Другой грандиозной тоталитарной системой XX столетия был коммунизм, строительство которого осуществлялось в СССР и государствах советского блока. Общие принципы коммунизма разработал Карл Маркс. Коммунизм сохранял свою привлекательность для идеалистов гораздо дольше, чем фашизм. Многие американские интеллектуалы считали коммунизм благородной попыткой устранить неравенство и "отчуждение", порождаемые капитализмом (хотя и не без определенных перегибов), по крайней мере до 1950-х годов, когда пошли разоблачения сталинских репрессий. Некоторые американские экономисты продолжали превозносить экономический рост и высокую эффективность советской экономики на протяжении всех 1980-х годов, вплоть до самого краха системы.
Крушение коммунизма в 1989–1991 годах не стало для либертарианцев сюрпризом. На протяжении многих лет они не уставали повторять, что коммунизм не только противоречит свободе и достоинству человека, но и разрушительно неэффективен, что эта неэффективность нарастает, тогда как капиталистический мир демонстрирует успехи. Крах коммунизма сильно сказался на идеологическом ландшафте мира: развитой социализм фактически перестал фигурировать в идеологических дебатах в качестве одной из целей общественного развития. Сейчас очевидно, что общество, тотально контролируемое государством, - это подлинная катастрофа, и все больше людей задается вопросом, почему общество хочет ввести немного социализма, если полный социализм ведет к таким плачевным результатам.
А что происходит в государствах всеобщего благосостояния Запада? Основные идеологические битвы ведутся в относительно узких рамках, но они всё еще важны. Разве государство не должно контролировать рынок? Разве государства всеобщею благосостояния не более гуманны, чем были бы государства либертарианские? Хотя Западная Европа и США никогда не пытались построить полный социализм, подобные соображения привели к тому, что на протяжении XX века контроль государства над экономическим аспектом жизни людей невообразимо усилился. Европейские правительства национализировали больше отраслей промышленности и создали больше государственных монополий, чем США. Авиаперевозки и телефонная связь, угольная промышленность, металлургия, автомобилестроение, радио и телевидение вошли в число отраслей, которые в США оставались в основном частными, а в Западной Европе принадлежали государству. Раньше, чем США, европейские страны учредили государственные программы социальных пособий "от колыбели до могилы".
В США национализация коснулась немногих отраслей (в частности, на базе национализированных железнодорожных компаний были созданы государственные Conrail и Amtrak), однако масштабы регулирования и ограничений экономического выбора растут по всей стране. И хотя мы не создали такой же всеохватной системы "социального страхования", как в Европе, наши трансфертные платежи простираются от программы "Женщины-Младенцы-Дети" (WIC) до программы "Рывок на старте", ссуд на оплату обучения в колледже, пособий по безработице, социального страхования и "Медикэр". Неплохое начало для построения государства, опекающего "от колыбели до могилы"!
Тем не менее во всем мире государства всеобщего благосостояния сталкиваются с серьезными трудностями. Налоговые ставки, необходимые для поддержания крупномасштабных трансфертных программ, калечат западные экономики. Зависимость от государства девальвировала ценности семьи, трудолюбия и бережливости. От Германии до Швеции и Австралии государства всеобщего благосостояния больше не способны выполнять свои обещания.
Уже через 15 лет, начиная с 2012 года, государственная система социального страхования в США будет испытывать дефицит средств, а полностью деньги закончатся к 2029 году. Официальные прогнозы показывают, что программа "Медикэр" станет дефицитной уже в 2001 году, а к 2006 году дефицит составит 443 млрд долларов. Экономисты подсчитали, что американец, родившийся в 1975 году, будет вынужден тратить 82 процента доходов, заработанных им в течение всей жизни, на налоги, взимаемые для поддержания программ социальных субсидий. Вот почему молодые люди негодуют по поводу перспективы большую часть жизни работать на то, чтобы финансировать трансфертные программы, которые в конце концов с неизбежностью обанкротятся. Опрос 1994 года показал, что 63 процента американцев в возрасте от 18 до 34 лет не верят, что государственная система социального страхования просуществует до их выхода на пенсию; они охотнее верят в НЛО (46 процентов), чем в государственную систему социального страхования (28 процентов).
Демонтаж государства всеобщего благосостояния будет сложной экономической и политической проблемой, но все больше и больше людей - в США и в других странах - признают, что большое государство западного типа переживает замедленный вариант краха, покончившего с коммунистической системой.
В начале 1970-х годов экономический рост в США и Европе очень сильно замедлился. Объяснения этому давались самые разные; наиболее неоспоримое, по моему мнению, заключается в том, что десятилетием ранее неимоверно возросло бремя налогов и государственного регулирования. Количество страниц в Federal Register, где публикуются новые акты государственного регулирования, с 1957 по 1967 год увеличилось в два раза и еще в три раза с 1970 по 1975 год. Еще сильнее страдает Великобритания, где налоги выше, чем в США, и где в целом больше социализма. В XIX веке это была самая богатая держава мира, но к 70-м годам XX века ее экономическая стагнация и недовольство населения именовались не иначе как "британской болезнью".
Эти проблемы привели к избранию Маргарет Тэтчер премьер-министром Великобритании в 1979 году и Рональда Рейгана президентом США в 1980-м. Тэтчер и Рейган отличались от предыдущих лидеров своих партий. Вместо того чтобы управлять государством всеобщего благосостояния немного эффективнее, чем лейбористская или демократическая партии, они пообещали отказаться от социализма в Британии и высоких налогов в США. Их программы ни в коем случае нельзя назвать последовательно либертарианскими, но избрание этих лидеров показало, что избиратели были недовольны экономическим бременем большого правительства.
К сожалению, и Рейган, и Тэтчер, несмотря на продолжительное пребывание у власти, сделали для замедления роста государства всеобщего благосостояния не так уж много. Да, конечно, Тэтчер приватизировала немало национализированных предприятий, включая British Airways, телефонную компанию, государственное жилищное строительство и автомобильную компанию Jaguar. Но она оставила в неприкосновенности систему субсидий, выплачивавшихся среднему классу, и доля государственных расходов в ВНП не была снижена. Можно утверждать, что в экономической сфере Рейган добился еще меньшего. Он сократил ставки подоходного налога, но затем поднял налоги на заработную плату в целях сохранения краеугольного камня государства всеобщего благосостояния - системы социального страхования. Доля национального дохода, приходящаяся на государственные трансфертные платежи, продолжала расти.