Лорд Брора вздохнул. Когда Алистер находился в подобном настроении, от него невозможно было добиться толку. Он подошел к карточному столу, сел на стул, который недавно занимал герцог, и, подняв со стола карту, взглянул на нее.
- Возможно, и мошенник, - лукаво улыбнулся он. - Но по справедливости надо признать, что его светлость еще и губитель сердец.
Забавляясь сценой, которая, как он был уверен, разыгралась в его отсутствие, герцог лениво направлялся к своему дому на Беркли-сквер. Все те, кто наслаждался полуденным солнцем, смотрели на него, когда он проходил мимо. Несколько человек, заметив его на расстоянии, поспешно перешли улицу: одни - чтобы избежать встречи, другие - чтобы получить кивок в знак приветствия или, если то была дама, грациозный поклон, принимаемый с бьющимся сердцем и зазывным взглядом внезапно заблестевших глаз.
Когда герцог подошел к своему дому, огромная дверь распахнулась и шеренга лакеев в ливреях выстроилась в ожидании его прибытия. Он отдал шляпу и трость дворецкому, который произнес:
- Леди Элинор Ренхолд ожидает в желтой гостиной.
Выражение лица герцога не изменилось, хотя и не выразило удивления, но почти незаметная пауза повисла перед вопросом:
- Давно ли ожидает ее милость?
- Не больше четверти часа, ваша светлость. Я сообщил их милости, что вы можете вернуться поздно, но она решила ждать.
Герцог по широкой лестнице поднялся в желтую гостиную. Лакей отворил дверь, и, войдя, Мелкомб увидел старшую сестру, стоящую у окна. Ее пальцы нервно сжимали кружевной платочек.
Когда дверь отворилась, леди Элинор обернулась, и герцог увидел испуганный взгляд и дрожащие губы.
- Какая неожиданная честь, Элинор, - сказал он, подходя к ней.
- О, Себастьян, я должна была приехать, - с трепетом произнесла она.
- Ты выглядишь обеспокоенной, дорогая Элинор, - заметил герцог. - Позволь предложить тебе что-нибудь. Стакан мадеры или лучше чашку чаю?
- Нет, нет, Себастьян. Мне ничего не надо. Я хотела видеть тебя, и ты прекрасно знаешь почему. Я не сказала Джорджу, что поехала к тебе, я знаю, он запретил бы мне.
- Надеюсь, мой любезный зять здоров? - спросил герцог.
- Да, но ты знаешь, что он запретил мне видеться с тобой и ничто не может изменить его решения.
- Однако ты здесь, - отметил герцог. - Я никогда не верил, что в тебе столько мужества, Элинор.
Леди Элинор всплеснула руками. Когда-то она была хорошенькой, бледной и аристократичной, но теперь, с возрастом, ее очарование растаяло, она выглядела усталой и немного печальной.
- Ты должен помнить, Себастьян, что я любила Эми Шейн, - колеблясь, сказала она.
- И что же? - спросил герцог.
Леди Элинор вздохнула:
- Мне трудно говорить. Ты знаешь, я пришла из-за ее дочери. Утром я услышала, что… что…
- Что Роксхэм оставил ребенку деньги и сделал меня ее опекуном?
- Да, - воскликнула леди Элинор. - Как это случилось, Себастьян? Как ты можешь быть опекуном дочери Эми?
- Так случилось, - ответил он. - Я стал опекуном Равеллы Шейн последние полгода, фактически после смерти ее отца.
- Полгода! - воскликнула леди Элинор. - И я даже не знала, что ее отец умер! А где теперь ребенок?
- В школе.
- Где?
- Понятия не имею. Школу выбирал Хоторн.
- Что может знать о школах адвокат?
- Думаю, он навел справки, - заметил герцог, - и надеюсь, что это превосходная школа.
- Но, Себастьян, это же смешно! Как ты можешь быть опекуном девочки, невинного ребенка?
- Думаю, что слово "невинная" должно было прозвучать рано или поздно, - саркастически произнес герцог. - Моя дорогая Элинор, уверяю тебя, не я это придумал. У меня нет привычки что-либо объяснять, но я успокою твое любопытство. Десять лет назад меня пригласили участвовать в скачках. Я тогда окончил Оксфорд и гостил у Вейбриджа. Нас собралось довольно много. И мысль о скачках возникла после обеда. Мы хорошо отобедали, достаточно выпили и решили, что скачка должна быть как можно труднее. Приз, если я правильно помню, был тысяча гиней. Нам следовало завязать глаза и привязать левую руку к телу. Уверяю тебя, это была действительно увлекательная скачка.
- Да, да, - прервала его леди Элинор, - но как это связано с Равеллой?
- В компании был один умный человек, - продолжал герцог, как бы неслыша ее. - Он предложил, чтобы, поскольку многие из нас, без сомнения, погибнут в этой скачке, написать завещания. Мы приказали принести перья и бумагу и написали их тут же за обеденным столом. Некоторые из завещаний оказались действительно забавными, моя дорогая. Я помню, что очень дорогая танцовщица была оставлена на попечение весьма почтенного воспитателя сына Вейбриджа. Я часто думал, как он сумел отделаться от нее.
- Шутка очень дурного вкуса, - холодно прокомментировала леди Элинор. - Но продолжай, Себастьян.
- Я забыл, кому завещал те несколько предметов, которыми владел в те дни. Ты помнишь, Элинор, что в то время у меня было мало шансов наследовать что-нибудь, кроме долгов отца, а между мной и герцогством были три человека. Но Патрик Шейн, сидевший рядом со мной во время обеда, спросил, стану ли я опекуном его дочери в случае его смерти. Я как раз согласился присмотреть за собаками Фоксли и лошадьми Саара, и ребенок показался мне более или менее неважным. Вейбридж послал за делопроизводителем, и тот торжественно подтвердил, что все завещания законны. Мы оставили их на хранение и отправились на скачки. Думаю, моя память не подводит меня, кажется, я выиграл.
- Но это было десять лет назад?
- Да, но, когда в прошлом году Патрик Шейн умер, другого завещания не оказалось. Думаю, он немного помешался после смерти леди Эми. И был почти без денег. У Равеллы Шейн не было надежд ни на что, кроме жалости, пока на прошлой неделе не умер Роксхэм.
- И он оставил все ребенку? - спросила леди Элинор.
Герцог кивнул.
- А его сын Алистер?
- Роксхэм разочаровался в Алистере с тех пор, как тот покинул Итон.
- Это неудивительно, - натянуто заметила Элинор. - Я слышала, что он буйный, к тому же пьяница и игрок.
- У меня нет оснований считать, что Алистер хуже, чем другие молодые люди его возраста, но Роксхэм был старый святоша. Он ненавидел всех, кто наслаждался жизнью, и ему доставило удовольствие вычеркнуть сына из завещания и оставить все свое богатство ребенку сестры.
- Эми всегда была лучшей в семье, - сказала леди Элинор.
- Теперь ты понимаешь в каком я положении. Это не моя выдумка. Когда мне сказали, что ребенок оставлен под мое попечительство, я приказал Хоторну сделать все для нее как можно лучше. Честно говоря, Элинор, я не думал о ней, пока мне не сказали, что моя подопечная - наследница.
- Но теперь ты должен что-то делать, и именно об этом я и приехала говорить с тобой.
- Правда?
- Я, конечно, предлагаю, чтобы ты передал Равеллу мне, - сказала леди Элинор. - Джордж согласен.
Брови герцога поднялись.
- Джордж? - спросил он. - Но я думал, ты сказала, что твой муж не знает, что ты приехала ко мне?
- Это правда. Он сам намерен посетить тебя, но я знаю, что Джордж…
Она колебалась, подыскивая слова, а герцог засмеялся. Смех был неприятным.
- Тебе не надо подбирать слова, моя дорогая Элинор. Твой муж и я никогда не были в - как бы это сказать - сердечных отношениях. Я очень ясно могу представить себе нашу беседу. Джордж укажет в достаточно грубой манере, что я совершенно не подхожу для того, чтобы руководить судьбой молодой и, конечно, невинной девушки.
Леди Элинор стиснула пальцы.
- О, Себастьян, я не выношу, когда ты ссоришься с Джорджем. Я признаю, что он не очень тактичен, но я не хочу, чтобы ты был груб с ним или он с тобой. Пошли Равеллу ко мне, и тебе не придется ни о чем беспокоиться.
- Это очень странно, - медленно сказал герцог, - что твой муж проявляет такой интерес к бедному осиротевшему ребенку. Мне просто любопытно, Элинор, просто любопытно, был ли он так же озабочен ее существованием неделю назад?
Леди Элинор вскочила.
- Себастьян, это несправедливо! Джордж заботится о деньгах. Мы не богаты как ты, и много людей зависят от нас. Но он предлагает место в доме ребенку Эми не потому, что она получит состояние. Это для меня, потому что я любила Эми.
- Но состояние будет очень полезно, - заметил герцог.
Леди Элинор поднесла платок к глазам.
- Я не понимаю, почему ты стал таким недобрым ко мне, Себастьян.
- Я не хотел огорчить тебя, Элинор, но ты знаешь не хуже меня, что Джордж чертовски скуп. Ставлю тысячу гиней против четырех пенсов, что без состояния Роксхэма Равеллу не приветствовали бы в твоем доме.
- Не важно, что ты думаешь о Джордже, хотя и несправедливо. Ты должен прислать ребенка ко мне.
- Должен? - спросил герцог, подняв бровь. - Вот слово, которое я редко слышу.
- Не притворяйся, Себастьян. Ты знаешь, какая у тебя репутация. Какие возможности будут у ребенка, воспитанного тобой? Она же леди.
- Имеется в виду, что, поскольку она леди, я не должен соблазнять ее, иначе не обойдется без последствий.
- Я не желаю слышать ничего подобного. Не мучай меня, Себастьян. Прикажи Хоторну прислать ее ко мне, и у тебя не будет забот в будущем.
Герцог медленно встал.