Некоторые, казалось бы, вполне понятные явления при знакомстве с новыми материалами, а иногда и при внимательном прочтении старых, давно известных сведений резко выпадали из представлявшейся очевидной закономерности их возникновения. Так, например, в ряде научных трудов, детально рассматривавших российскую архитектурно-градостроительную практику проектирования и возведения городов-садов рубежа XIX–XX вв., подчеркивалось их безусловное архитектурно-художественное сходство с говардовскими. Однако до сих пор остается неразъясненным, почему (в каких содержательных аспектах) в послереволюционный период идея города-сада вошла в противоречие с формируемой советской властью концепцией социалистического рабочего поселка. В чем состояло принципиальное отличие говардовского города-сада от советского рабочего поселка-сада? Почему содержание говардовской идеи оказалось впоследствии полностью изъятым из советской системы архитектурных знаний и свелось к озеленению, садово-парковому благоустройству и живописности планировки? Почему советская власть, осуществляя силами ведомств возведение рабочих поселков-садов рядом с реконструируемыми промышленными предприятиями, в то же самое время боролась с инициативами жилищной кооперации по строительству точно таких же поселков-садов рядом с существовавшими городами? Чем были вызваны действия государственных органов по целенаправленному законодательному противостоянию концепции города-сада, в конечном счете приведшие к запрету внесения частной застройки в разрабатывавшиеся проекты планировок населенных мест?
Выявление и обобщение того специфического содержания, которое приобрела концепция города-сада в советских условиях, особенно важны, потому что в советской историографии, как это ни удивительно, никогда не раскрывались социально-политические, социально-организационные, социально-управленческие, финансово-экономические основания говардовской концепции города-сада. Также никогда целостно не излагалось и содержание доктрины советского ведомственного рабочего поселка – законодательное, нормативное, трудомобилизационное.
Чуть более чем десятилетний период – с 1917 до конца 1920-х гг. – ключевой для развития советского градостроительства, так как в это время были заложены основы государственной архитектурно-градостроительной политики в отношении ведомственных рабочих поселков, неуклонно реализовывавшиеся затем фактически на протяжении всего предвоенного времени.
* * *
Основополагающей гипотезой, на которой покоится данное исследование, является утверждение о стратегии социального контроля посредством жилища, которая была положена советской властью в основу всей своей жилищно-расселенческой и архитектурно-градостроительной политики.
Специфика данной монографии заключается в том, что жилищно-расселенческая и архитектурно-градостроительная политика рассматриваются в ней с той стороны, с которой ранее они никогда не выступали предметом исследования, – как архитектурно-градостроительная форма трудомобилизационной организации населения. Исследование показывает, как под воздействием необходимости борьбы с неуправляемой миграцией, размывавшей трудовые коллективы градообразующих предприятий – основу опоры власти в человеческих массах, – именно предоставление крыши над головой было превращено в средство привязки людей к месту работы.
В исследовании показано, как власть принуждала архитекторов переходить от рассредоточенной особняковой застройки с живописной планировкой, присущей городу-саду, к многоэтажной секционной регулярной поквартальной структуре ведомственных рабочих поселков, возводившихся рядом с градообразующими предприятиями.
Прорабатывая источники, автор сознательно опирался не на материалы дискуссий, разворачивавшихся в печати (они в рассматриваемый период были нередкими) или в высших эшелонах советского партийно-государственного руководства (их в это время также было немало), не на вариации мнений и идейных разногласий (они полноценно отражены в доступных исторических источниках) и не на высказывания некоторых лидеров партии по отдельным вопросам государственной идеологии, а на… законодательство. Споры спорами, несогласия несогласиями, отдельные точки зрения – сами по себе, но законодательство в значительной мере являлось взаимоувязанным комплексом документов и было определяющим в руководстве практическими действиями. Безусловно, оно не было застывшим: его содержание трансформировалось, но всегда отражало официальную политику власти, принятую на данный момент, либо корректировалось вместе с ее изменениями. Именно оно, а не дискуссии (даже на самых высоких уровнях власти) регулировало любые практические решения и деятельность и в значительно меньшей степени было подвержено противоречиям, чем сиюминутные высказывания кого бы то ни было на разнообразных "дискуссионных площадках".
Именно законодательство регулировало повседневную жизнь людей вне зависимости от их согласия/несогласия с законами, несовпадений во мнениях, точках зрения или "предметов спора". Анализ декретов и постановлений ЦИК и СНК СССР, ВЦИК и СНК РСФСР, СТО, ЭКОСО и др. позволил автору реконструировать официальную жилищно-расселенческую и архитектурно-градостроительную политику советской власти в период 1917–1929 гг.
* * *
В истории материальной культуры и искусства оригинальный внешний вид или инновационное устройство изделия очень часто оказываются навсегда связанными с именем его создателя: стул Макинтоша, "яйца" Фаберже, автомат Калашникова, собор Гауди и т. п. Значительно реже имя автора сохраняется в необычных проектах городов – линейный город Сориа-и-Мата, функциональный город Ле Корбюзье, поточно-функциональный город Милютина. Но практически никогда реально существующие города не хранят имен тех, кто составлял их план. Причина в том, что поселение всегда живет своей собственной саморазвивающейся или угасающей жизнью. А это накладывает на базовый замысел так много естественных искажений, так сильно преобразует, трансформирует, дематериализует его, что исходная идея через некоторое время часто оказывается совершенно неузнаваемой. Первоначальный планировочно-композиционный замысел постепенно настолько сильно мутирует под влиянием реалий городской жизни, что в конечном счете утрачивает родовую связь с возникшей согласно проекту городской средой и, как следствие, с именем его автора.
Но, несмотря на эту закономерность, одно градостроительное явление истории XIX–XX вв. все же оказалось навечно связанным с именем его идейного вдохновителя Эбенизера Говарда. Это – "город-сад".
"Отец-прародитель" идеи города-сада не был архитектором-художником или гражданским инженером, то есть одним из тех, кто разрабатывает проекты планировки городов. Он не был политиком или гигиенистом (сейчас таких называли бы экологами), чьи действия и призывы влияли на качество городской среды. Он не был мэром или губернатором… Он был "раб идеи", ее исступленный слуга…
Эбенизер Говард изложил свои взгляды всего лишь в одной книге. Причем предыстория ее издания весьма любопытна: в 1896 г. Говард предложил журналу Contemporary Review краткую версию написанной им книги под названием "A Garden City, or One Solution to Many Problems" ("Города-сады, или Одно решение многих проблем"), однако статья была отвергнута. В 1898 г. американский друг ссудил Говарда 50 фунтами, которые требовались для издания книги, вышедшей под наименованием "To-morrow: a Peaceful Path to Real Reform" ("Завтра: мирный путь к реальным реформам"). Но книга не вызвала того резонанса, на который Говард рассчитывал. Однако у публично провозглашенной идеи все же начали появляться сторонники. И наконец, упорство увенчалось успехом: в 1902 г. вышла в свет переработанная версия книги под названием "Garden cities of to-morrow" ("Города-сады будущего"), которой и суждено было стать классическим наставлением на пути в мир будущего расселения, переведенным на все основные языки мира.
В 1899 г. в Англии для практического воплощения говардовской идеи было сформировано Общество городов-садов, а небольшое поселение, возникшее в 1903 г. (Лечвортс), стало прародителем целого градостроительного направления, в основе которого лежало революционное на тот период социально-организационное содержание. Чуть позже общества городов-садов возникли в Германии, Франции, России (1913) и множестве других стран по всему миру. В 1913 г. было создано Международное общество, превратившееся в Международную федерацию жилищного дела и градостроения, бессменным президентом которого Э. Говард состоял до самой своей смерти. Таким образом, усилиями Говарда было сформировано интеллектуальное наследие, кардинально повлиявшее на последующее градостроительство во всем мире.
Вся палитра многочисленных российских научных и публицистических трудов, в которых рассматривается феномен города-сада (а их накопилось к сегодняшнему моменту уже довольно много), располагается между двумя "полюсами":