Ценна и интересна для историографии темы и вышедшая в 2000 году книга Л.И. Левина "Российский генералиссимус герцог Антон Ульрих (история "Брауншвейгского семейства" в России)". Автор поднял, в сущности, неизвестный до сих пор пласт брауншвейгских источников по теме. Сведения этих источников, наряду с материалами сборника статей и документов "Брауншвейгские князья в России в первой половине XVIII века" (Gottingen, 1993), позволяют уточнить картину происходившего в России в 1740–1741 годах. Меньше находок принесла работа автора в российских архивах. Он шел по борозде, ранее уже "пропаханной" бароном М.А. Корфом - современником Пушкина, автором книги "Брауншвейгское семейство", подготовленной в 1860 - 1870-х годах. Публикацию этой книги Корфа начали издатели журнала "Старина и новизина", но в 1917 году прекратили по независящим от публикаторов причинам. Полностью текст книги Корфа был издан в 1993 году в Москве. Тогда же значительная часть глав рукописи этой книги была заново опубликована Л.И. Левиным под придуманным "завлекательным" названием: "Холмогорская секретная комиссия: Грустная повесть об ужасной судьбе российского императора и его семьи, написанная Владимиром Стасовым для другого императора и извлеченная с архивной полки для читателя Леонидом Левиным" (Архангельск, 1993). Уже из названия видно, что Л.И. Левин считает истинным автором книги Корфа (которую почему-то называет повестью), знаменитого критика В.В. Стасова, работавшего под началом Корфа - директора Императорской Публичной библиотеки, хотя и не приводит убедительных аргументов в пользу своей гипотезы. Вообще же вопрос об авторстве этой книги непростой. Безусловно, Корф, как многие другие высокопоставленные историки, активно использовал труд своих подчиненных в качестве собирателей архивного материала и его первоначальных литературных обработчиков. Стасов как раз и был таким "литературным рабом", но при всей значительности его труда по обработке архивного материала он не позволял ему претендовать на авторство или хотя бы соавторство - чего В.В. Стасов, кстати, никогда и не делал. Известно к тому же, что кроме Корфа рукопись книги читал и правил сам император Александр II, а Стасов, по приказу своего начальника Корфа, аккуратно покрывал пометы государя лаком. Книга Корфа состоит в значительной степени из больших цитат и выписок из архивных дел Тайной канцелярии, ныне числящихся по разряду 6 (Уголовные дела по государственным преступлениям) Российского государственного архива древних актов (РГАДА) , и поэтому не утратила своей ценности.
Огромные возможности для исследователя представляют опубликованные источники различного происхождения по данной теме. Во-первых, это достаточно большой (для рассматриваемого отрезка времени) комплекс мемуаров Х.Г. Манштейна, Б.Х. Миниха, Эрнста Миниха, князя Я.П. Шаховского, Э.И. Бирона и других. Переведенные и изданные в XIX - начале XX века, теперь они переизданы в серии мемуаров "История России и дома Романовых в мемуарах современников XVII–XX вв." . Попутно замечу, что серия эта продолжается уже второе десятилетие благодаря поистине подвижнической издательской деятельности Маргариты Дубовой, превосходит по качеству подготовки текстов и комментария другие переиздания подобных источников . Это существеннейшим образом облегчает работу историков дореволюционной России.
Второй большой пласт источников - донесения иностранных дипломатов, в том числе участников событий 1740–1741 годов. Они были опубликованы в сборниках Императорского Русского исторического общества (РИО) в основном во второй половине XIX века . Тексты на языке оригинала и в переводе содержат уникальные сведения, работа с которыми, тем не менее, требует внимания, здорового источниковедческого недоверия и перепроверки - так субъективны и неточны бывают порой донесения посланников при русском дворе. Особенно интересны донесения французского посланника Шетарди, которые порой противоречат одно другому, и из этого можно извлечь немало выводов и наблюдений. Ценен для нас своими комментариями к донесениям Шетарди и том документов, изданный П. Пекарским, неутомимым публикатором материалов времен регентства Бирона и Анны Леопольдовны .
Третий комплекс источников - следственные дела почти всех главных действующих лиц той эпохи: Бирона, А.П. Бестужева-Рюмина, Миниха, М.Г. Головкина, Остермана, Левенвольде. Особенность этих источников заключается в том, что сановники, которые упекали за решетку своих врагов и допрашивали их, сами бывали замешаны в том, в чем обвиняли подследственных, а потому стремились "скорректировать" ход расследования и оформление его материалов . А затем, спустя год-полтора, они становились фигурантами дел, заведенных уже на них самих. И в том, чтобы распутать образовавшиеся в ходе следствия клубки, в которых нити правды и лжи невероятно перепутаны, сопоставить их с данными, излеченными из мемуаров, официальных документов, донесений иностранных дипломатов и восстановить картину прошлого, и состоит увлекательная задача для историка.
Глава 1. Близкая нам и такая далекая Мекленбургская сторона
История эта начинается задолго до рождения Анны Леопольдовны в 1718 году, и уж тем более - до рождения Ивана Антоновича в августе 1740 года. И чтобы рассказать ее, нам нужно ринуться в самую гущу военных и политических событий, потрясших Европу в годы Северной войны (1700–1721).
В 1711–1712 годах русские войска Петра Великого вместе с союзниками - саксонцами и датчанами вступили в Мекленбург-Шверинское герцогство, расположенное на севере Германии. Да, к этому времени Северная война России, Саксонии, Польши, Дании против Швеции, начавшаяся под Ригой и Нарвой в 1700 году, докатилась и до Северной Германии. Целью союзников были германские владения Швеции в Западной Померании. Присоединенная к могучему Шведскому королевству по Вестфальскому мирному договору 1648 года, она так и называлась - Шведская Померания. Но Северная война, столь успешно начатая королем-воином Карлом XII, заканчивалась не в пользу шведов. К 1716 году из всех северогерманских владений в их руках остался только город Висмар на мекленбургском берегу Балтики. Его и осадили союзные войска, к которым на помощь шел русский корпус генерала А.И. Репнина.
К этому времени между царем Петром и мекленбургским герцогом Карлом-Леопольдом наладились весьма дружественные отношения. Герцог, вступивший на престол в 1713 году, видел большую пользу в сближении с великим царем - полтавским триумфатором. Во-первых, Петр обещал содействовать возвращению Мекленбургу некогда отобранного у него шведами Висмара. Во-вторых, присутствие русских войск во владениях герцога очень устраивало Карла-Леопольда, так как его отношения с местным мекленбургским дворянством были весьма напряженными, и он надеялся с помощью русской дубинки укротить дворянских вольнодумцев, недовольных тираническими замашками своего сюзерена.
Петр также искал свою "пользу" на мекленбургском берегу. Царь не собирался легко и быстро уходить из понравившейся ему Северной Германии - важной стратегической зоны, откуда можно было угрожать не только непосредственно Швеции, но и Дании, которая требовала пошлины с каждого русского торгового корабля, проходившего через созданный Богом, а не датчанами Зундский пролив при выходе из Балтийского в Северное море. А это не нравилось Петру, мечтавшему об активном участии России в мировой торговле.