Мы наблюдали, как охотники отправляются в погоню за бедной маленькой лисой, смотрели им вслед, пока они не скрывались из виду, а потом мы возвращались домой.
В тот день было холодно. Я помню, мы бежали всю дорогу домой. Генри вздыхал, мечтая о том, чтобы присоединиться к охотникам. Эстелла еще не решила, хочется ей этого или нет. Она не очень уверенно держалась в седле, и сама мысль о быстрой езде приводила ее в трепет.
День тянулся, как обычно. Откуда нам было знать, что он станет очень важным днем для всех, живущих в Коммонвуд-Хаусе?
Все случилось из-за недавно рухнувшего дерева, вывернутого с корнем после дождя. Оно перегородило тропинку, по которой бежала преследуемая охотниками лиса.
Я была в саду вместе с Эстеллой, когда впервые услышала о случившемся. Все в доме стихло. Удивительно, как все менялось в отсутствие хозяйки! Мы увидели Фреда Картона, местного полицейского, который подъехал к воротам на велосипеде.
- Мистер Картон! - окликнула его Эстелла. - Что произошло?
- Доктор дома? - спросил он. - Мне нужно срочно поговорить с ним!
- Да, он дома, - ответила Эстелла.
Вышла наша горничная Дженет. Она удивилась, увидев мистера Картона.
- Мне нужно срочно поговорить с доктором, - коротко бросил он ей. Обычно мистер Картон был довольно любезен, любил пошутить.
Мы с Эстеллой переглянулись с все возрастающим волнением. Что-то случилось, и мистер Картон приехал об этом рассказать.
Мы последовали за ним в дом, и Дженет пошла наверх, чтобы позвать доктора. Он немедленно спустился и испуганно спросил:
- В чем дело? Что случилось?
Мы с Эстеллой топтались поблизости.
- Сэр, миссис Марлин упала с лошади. Вашу жену отвезли в больницу. Насколько я понимаю, вам сейчас следует отправиться туда.
- Я немедленно еду! - воскликнул доктор.
Гувернантка
Доктора не было довольно долго. По дому быстро разлетелась новость: на охоте с хозяйкой произошел несчастный случай. Должно быть, все очень серьезно, потому что ее не привезли домой на носилках, как мистера Картерета из Лэтч-Мэнор, когда он сломал ногу на охоте. Ее отправили в больницу, а это говорило само за себя.
Вполне естественно, что первым делом люди подумали о том, как это повлияет на их жизнь. Она умрет? Для слуг это могло означать потерю работы. Все знали, что деньги принадлежали миссис Марлин. В доме ее не любили. Слуги старались не попадаться ей на глаза. Однако никто уже не вспоминал о том, что миссис Марлин была сущим наказанием. На самом деле она быстро превращалась в святую, как, я давно заметила, всегда происходит с покойниками. Значит, все решили, что она умрет.
Наконец вернулся доктор. Он поговорил со слугами, потом послал за Эстеллой, Генри и мной. Когда мы собрались, он произнес:
- Должен вам сказать, что ваша мать сильно пострадала. Ее лошадь споткнулась о корень дерева как раз в тот момент, когда собиралась перепрыгнуть через забор. В результате животное пришлось добить. Ваша мать пробудет в больнице еще несколько дней. Есть опасения, что она не сможет ходить. Мы должны молиться, чтобы ей помогло лечение и она полностью выздоровела. А пока можно только ждать и надеяться на чудо.
Мы все были очень серьезны. Няня заперлась с миссис Бартон - они обсуждали случившееся. Мы с Эстеллой не знали, что сказать. Что касается меня, миссис Марлин никогда не играла никакой роли в моей жизни и для меня ее присутствие или отсутствие мало что меняло. Но я подозревала, что теперь в доме уже никогда не будет так, как прежде.
Я оказалась права!
Для миссис Марлин приготовили две комнаты: одна станет ее спальней, другая - гостиной. В обеих были французские окна, выходящие в сад. Привезли кресло-каталку, чтобы она могла свободно передвигаться из комнаты в комнату. Но для того чтобы выехать через французское окно в сад, миссис Марлин нужна была помощь. Теперь у нее были колокольчики, с помощью которых она могла вызвать слуг, если ей что-то понадобится, и повелительный трезвон этих колокольчиков разносился по всему дому.
Каждое утро появлялась Энни Логан, местная медсестра, чтобы помочь миссис Марлин помыться и одеться. Энни приезжала на своем велосипеде в девять часов. Она проводила с миссис Марлин час или около того, потом шла в кухню выпить чашку чаю с няней Гилрой и миссис Бартон. Они болтали, а спустя некоторое время Энни уезжала к несчастным, которым нужна была ее помощь.
Очевидно, миссис Марлин временами испытывала сильную боль. К ней из соседней деревни приезжал доктор Эверест. Мне это казалось очень странным, потому что у нас в доме был свой доктор. Я так и сказала.
- Глупая, - ответил Генри. - Врач не может лечить собственную жену.
- Почему? - удивилась я.
- Потому что считается, что он может ее прикончить.
- Прикончить? Что это значит?
- Убить ее, дурочка.
- Убить?!
- Мужья убивают своих жен.
Я подумала тогда, что это было разумным объяснением, потому что доктор Марлин вполне мог захотеть это сделать.
Миссис Марлин стала еще крикливее, чем прежде. Она постоянно гневалась на всех и вся. Ей ничем нельзя было угодить. Мы часто слышали, как она отчитывала бедного доктора. Был слышен ее пронзительный громкий голос и его робкие покорные ответы: "Да, любовь моя. Конечно, любимая".
"Любовь моя" казалось довольно неуместным обращением. Как может миссис Марлин быть чьей-то "любовью"?
Бедный доктор выглядел изможденным. Теперь я очень хорошо понимала, почему миссис Марлин должен был лечить именно доктор Эверест.
Все домашние страдали. Мне повезло больше всех, потому что я могла держаться подальше от нее.
Когда приехал дядя Тоби, стало немного спокойней. Даже миссис Марлин казалась веселее, потому что рада была видеть его. Он сидел с ней и что-то рассказывал, стараясь поднять ей настроение.
У нас с ним состоялся долгий разговор. Мы гуляли в саду.
- Как приятно выйти из дома, - сказал дядя Тоби. - Бедный доктор. Жизнь у него не сахар. Но мы должны пожалеть Грейс. Она всегда желала, чтобы все было так, как она хочет. Ей следовало выйти замуж за такого человека, как она сама, за кого-нибудь, кто мог бы ее сдерживать. Доктор просто создан для спокойной жизни. - Он поднял глаза к небу. - А он женился на Грейс! Вот уж не повезло! Думаю, он сам виноват. "Судьба зависит не от расположения звезд" и так далее. Ну а ты, малышка Кармел? Как это коснулось тебя?
- Она не обращает на меня внимания… и никогда не обращала… Поэтому мне повезло.
- А, значит, ты во всем находишь положительные стороны, да? Ты растешь. Сколько тебе? Восемь?
- В марте будет восемь, - ответила я.
- Не очень-то весело, правда? - Дядя Тоби похлопал меня по руке. - Как бы мне хотелось, чтобы все было иначе!
- Но когда вы приезжаете, все хорошо.
Он обнял меня и прижал к себе.
- Когда-нибудь, - продолжал дядя Тоби, - я возьму тебя с собой в море. Мы отправимся путешествовать вокруг света. Как тебе такое предложение?
Я в восторге захлопала в ладоши. Слова были излишни.
- Мы будем сидеть на палубе при луне, - сказал он, - и смотреть на Южный Крест.
- А что это такое? - спросила я.
- Это созвездие, которое видно на другом полушарии. В жаркие дни мы будем наблюдать за китами, увидим дельфинов, выпрыгивающих из океана, и летающих рыб, скользящих над водой…
- А русалок? - спросила я.
- Кто знает? Можем специально для тебя вызвать одну.
- Но они поют песни и завлекают моряков на скалы.
- Нас они не заманят. Мы поплывем дальше.
- Когда?
- Однажды… может быть.
- Я буду молиться об этом каждый вечер.
- Я так и делаю. Думаю, там, наверху, иногда внемлют нашим молитвам.
Впоследствии я много думала об этих словах и мечтала о том дне, когда дядя Тоби сдержит свое обещание и увезет меня отсюда.
Вскоре после этого разговора он уехал и в доме снова воцарилась напряженная атмосфера. Доктор Марлин выглядел потерянным и измученным. Няня Гилрой и миссис Бартон подолгу беседовали в кухне с медсестрой. Я подслушала некоторые их разговоры.
- Мадам ничем не угодишь, - жаловалась няня Гилрой.
- Ее мучают боли, - объяснила Энни Логан. - Не все время… но довольно часто. Когда ей становится очень плохо, она принимает сильнодействующие препараты. В них есть морфий. Это ей помогает. Если бы не лекарства, ей было бы еще хуже.
- Ей и раньше все было не так, - возразила миссис Бартон. - Она ко всему придиралась. Но теперь стало в десять раз хуже. Нашей хозяйке вообще невозможно угодить.
Шло время. Наступил мой восьмой день рождения. Считалось, что я появилась на свет первого марта, хотя точной даты не знал никто. Том Ярдли нашел меня шестнадцатого, и все решили, что мне несколько недель от роду и поэтому первое - подходящее число.
Дядя Тоби велел пошить мне на восьмой день рождения нарядное платье. Сэлли купила материю и отдала миссис Грэй, местной портнихе, вместе с одним из моих старых платьев, чтобы снять мерки. Это было самое красивое платье, которое когда-либо шила миссис Грэй! И я не должна была видеть его до первого марта. Сэлли подарила книжку детских стихов, которую я присмотрела в книжном магазине и очень хотела приобрести. Эстелла вручила мне синий пояс, который ей уже разонравился, а Аделина - плитку шоколада. Больше никто не вспомнил о моем дне рождения, но я не огорчалась: у меня было прекрасное платье.