Во всем облике Эми, миниатюрной женщины со светлыми волосами медового оттенка, сквозила какая-то беззащитность. По характеру она была очень несамостоятельной и нуждалась в постоянной опеке. Пять одиноких лет после смерти мужа были, пожалуй, самыми тяжелыми в ее жизни. Сейчас у нее был Джеймс, он любил ее и заботился о ней. И это было очень хорошо – Клея всегда с теплотой думала о матери и Джеймсе, их взаимная привязанность была не меньшей, чем между ее отцом и Эми.
Когда Джеймс и Эми поженились, они решили уговорить Клею стать владелицей отцовской квартиры. «Эта квартира твоя, Клея», – настаивала Эми, когда Клея пыталась возражать. «Я не буду ее продавать, мне деньги не нужны, а твой отец всегда хотел, чтобы ты жила здесь. Он любил этот дом», – сказала она с легким вздохом. Память о темноволосом итальянце занимала особое место в нежном сердце Эми – даже такому собственнику, как Джеймс, пришлось это признать. «Мы провели здесь столько чудесных лет. Ты должна жить здесь, – уговаривала она. – И мне не будет так стыдно оставлять тебя».
Именно этот последний довод и сыграл решающую роль. Может быть, Эми и была беззащитной и слабой, но никто не назвал бы ее глупой. Против такого аргумента спорить было бесполезно. Клее пришлось согласиться. И сейчас она была бесконечно рада, что уступила тогда матери, потому что своя квартира – это именно то, что ей больше всего понадобится в предстоящие месяцы… В ее старой спальне можно будет устроить прекрасную детскую…
О, господи! Сердце ее заколотилось. Боль, страх и отчаяние вновь раздирали ей душу. Она тяжело поднялась с дивана, на этот раз твердо решив идти домой.
Блестящий полированный стол Макса был пуст. Она подошла к нему, провела пальцами по ровному дереву. Он всегда оставлял свой стол абсолютно чистым… В этом сказывался весь Макс, с его аккуратностью и организованностью. У него всегда все было расписано по пунктикам и разложено по полочкам.
Клея вздохнула и с тяжелым сердцем направилась к двери.
Деньги… Придется решать и этот вопрос. Клея закрыла за собой дверь в кабинет Макса и принялась приводить в порядок свой стол. Конечно, здесь ей платят огромные деньги, но сейчас она слишком много тратит на одежду – привыкла с тех пор, как стала встречаться с Максом. В угоду ему приходится одеваться с шиком – он любит видеть рядом с собой женщин элегантных, как он сам.
И никогда Макс не смирится с тем, что она будет толстой и опухшей, похожей на шар! Она и сама не особенно радовалась перспективе носить платья-палатки и задыхаться от жары в последние летние месяцы беременности…
Главное событие произойдет в октябре. Ее ребенок… Она уверена, что это будет мальчик, и обязательно черноволосый – как же иначе, если у обоих родителей черные волосы? Если уж Эми, блондинка, не смогла разбавить смуглости своей дочери, то уж ребенку Клеи и Макса тем более не достанутся краски прелестной светлой бабушки.
Правда, глаза у Клеи материнские, фиалковые. И у мальчика будут большие фиалковые глаза и крепкое, как у Макса, сложение…
Едва не разрыдавшись, Клея схватила пальто и сумку и бросилась к дверям.
* * *
Она решила заставить себя поесть через силу и пыталась приготовить ужин, как вдруг зазвонил телефон. Клея судорожно схватилась за края раковины и крепко закрыла глаза, всей душой желая, чтобы звонки прекратились. Наверно, Эмми вздумала поболтать с ней, обычно она звонит раз в неделю.
Но Клее совсем не хотелось говорить в эти минуты с матерью. Ей ни с кем не хотелось говорить – и особенно с матерью. Нужно будет притворяться веселой, счастливой – словом, опять лгать. Она и без того слишком много врет последнее время.