И что с того? Сара перестала чувствовать себя замужней женщиной еще тогда, когда лежала в той роскошной частной клинике с белыми стенами, где она ждала… и ждала человека, который так и не пришел. Как может чувствовать себя женщина, предлагающая если и не прощение, то хотя бы понимание и все-таки отвергнутая? Зачем она вообще ему писала? — снова и снова спрашивала она себя. В самый трудный момент своей жизни она протянула ему оливковую ветвь… Для нее это было все равно, что встать на колени. Муж изменил ей. А на колени встала она. И ничего… Вот что до сих пор не давало ей покоя. Она была готова пожертвовать своей гордостью… А ему хоть бы что!
Слава Богу, что никто не знал, кто же ее муж. Ее родители сделали все, чтобы похоронить всякое свидетельство их брака. Когда она не вернулась из Парижа, они объяснили это в школе ее болезнью, а позже — необходимостью оставаться за границей до выздоровления. Через несколько лет по какой-то иронии судьбы Рафаэль самым поразительным образом поднялся из нищеты до невероятных высот. «Преступление против хорошего вкуса», сказала тогда ее мать.
Гордон вез Сару в ее маленькую квартирку в Кенсингтоне. Голова у нее раскалывалась, и она откинулась на сиденье.
— Может, поговорим? — предложил он.
— Извини, мне не до этого.
Когда они прощались у дверей ее квартиры, он схватил ее за руку и вдруг начал целовать в губы. Она не сопротивлялась, но и не помогала ему. Она просто стояла, словно была ни при чем. Она ничего к нему не испытывала, если не считать некоторого смущения и стыда за него.
Наконец Гордон оторвался от ее губ с легким румянцем на щеках.
— Я, наверное, как всегда, невпопад. — Но он быстро овладел собой и улыбнулся ей. — Я тебе позвоню.
Как-то Карен заметила, что нет такого мужчины, который допускал бы возможность, что его ухаживания могут быть отвергнуты. И Гордон, очень уверенный в себе человек, был лучшим тому доказательством. Перед тем как они отправились к Карен, сама мысль о том, что Гордон может ее поцеловать, привела бы Сару в смятение, но после шока от встречи с Рафаэлем ей уже все было безразлично.
— На этой неделе я буду очень занята, — сказала она.
Губы у Гордона скривились, но он промолчал, хотя и не двинулся с места до тех пор, пока она не заперла за собой дверь. Бросив плащ на кресло в прихожей, она скинула туфли и прошла в холл.
Ее помощница уже собирала книги.
— Что-то вы рано. Я вас не ждала.
— Я устала. — Сара покопалась в сумочке и заплатила девушке, жившей на той же площадке. — Все в порядке?
— В полном! — улыбнулась Анжела, засовывая деньги поглубже в карман плотно облегавших ее джинсов. — Я позволила им посмотреть со мной последний фильм по телевизору, — беспечно пояснила она. — Я пошла?
Сара как во сне подошла к буфету и вытащила бутылку бренди, которую держала специально для отца, изредка навещавшего ее. Когда она наливала себе бокал, ей послышался голос Анжелы. Она нахмурилась и подняла голову, но именно в этот момент дверь захлопнулась, и Сара поморщилась. Анжеле можно доверять. Девушка добрая, но временами идет на поводу у Джилли и Бена и позволяет им засиживаться с ней допоздна. А им только дай палец, они и руку отхватят. Завтра они проснутся невыспавшимися и будут весь день капризничать. Завтра… Руки у нее задрожали, и она обхватила себя за живот. Черт бы его побрал, черт бы его побрал, черт бы его побрал!..
— Dios mio — послышалось вдруг в тишине мягкое мурлыканье. — Боюсь, что без бутылки ты сегодня не уснешь.
Не веря своим ушам, она резко повернулась. Бокал выскользнул у нее из рук и с мягким стуком упал на ковер, на котором образовалась небольшая янтарная лужица, медленно расползавшаяся в неровное мокрое пятно.
Глава 2
— Lo siento. Извини.