фейт. - Кэти вернулась в палату. - Но как насчет того, чтобы пройтись по этажу, прежде чем заняться ногтями? Это распоряжение доктора.
Фейт отнюдь не возражала против ходьбы. Хотя движения все еще слишком утомляли ее, они позволяли ей сосредоточиться на другом, отвлечься от изнуряющих мыслей, об исчезнувшем из памяти прошлом.
- Хорошо, - кивнула она, сбросив одеяло.
Четырнадцатого ноября, спустя три недели после выхода из комы и девять недель после несчастного случая, Фейт вернулась домой.
Она еще не совсем поправилась. Усталость наступала быстро, по ночам ее мучили кошмары, а эмоциональное состояние оставалось, мягко выражаясь, весьма хрупким.
Доктор Бернетт отвез Фейт домой, утверждая, что им по дороге, хотя это никого не ввело в заблуждение. Он неоднократно проявлял о ней большую заботу, чем требовал долг врача.
Фейт с радостью приняла предложение. Она нервничала, опасаясь, что квартира пробудит в ней мучительные воспоминания или, что еще страшнее, не пробудит никаких.
Дайна Лейтон через неделю после несчастного случая предусмотрительно доставила в больницу сумку с одеждой Фейт. Слаксы и свитер пришлись впору, но они непривычно сковывали движения - очевидно, потому, что она слишком много времени провела в больничном халате.
Квартира Фейт находилась на шестом этаже ничем не примечательного дома в пригороде Атланты. В подъезде не было ни швейцара, ни сторожа, но все выглядело чистым, и лифт работал безукоризненно.
Доктор Бернетт вошел в квартиру вместе с Фейт, поставил сумку с вещами возле двери.
- Почему бы нам не осмотреться? - предложил он, внимательно наблюдая за Фейт. - Не хочу оставлять вас, пока вы не почувствуете себя снова дома.
Она согласилась, так как тоже не хотела оставаться одной.
Квартира была приятной, но вполне ординарной. В спальне стояла медная кровать с пестрым покрывалом и множеством разноцветных подушек. Занавески, окаймляющие большое окно, были подобраны в тон покрывалу. Кроме кровати, в комнате находились белые плетеные ночной столик и стул и белый комод с висящим над ним овальным зеркалом в плетеной раме. В цветовой гамме преобладали белый и розовый.
Фейт подумала, что для рыжеволосой женщины это довольно странный выбор.
Ванная была маленькая и стандартная, выложенная белой плиткой. Коврик, полотенца и оконная занавеска и здесь тоже были пестрыми, только в ванной господствовали розовые и пурпурные тона.
Кухня ничем особым не выделялась - белые шкафчики, стол, стулья и холодильник придавали ей больничный вид. Под белым плетеным столиком со стеклянной крышкой лежал дешевый коврик. Не чувствовалось особых стараний хозяйки придать помещению индивидуальность. На стойке под шкафчиками не было ничего, кроме кофеварки, никаких кувшинчиков, вазочек и цветочных горшков.
Гостиная показалась Фейт обставленной более продуманно, причем под влиянием какой-то журнальной иллюстрации. Обилие псевдоантикварных предметов свидетельствовало о намерении создать шикарную обстановку, но из этого ничего не вышло, хотя Фейт не могла объяснить, почему.
- Симпатичная квартирка, - заметил Бернетт.
Фейт кивнула, хотя ей атмосфера казалась удушающей. Быть может, причиной тому были несколько внушительных замков на дверях, как будто хозяин жилища старался отгородиться от внешнего мира. Так или иначе, она не ощущала, что вернулась в родные стены.
Сняв жакет, Фейт положила его на стул, потом вернулась в кухню и заглянула в шкафчики и холодильник.
- Слоун выполнил обещание, - отметила она при виде запаса продуктов.
Адвокат навестил Фейт несколько дней назад, узнав у доктора Бернетта, что она в состоянии принимать посетителей. Он объяснил ей финансовую ситуацию, включая организованные Дайной Лейтон оплату больничного счета и трастовый фонд. По его словам, исчезновение Дайны ничего не меняло. К тому же регулярные месячные счета Фейт уже были оплачены, в том числе набежавшие за последнее время долги. Так что ей не о чем беспокоиться - обо всем уже позаботились другие.
После этого Слоун обещал навести порядок в квартире и приготовить продукты к возвращению Фейт. Об этом также заранее договорилась Дайна.
Фейт выдали щедрую сумму наличными, а на ее банковском счете, как сказал адвокат, было достаточно денег. В довершение всего, плата за квартиру была внесена за следующие шесть месяцев.
Находясь в больнице, Фейт была не в состоянии все это осмыслить, но теперь испытывала чувство неловкости. Столько благодеяний от подруги! Почему? За что?
- Мой вам совет, - бодро сказал Бернетт, - приготовить на обед что-нибудь попроще или заказать пиццу и пораньше лечь спать. Еще раз посмотрите, где что находится, и устраивайтесь поудобнее. - Он понимающе улыбнулся: - Не ломайте голову, Фейт. Дайте себе время.
Фейт понимала, что Бернетт прав, но это не принесло ей облегчения. Она поблагодарила его, пожелала доброй ночи и пообещала явиться через несколько дней в больницу для осмотра и еще одного сеанса физиотерапии.