Известие о Корниловском мятеже возбудили города и веси. На местах формировались революционные дружины, чтобы сражаться с военной диктатурой. Корниловщина провалилась, но если бы генерал преуспел, в стране разразилась бы гражданская война. Так будет в Испании в 1936 году. Россия пошла другим путем, но в том же направлении. И Гуляй-Поле опять было на острие провинциальной революции.
* * *
После корниловского мятежа, подорвавшего авторитет Временного правительства в районе, под предлогом неспособности центральных властей предотвратить контрреволюционные выступления, махновцы создали свой Комитет защиты революции при Совете и провели конфискацию оружия у "кулаков" в пользу своего отряда. Комитет, разумеется, возглавил Махно. Новый орган должен был организовать оборону района от любого вмешательства извне. Комитет созвал первый съезд советов Гуляйпольского района, который поддержал действия Махно. Гуляй-Поле, таким образом, становилось столицей окружающих сел. Создание самостоятельного центра власти в районе Гуляй-Поля было воспринято уездной администрацией в штыки. Гуляйпольский район давно раздражал уездного комиссара Михно. Анархо-коммунисты ликвидировали общественный комитет и фактически вывели район из подчинения уездных властей. Михно угрожал вооруженной экспедицией в район. Вооружившись, махновцы были готовы к отражению нападения. Одновременно они решили "зайти противнику в тыл" – в уездный центр Александровск была послана агитационная команда, которая развернула кампанию против Михно. Рабочие поддержали Гуляйпольцев забастовкой, парализовав работу уездного комиссара. Правительственный чиновник вынужден был "отстать" от анархистского района. Борьба с временными правительственными властями в это время шла у Махно даже успешней, чем у Ленина. Но вот исход борьбы за власть все же зависел от столицы России.
В сентябре Махно испытал конкуренцию в борьбе за "революционные массы" со стороны еще больших радикалов, чем он сам. В Гуляй-Поле приехала известная анархистка Маруся Никифорова.
К этому времени 32-летняя Мария Григорьевна Никифорова была личностью куда более знаменитой, чем Махно. Хотя Маруся, как звали ее окружающие, и была дочерью офицера, но с родителями порвала, пережила нищету в Александровске, примкнула к террористам-эсерам, а затем – анархистам. В 1905-1907 гг. юная Маруся участвовала в эксах, диверсиях и покушениях на местных чиновников. В 1908 г. предстала перед судом и чуть не получила виселицу. Спасли ее юность и снисхождение к женскому полу – 20 лет каторги. Так что начинали они с Махно почти одинаково.
Но Никифоровой удалось бежать, и в 1909 г. она оказалась в США, где приобщилась к кругам анархистской эмиграции, оживленно обсуждавших вопросы теории. Теория не увлекла Марусю, она перебралась в Европу, где, по слухам, участвовала в эксах испанских "пистолерос", а затем пользовалась успехом в кругах французской богемы.
Тут в России разразилась революция, и Маруся в ореоле славы и легенд возвращается на родину, участвует в бурных событиях в Петрограде, а после июльского поражения возвращается родные места. "В Александровске и соседнем Екатеринославе она начинает создавать анархистские рабочие боевые отряды Черной гвардии. Вскоре подобные отряды ей удается организовать в Одессе, Николаеве, Херсоне, Каменске, Мелитополе, Юзовке, Никополе, Горловке…" Если половина этих сведений верна – и то Маруся представляла собой влиятельную фигуру. Ее "черногвардейцы" устраивали налеты на заводчиков и военные части, пополняя боезапас и финансируя потом рабочие организации. Так что популярность Маруси росла.
Махно, который привык договариваться с "буржуями" (на своих условиях, конечно), а не устраивать налеты, не одобрял методов Никифоровой, которая провоцирует Александровские власти на конфронтацию. Маруся "подбила" часть махновцев к нападению на военную часть в Орехове. Акция прошла удачно, боевики разоружили подразделение Преображенского полка, перебили офицеров и захватили оружие. Махно был возмущен безответственностью Маруси. Он в это время не провоцировал вооруженные конфликты, стараясь обходиться угрозами. Марусе пришлось покинуть Гуляй-Поле и "откочевать" в Александровск, где она вскоре была арестована. Пришлось махновцам вместе с александровскими рабочими вызволять экстремистку, грозить набегом и забастовкой. Когда к воротам тюрьмы пришла толпа рабочих, Марусю отпустили. Совет был переизбран в пользу левых, комиссар правительства напуган и Александровск перестал угрожать Гуляй-Полю. Можно было спокойно заняться социальной политикой.
Махновский синдикализм
Уже в этот период Махно опирался не только на крестьянство, но и на рабочую организацию – Союз металлистов и деревообделочников, возникший еще до революции. Союз объединял фактически всех рабочих Гуляй-Поля и ряда окрестных предприятий (в том числе мельниц). В июле профсоюз, в соответствии с анархистской доктриной, стал превращаться в производственно-распределительную организацию. 17 июля было решено обсудить возможность приобретения собственной пекарни, а также "поручить заводским комитетам выяснить составлением списков сколько кому из рабочих, состоящих членами профсоюза, нужно товару и топлива и обуви, и в какой сумме могут внести денег впредь до получения означенных в сем предметов".
4 октября профсоюз возглавил Махно, который своевременно оценил важность синдикалистской организации для решения сложных социальных проблем. Уже 7 октября под его руководством обсуждался конфликт на металлургическом заводе Кернера ("Богатырь"). Администрация считала возможным поднять зарплату всем категориям рабочих на 50%, а сами рабочие настаивали на дифференцированном подходе, при котором зарплата поднимается на 35-70% разным категориям для сближения уровней оплаты. После переговоров с представителями профсоюза М. Кернер согласился на их условия.
Махновский профсоюз приобрел в районе большой авторитет. В октябре работники мельницы "Трищенко и компания", не состоявшие в профсоюзе, обратились к организации с просьбой "о понуждении владельцев мельницы" к прибавлению зарплаты. Вероятно, у Махно, совмещавшего руководство профсоюзом с лидерством в крупнейшей местной политической группировке (притом вооруженной), были свои методы "понуждения" предпринимателей к соблюдению прав рабочих в условиях растущей инфляции. Но использовать такие методы в пользу работников, не входящих в профсоюз, Махно не собирался. "Профбосс" помнил об интересах своей организации и демонстративно отклонил просьбу работников мельницы Трищенко на том основании, что они не вступили в профсоюз. Таким образом, Махно стимулировал рост рядов – для того, чтобы пользоваться его покровительством, рабочие должны были войти в организацию. Дело рабочих мельницы Трищенко подтолкнуло Махно к тому, чтобы сделать членство в Союзе обязательным, а сам профсоюз превратить в орган, который в cфере социальных вопросов может отдавать распоряжения администрации. 25 октября (в день большевистского переворота в Петрограде) в соответствии с решением собрания рабочих от 5 октября правление профсоюза постановило: "Обязать владельцев названных мельниц производить работы на три смены по 8 часов, приняв через профессиональный союз недостающих рабочих. Рабочим, не состоящим членами профсоюза, вменить в обязанность немедленно записаться в члены Союза, в противном случае они рискуют лишиться поддержки Союза". Эта синдикалистская реформа почти ликвидировала безработицу в районе и усилила организационную опору махновского режима. Был взят курс на всеобщее введение восьмичасового рабочего дня.
Если предприниматели вступали в конфликт с новым режимом, то Земельный комитет, подчинявшийся Совету, мог лишить их права собственности. Так, одна из мельниц была передана Земкомом в аренду частным лицам с условием осуществления ее ремонта и ритмичной работы.