В какой-то связи с обращением Мангу в христианство находится то обстоятельство, что Гетум в Каракоруме собирал сведения о верованиях восточных народов. Так, ему рассказали о стране, обитатели которой чтят больших идолов "Шакмония" и бога Майтрейю и где жрецы облачены в желтые одежды. Гетум мог встретиться в Каракоруме с прибывшими туда в 1254 году послами из Индии и людьми, принесшими сведения о Тибете.
Рассказ Гетума о буддистах попал в "Историю монголов" инока Магакии Апеги.
Лишь через год Гетум I возвратился из угрюмой монгольской-пустыни в цветущую Киликию.
Можно думать, что он ехал новым путем - через теперешний Западный Китай, Ташкент, Отрар, Самарканд, Тегеран и Тавриз.
Есть отрывочные сведения, что в 1268 году Гетум снова побывал в "царстве Татарском".
Сказание о скитаниях киликийского царя было включено в "Историю Армении" Киракоса. Современник Гетума, этот писатель был в плену у монголов. Путешествие Гетума привлекло также внимание сирийского историка и врача Григория Абуль-Фараджа, жившего в Алеппо.
Но полностью поход царя Киликии не был освещен и изучен историками.
Он был одним из первых людей, проделавших едва ли не самый длинный путь в Центральную Азию. Гетума следует поставить в ряд с Константином, князем Галича-Костромского, Ярославом Всеволодовичем, Александром Невским, Глебом Васильковичем, Андре Лонжюмо, Плано Карпини, Гильомом Рубруком, Алауддином Джувейни… Они первыми побывали в загадочном Каракоруме.
ЗА ТРЕМЯ МОРЯМИ
Тверской купец Афанасий Никитин, вся жизнь которого нам до сих пор в подробностях неизвестна, был не просто грамотным, но и образованным человеком. В этом убеждаешься, перечитывая его путевые записки, в которых он рассказывал о климатах земного шара, сравнивая зной Багдада с жарой в Дамаске, писал о природном изобилии грузинской земли, Подолии и Валахии. Из другого места его записок видно, что он читал заметки о русских путешествиях в Царьград (Константинополь) в те годы, когда столица Византии еще не была завоевана турками.
Можно предположить, что до похода в Индию Афанасий Никитин встречался с людьми, приезжавшими из стран Востока, или ездил туда сам.
В его сочинении есть следы знакомства с восточными языками. Он знал тюркское наречие, на котором говорили купцы, бывавшие в Хорезме, в Чагатайской земле - теперешней Средней Азии. Знал Никитин немного по-арабски и по-персидски. В Индии его одно время даже называли Юсуфом Хорасани (Юсуфом Хорасанским), будто он и в самом деле был выходцем из Северо-Восточной Персии (Ирана).
Уже в те времена русские люди хорошо знали страны Востока. В 1404 году наши предки встречались в Самарканде с купцами и водителями караванов из Индии и Китая.
Лет за тридцать до начала путешествия Афанасия Никитина в Индию по Руси стали ходить списки древней книги "Сказание об Индии богатой". Она была переведена на русский язык еще в XIII веке и включалась в сборники, которые время от времени переписывались заново.
О чем рассказывали пергаментные свитки, украшенные причудливыми заглавными буквами? О чудесах, которыми славилась богатая Индия, о золотых дворцах, стоявших на червонных столпах-колоннах, о камне карбункуле, царе самоцветов, пылавшем по ночам таинственным огнем, о сказочной птице Феникс, способной после своей гибели в огне снова возрождаться из пепла; о великанах ростом в девять саженей, о людях с песьими головами, о рогатых, шестируких и трехногих уродах. Вот какие диковины были в восточной стране - родине алмазов и жемчуга!
Так гласило "Сказание об Индии богатой", возникшее в XII веке в Византии и дошедшее затем до Руси.
Русские сведения об Индии были куда достовернее старых византийских, легенд. Об этом свидетельствует, в частности, такой случай. Когда "черная смерть" - чума - опустошила страны Западной Европы, новгородская летопись уверенно сообщила (под 1352 годом), что "тот мор пошел из Индейских стран от Солнце-града". При этом указывалось, что о Солнцеграде на Руси узнали из устных сообщений. Следовательно, русские люди встречались с путешественниками, бывавшими в те годы в Индии (Солнце-град - дословный перевод названия города Сринагара в области Кашмир).
Золотая орда, собиравшая на Руси огромную дань, гнала из наших степей в Индию табуны дорогих боевых коней. Взамен золотоордынцы получали в Индии самоцветы, жемчуга, кораллы, а вернувшись назад, делились впечатлениями от увиденного в этой стране. Вести об Индии доходили до русских людей и через татарских торговцев степными скакунами.
Афанасий Никитин прекрасно знал о том, что в Индии всегда охотно покупают хороших коней.
…В 1466 году великий князь Московский Иван III отправил своего посла Василия Папина ко двору шаха страны Ширван.
В Ширван входили Баку, Дербент, Шемаха и другие богатые прикаспийские города. Афанасий Никитин, живший тогда в Твери, стал хлопотать, чтобы его отпустили на Восток с посольством великого князя.
Собирался Никитин очень тщательно: достал проезжие грамоты от великого князя Московского и от князя Тверского, запасся бумагами к нижегородскому наместнику.
Прибыв в Нижний Новгород, Никитин узнал, что Василий Папин уже проплыл мимо города к низовьям Волги. Тогда тверской купец решил дождаться посла страны Ширван. Хасан-бек, так звали посла, возвращался ко двору своего государя. Он вез в Ширван драгоценный подарок князя Московского - 90 ловчих кречетов, охотничьих птиц Севера, слава о которых долетала до Египта и Испании.
Вместе со свитой Хасан-бека и кречетниками Афанасий Никитин пустился в путь к Ширвану. С Никитиным ехали более 20 русских, в числе которых были и москвичи и тверичи. У большой мели в устье Волги караван ширванского посла нагнали люди астраханского хана Касима. Целой ордой напали они на путников, убили одного из русских и отняли у них малый корабль, на котором были все товары и имущество Никитина. В устье Волги ордынцы захватили второе судно. У путешественников осталось два корабля. Никитин плыл теперь вместе с послом на большом судне. Когда они шли вдоль западного берега Каспия к Дербенту, вдруг налетела буря. Меньший корабль выкинуло на берег и разбило у дагестанской крепости Тарки. Кайтаки, жители этих мест, не помогли пострадавшим, а, наоборот, разграбили грузы с кораблика, москвичей же и тверичей увели с собой в полон…
Единственный уцелевший корабль продолжал плавание.
Наконец вдали показались обветшавшие стены и башни когда-то грозного Дербента. В Дербенте, пользуясь короткой передышкой, Никитин попросил Василия Папина и ширванского посла, чтобы они помогли выручить русских, угнанных кайтаками в дагестанские ущелья. Его послушали. Дербентский скороход тут же побежал в ставку государя Ширвана, и тот отправил посла к князю кайтаков. Вскоре Афанасий Никитин приветствовал освобожденных русских пленников в Дербенте.
Фаррух-Ясар, шах Ширвана, любитель русских кречетов, был скуповат. Получив драгоценную соколиную стаю из Москвы, он пожалел горсти золота, чтобы помочь русским людям, раздетым и голодным, вернуться обратно на Русь. Никитин пишет, что его товарищи заплакали "да и разошлись кои куды". Те, у кого не было долгов за товары, взятые на Руси, побрели домой, другие ушли работать в Баку, а некоторые так и остались в старой Шемахе с ее знаменитыми шелковыми базарами и стенами, осевшими от частых подземных толчков.
Афанасий Никитин отправился вдоль морского берега в Баку.
Из Баку он двинулся "за море", в Чапакур, откуда начиналась иранская область Мазендаран. В этом цветущем крае Никитин прожил семь месяцев, а затем пошел на юг через Эльбрус. Миновав дышавшую вулканическими газами гору Демавенд и развалины великого города Рея, разрушенного когда-то монголами, он поднялся на Иранское нагорье и достиг города Кашана - родины цветных изразцов и шелковых тканей, где пробыл целый месяц.
Следующий месяц Афанасий Никитин провел в оазисе, центром которого был город Йезд. Здесь сходились большие торговые дороги, по которым двигались караваны с грузами шелковых тканей для рынков Индии, Туркестана, Китая, Турции и Сирии.
Покинув Йезд, тверской странник добрел до города Дара, населенного купцами-мореходами. Даром правили местные владетели, но они зависели от государя могущественной Белобаранной Туркменской державы.
"И тут есть пристанище Гурмызьское и тут есть море Индейское", - записал Афанасий Никитин весной 1469 года в своем путевом дневнике. Он пришел в Бендер, или старый Ормуз, на берегу Персидского залива. В Ормузе наш странник сделал ценное приобретение. Он достал, коня которого надеялся выгодно продать в Индии. Вскоре Никитин вместе со своим конем был уже на таве - корабле, перевозившем через море живой груз.
Шесть недель шло в морском просторе судно, пока не бросило якорь в гавани Чаул на Малабарском берегу, на западе Индии.
"И тут есть Индейская страна, и люди ходят наги все…" - записывал Афанасий Никитин. Он упомянул о том, как всюду индийцы дивились ему - белому человеку и ходили за ним толпами.
Около месяца ехал на своем коне Афанасий Никитин в город Джунир, делая, видимо, частые остановки в пути. Он указывал в дневнике расстояния между городами и значительными селениями. Джунир, вероятно, входил в состав мусульманского государства. Городом правил наместник Асад-хан, который, по словам Никитина, имея много слонов и коней, тем не менее "ездил на людях". Джунир не понравился путнику - всюду "была вода и грязь".
Пока Афанасий Никитин изучал Джунир, Асад-хан отнял у него ормузского жеребца, а затем стал принуждать его принять мусульманскую веру. Но Никитин обнаружил стойкость в религиозных убеждениях. В конце концов джунирский хан оставил его в покое и даже вернул ему коня.