– Не придирайся… Взмыло вверх, прямо под ярко-зеленое небо, и я понял, что спасен. Автомат сработал баллистическую кривую с прогибом к земле. Потом я медленно спланировал на лесную поляну, но случайно напоролся на чахлый фикус с Эмпайр Стойте высотой и рухнул в лесное озеро.
– Выкарабкался?
– Как видишь! Ну, соединяюсь с Шурри. Что-то фиолетовый континент молчит.
Мы повернулись к Шурке. Шурик сидел в своем кресле с безразличным лицом, и глаза у него были туманные, как будто он только что проснулся.
– Что? Не можешь придумать? – спросил у него Борька.
– Нет! – коротко ответил Шурик. – Нет со мной связи! Пропала связь, поняли?
Минуту мы переваривали эту новость.
– Ага! Ну, это уже дело, – довольный, сказал Борька. – Значит, потеряли мы дорогого и незабвенного товарища. А что нам думать?
– Думайте, что напоролся на молнию и погиб. Что корабль мой сплавился, зарядился током и унес мой труп на вечном электрическом.стуле в космос.
– Но надеюсь…
– Надеюсь! – сказал с удовольствием Шурик. – В самый нужный момент я подключусь.
– Ну, привет, – сказал Борька. – А пока, поддавшись ложной панике, почтим молчанием память героя.
Мы скорбно помолчали минуту. Меня так и подмывало спросить, что за приключение придумал Шурка. А он сидел в своем кресле, маленький, тщедушный, в Борькином костюмчике, и я подумал, что нам и в самом деле было бы тяжело его потерять.
10
– Итак, одни.
– Одни, – сказал мне Борька и отключился.
Откинувшись к спинке синтетического кресла, я попытался представить себе, что произошло с моим товарищем. Я вспомнил бледное, усталое лицо его, знакомый ершик волос и сердитые голубые глаза, вспомнил тихий голос и внезапно весь облился холодным потом ужаса: я точно снова услышал доносящийся ко мне из белой грозовой тучи последний призыв: «Серж, Серж!»
Хрипловатый голос друга еще звучал у меня в ушах, когда я, нажав белую клавишу, освободил мягко распахнувшийся люк у себя над головой, и в лицо мне хлынул теплый воздух с ароматом южных цветов, которые все, в конечном счете, пахнут табаком, а в уши – скрипучее, звенящее и стонущее пение…
– Бабочки, – подсказал Борис. – Поющие бабочки – одно из чудес Лориали.
– Да, – кивнул головой я, – поющие черные бабочки, но сначала-то я думал, что птицы.
– Птиц на Лориали нету, – сказал вдруг Шурик.
Мы с Борькой переглянулись и замолчали.
Мы думали, что нам послышалось…
– Эй, вы, туземцы! – повторил голос Шурика. – Вы слышите, что я вам сказал?
И тут мы так и подскочили.
– Шурри! – заорали мы оба в радиотелефон. – Шурри, черт, где ты? Почему твой экран не горит? Что произошло, командор?
Экран открывателя планеты вдруг слабо замерцал, подернулся сиреневой поволокой, вспыхнул – и разлился голубым светом по нашим кабинам. На экране, живой и невредимый, стоял третий сопредседатель Великого Совета Лориали.
– Ну прямо невредимый! – обиженно сказал Шурка. – Чуть плечо не поломал. Вам бы так, жалкие люди!
– Рассказывай, что случилось! Где ты?
– А дьявол его знает! – сердито проговорил Шурка. – Во всяком случае, не в приличном месте. Я же вам говорил, что вы мне всучили не континент, а какой-то террариум. Слушайте и содрогайтесь.
Шурка закинул ноги на журнальный столик и начал рассказывать:
– Сел я на Лориаль, пожалуй, одновременно с вами. Прилично приземлился, на твердое место, на сушу, не то что вы. Включил приемник – никто не отвечает.
Ну, думаю, ничего, подождем. Пять минут прошло – никакого результата. Ну да, теперь я знаю, что один из вас в это время лежал без сознания, а другой барахтался в болоте.
– Интересно, откуда же ты все это узнал? – ехидно спросил Борька. – По крайней мере я тебе еще ничего не говорил…
– Чудак! – усмехнулся Шурка.