– Разве это сопоставимо с тем, что ваш сводный брат задолжал мне? Мы же оба понимаем, что это просто смешно.
– Что значит “смешно”? Вы сами сказали, что таково ваше желание.
– Мало ли что я сказал, – он еще крепче сжал ее плечи. – Тогда мы были в Монако.
У Франчески упало сердце.
– О чем вы говорите? – она посмотрела в его холодные глаза. – Вы… вы не смеете… вы не можете…
– Не могу? – его губы тронула улыбка, такая же холодная, как лунный свет.
– Нет, – ее голос прозвучал так тихо, так слабо, что казалось, громкие удары ее сердца заглушили эти слова. – Нет, – повторила она громче, – вы не станете этого делать. Если не собираетесь пополнить список своих деяний еще и насилием.
Улыбка исчезла с его лица.
– Так ведь это и не будет насилием, не правда ли, Франческа? – Он скользнул рукой вдоль ее шеи, и его пальцы погрузились в ее волосы. – Я просто очень хочу обнять вас, как в прошлую ночь.
– Нет, – изворачиваясь, запротестовала она. – Идите к черту!
– Помните, как нам было хорошо, когда мы с вами целовались? – Он склонился над ней так, что она почувствовала на своей щеке его теплое дыхание. – Ваши губы зажглись огнем от прикосновения моих, а вы сами превратились в ртуть.
Она высвободила руки и уперлась ему в грудь.
– Я ненавижу вас! – с яростью выдохнула она. – Вы знаете об этом?
Донелли улыбнулся.
– Это ничто по сравнению с любовным желанием.
– Чарлз был прав. Вы грубый варвар с моралью пресмыкающегося.
Франческа откинула голову назад.
– Никогда не путайте мораль с манерами, cara, – грубо сказал Макс. – Можно демонстрировать второе, не имея при этом ни малейшего понятия о первом. Это как раз ошибка вашего брата – он склонен думать, что допустимы любые проявления зла, если облачить их в приличное платье.
– А вы? – она заставила себя посмотреть ему в глаза. – Вы тоже так думаете?
Он скривился:
– Неужели вас действительно интересует мнение варвара?
– Вы пытаетесь рассуждать о морали, мистер Донелли, – Франческа судорожно вздохнула. – Вы говорите о соблазне, но то, что вы тут расписываете, не что иное, как насилие. Если вы действительно намерены осуществить это, тогда, боюсь, мне трудно уловить разницу между вами и таким человеком, каким, по вашим словам, является мой сводный брат. На какое-то мгновение ей показалось, что она переборщила. Его лицо потемнело, а пальцы еще крепче сжались, так, что она чуть не заплакала, а потом Донелли неожиданно отпустил ее.
Желваки заиграли на его скулах. Он что-то прошептал по-итальянски, отвернулся от Франчески и уставился невидящим взглядом в ветровое стекло.
– Если у вас сложилось обо мне такое мнение, – сказал он и с такой силой обхватил пальцами руль, что Франческа увидела побелевшие суставы, – тогда прошу прощения.
Прощения? Максимиллиан Донелли просит прощения? После всего, что случилось, после всех его фокусов сама мысль о покаянии казалась настолько нелепой, что ей стоило большого труда не расхохотаться.
– Ничего. Нормально, – ответила Франческа. Она знала, что ее слова прозвучали глупо, но в данную минуту она не могла придумать ничего другого.
Он ударил кулаком по рулю.
– Нет, не нормально! Я потерял голову, – он повернулся к ней, глаза его сверкали. – Со мной такое редко бывает.
Да, подумала она, глядя на его гордое и властное лицо, наверняка он хорошо владеет собой. И все же, все же Донелли дважды терял голову, вначале вчера, в саду, а потом сегодня, сейчас, – и каждый раз виной тому Франческа.
Мысль об этом, словно стремительная вспышка летней молнии, пронзила ее существо, взволновав ей кровь. Это все из-за меня, подумала она и быстро отвела взгляд от его темных, пронзительных глаз.