Как оказалось, Ёсико родилась и выросла в Москве. Ее отец был русским, а мама - японкой. Они познакомились, когда он работал в Киото по контракту. Поженились, и он увез молодую жену в Москву. И сейчас Ёсико ездила в Японию раз в год навещать родных.
- Но гены - сильная вещь, - говорила Ёсико с улыбкой. - Я влюблена в нашу культуру и, естественно, выбрала соответствующую профессию.
- Да, японская культура очень интересна и непривычна для европейского мышления, - задумчиво проговорила я, глядя в карие глаза Ёсико.
- Я не люблю посещать все эти корпоративы, - сказала она. - Но когда узнала, что будут гейши, то, сами понимаете, не могла упустить такой возможности и приехала с мужем сюда. И очень рада нашему знакомству.
В этот момент раздались звуки сямисэна. Мы замолчали и повернулись. На середину зала вышла Сакура. Она заиграла мелодию "Сливы в весеннем цвету", и все затихли. Когда она закончила и поклонилась, раздались дружные аплодисменты и одобрительные возгласы.
- Надо же, - заметила Ёсико, - не ожидала, что наши подвыпившие товарищи оценили игру на таком специфическом инструменте.
- Просто звучит экзотично, хотя это обычный щипковый трехструнный инструмент, - сказала я. - А как-то в Токио я играла для гостей на балалайке. В сочетании с костюмом гейши это всегда производило фурор.
- Как интересно! - повернулась ко мне Ёсико. - Вы профессионал. Я даже не ожидала! А сямисэн настоящий?
- О, да! И обтянут кошачьей кожей, как положено, - улыбнулась я. - У нас есть и цитра кото. И сделана она из павлонии. Мне привез их один друг из Токио.
- Я приятно удивлена, - заметила после паузы Ёсико. - Все-таки кото имеет тринадцать струн, и играть на ней довольно сложно. А что ваши девушки используют и "когти" из слоновой кости? Насколько я помню, чтобы играть на кото, нужно их надеть на большой, указательный и средний пальцы.
- Да, конечно, - улыбнулась я. - У нас все по правилам.
- Прекрасно! - восхитилась она. - А знаете, Аямэ, что кото очень древний инструмент? Существуют глиняные фигурки музыкантов, датируемые третьим веком до нашей эры, у которых в руках именно эти цитры. Кроме этого, в "Кодзики", нашем сборнике мифов, есть упоминание о "Говорящем Небесном Кото".
- Все это необычайно интересно, - заметила я.
И внимательно поглядела на раскрасневшуюся Ёсико. Видно было, что этот разговор доставляет ей удовольствие.
"Такой увлеченный преподаватель наверняка отлично преподносит материал, - подумала я. - И почему не воспользоваться таким удачным знакомством?"
Я улыбнулась и сказала:
- У нас в агентстве проводятся чайные церемонии. Хотелось бы пригласить вас.
- Я с радостью! - тут же воодушевилась она. - Звоните, и я обязательно приеду.
Из тетради лекций Ёсико:
"Японцы и японки периода Яёй (V век до н. э. - IV век н. э.) носили шелковые и конопляные наряды под названием "кину". Это были длинные, перехваченные поясом рубашки с рукавами, подвязанными у запястий и локтей. Мужчины надевали к ним свободные штаны "хакама", а женщины - распашные юбки "мо".
Именно тогда началась активная торговля Японии с Китаем и другими странами. И японцы поневоле заимствовали у соседей образцы их национальной одежды. Влияние китайской моды было настолько сильным, что ношение чиновниками "мешковатых одеяний с высокими разрезами с двух сторон" было установлено законом.
Но в VIII веке, с переездом императорского двора в новую столицу Хэйан (Киото), в противовес иноземной моде появился многослойный стиль "кокуфу". Мужчины носили длиннополые одеяния "сокутай" с широкими рукавами, а женщины облачались в целый каскад из кимоно: одно кимоно надевалось поверх другого так, чтобы из-под верхней одежды выглядывали краешки всех нижних слоев.
Потом власть перешла от аристократии к военному сословию, и на первом плане оказался боевой костюм самурая. Появилось много новшеств: например, кофта "хаори" и носки "таби". Мода диктовала аскетичный стиль одежды.
XVII век стал поистине золотым веком кимоно. Оно стало универсальной одеждой. Простота покроя этого прямого халата без застежек, воротников и прочих лишних деталей восполнялась красотой и многообразием наносимого орнамента. Простым японцам-горожанам запрещалось иметь одежду из тканей яркой расцветки. Но они выходили из положения, подшивая скромное неяркое кимоно пышной парчовой подкладкой или надевая под него штуки три богатых и дорогих.
В XVII веке возникла новая эстетика, проповедовавшая изысканность и элегантность. Она породила новый вариант одежды - ансамбль из нескольких кимоно, подвязанных поясом. Молодые побеги бамбука, нежные азалии, белоснежная сакура и хризантема - символ императорской Японии - подобные картины украшали парчовые и шелковые кимоно японских принцесс и придворных дам. Мужские кимоно были вышиты свирепыми драконами и иероглифами, которые обозначали "всегда первый", "рост", "слава", "успех" и "богатство".
Пояс, которым подвязывают кимоно, называется "оби". Мужчины фиксируют его на бедрах, женщины - на талии или выше. Издавна он считается амулетом, хранящим душу, а узел или бант на нем - символом верной любви. Члены одного рода завязывали пояса одинаковыми узлами, которые были своего рода прототипами фамильных гербов.
Кимоно делятся на верхние и нижние. Есть домашние из хлопка - "юката", их носят с простыми деревянными шлепанцами "гэта". Нижние, вроде нательного белья, называются "дзюбан". Верхние кимоно с рукавами до полутора метров - это "фурисодэ". Раньше такие рукава, свисающие до пола, носили незамужние девушки. Считалось, что этим они привлекали к себе внимание мужчин. К такому наряду принято надевать носки "таби" и шлепанцы "дзори", обтянутые шелком или парчой.
К свадебному белому шелковому кимоно с вытканными журавлями полагался головной убор "цуно-какуси" (в переводе - "укрытие рогов"). Он символизировал усмирение женской ревности, поскольку японцы считают, что рога вырастают у ревнивой жены, а не у обманутого мужа. После свадьбы рукава подбирались, и новый наряд "томесоде" ("подобранные рукава") символизировал жизненный опыт и женственность.
Одежда кимоно является частью Традиции, поэтому в любом произведении японского искусства мы видим его присутствие. Вот, к примеру, отрывок из текста Окада Сёги, автора XIX века, в котором он описывает, как проводила время гейша со своим возлюбленным:
"Они ходили по Эдо, наслаждаясь как ясной погодой, так и временами накрапывавшим дождем. Она была в тщательно подобранном двенадцатислойном кимоно стиля Хэйан, а на нем было накидка с длинными рукавами, популярная у молодых модников.
Они любовались вишневыми цветами у Асукаяма и коснулись там знаменитого памятного камня, что должно было принести удачу. Они ходили по взморью в Синагава, садились в опасно узкую лодку, плыли, опустив ладони в воду, мимо деревянных боков коричневых кораблей, буксировавшихся по быстрому соленому течению…
Он купил ей букет оминаэси - маленьких желтых бутонов, называвшихся "женскими цветами"; иногда их называли цветами продажных девок. Два адониса в горшках, сказал он, гарантированно являлись "совершенными символами счастья и долголетия".
Она смотрела на него так, как если бы каждый такой взгляд доставлял ей удовольствие, и она все никак не могла наглядеться на этого человека, понемногу становившегося хорошо известной фигурой на улицах Эдо. Уличные девушки в центральном районе Хондзё отпускали в его адрес веселые замечания. Продавец конопляных кимоно был горд тем, что шил для него одежду…"
Ёсико приехала к нам в агентство утром второго января. Ее встретила Лиза, моя незаменимая помощница и самая близкая подруга. Я появилась чуть позже.
- А у нас гостья, - сказала мне Лиза, когда поздоровалась. Но тут же с тревогой посмотрела в мое лицо и тихо добавила: - Ты ужасно выглядишь! Бледная и под глазами круги! Хочешь, кофе сварю?
- Спасибо, - улыбнулась я. - Это то, что мне сейчас жизненно необходимо! С этими праздниками никакого продыху! И девушки тоже устали. Мы вчера, вернее сегодня, лишь в пять утра освободились. А с трех часов снова выступления, и нужно успеть в шесть мест. Я им позволила поспать подольше, так что приедут лишь к часу.
Лиза уселась за свой стол, внимательно меня слушала, кивая, но ее взгляд не отрывался от монитора компьютера.
- Заявок на ваши выступления очень много, - вздохнула она. - Даже не знаю, что придумать, как вам помочь. Хоть сама гейшей становись, - улыбнулась она.
- Что ты, дорогая! А кто же тут дела вести будет? Да и не для тебя все это! - заметила я.