Море? Оно здесь мало отличается от озера и цветом, и волнением, и даже вкусом воды. Да и берег виден во все стороны. Не зря же назвали Финский залив неуважительно - Маркизовой лужей. Так что море здесь - "не настоящее", и если оно играет какую-то особенную роль, то только вместе с какими-то другими обстоятельствами, не само по себе. Не стали ведь особенными городами ни Ревель-Таллин, ни Рига, ни Хельсинки. Приморская Упсала - стала, стал и Новгород, хотя к морским побережьям он относится лишь косвенно - лежит от них в стороне. Все это доказывает, и убедительно - дело вовсе не в самом по себе море.
"Белые ночи"? Но даже во Пскове и Новгороде ночи уже "почти белые". А по всему Русскому Северу на той же широте ночи в самой маленькой, самой дикой деревушке будут в той же степени "белы", что и в Петербурге. Что характерно - нет ни малейшего признака хоть какого-то, хоть скромного отражения "белых ночей" в культуре русского Средневековья. Ни для одного из этих городов (Вологда, Каргополь, Холмогоры, Архангельск) "белые ночи" ну никак не являются типичным и значимым признаком. Их, столь важных для Петербурга, тут как бы и не замечают.
А европейцы еще сдержаннее. Разумеется, все северные европейцы прекрасно знают, о чем идет речь. В конце концов, вся Скандинавия лежит близ Полярного круга, и для любого жителя Скандинавии или севера Шотландии "белые ночи" - явление вполне заурядное, повседневное...
Но ни Астрид Линдгрен с ее проникновенным описанием и острова Сальткроки, и всей сельской жизни Смоланда, ни неискоренимый романтик Ганс Христиан Андерсен, ни Сальма Лагерлеф, ни певцы шведской (и вообще - северной) природы Петер Фреухен и Ханс Линдеман не издают по поводу "белых ночей" решительно никаких восторженных звуков. Они описывают их - и все, совершенно не фиксируясь на них как на явлении исключительном и особенно интересном. Даже шведские мистики - "фосфориты" восемнадцатого столетия и их современники, - романтики "готики" в той же степени сдержанны. Казалось бы - уж романтикам-то и карты в руки! Но эти, шведские романтики, интересуются совсем другими явлениями.
Описание соответствующих эффектов "белых ночей" можно найти и у Р.Л. Стивенсона (хотя бы в эпизодах с шотландскими скитаниями "Похищенного"), и у В.Скотта, и уж, конечно же, у Жюля Верна. У последнего есть и эстетика "белых ночей": его герои находят "белые ночи" красивыми. Но эти восторги слабенькие, несравненно слабее, чем дружные восторги российского общества. В общем, сравнивать славу Петербургских "белых ночей" совершенно не с чем.
И выходит, что не Петербург славен "белыми ночами", а скорее "белые ночи" славны исключительно в Санкт-Петербурге. Почему-то именно здесь их замечают и обыгрывают как достопримечательность города.
В целом же приходится констатировать еще раз: на Неве уже почти три века стоит город-легенда. Но в чем причина "легендарности" - никто не в силах объяснить.
Что же и в самом деле происходит в удивительном городе на Неве? Я написал эту книгу после того, как долго искал ответа на вопрос. Я читал книги и разговаривал с учеными, я думал и спрашивал у самых умных людей, кого знал. Я не нашел никаких объяснений феномена.
Хуже того: большая часть того, что я с юности считал историей города, подлинными историческими фактами, оказалось, мягко говоря, не очень достоверным. Пришлось самому изучать проблему, собирать сведения, искать ответы на вопрос: каким образом Петербург воздействует на человека и на целые сообщества людей? Почему в Санкт-Петербурге все время что-то происходит? Что делает город особенным явлением русской и европейской истории?
Часть II
ГОРОД-МИФ
Говорили, что в этом лесу с деревьев кричит птица Сиу, которую нельзя видеть, потому что она не простая птица.
А. и Б. Стругацкие
Плотное облако мифов окружало реальный Санкт-Петербург с мая 1703 года. Не успели первые сваи войти в грунт Заячьего острова, как мифы поднялись плотным облаком над постройкой, над людьми, - как комары. Облако мифов порой настолько плотное, что бывает непросто различить реальный город в его клубах.
Санкт-Петербург, существующий в русской культуре, отраженный в искусстве и литературе, вовсе и не является реальным городом. Это город мифологический, возникший в культуре вокруг и по поводу жизни реального Санкт-Петербурга, и "по мотивам" его истории.
Мифологично почти все, что рассказывается о Санкт-Петербурге и в школьных, и в вузовских учебниках; почти все то, что считается его историей, не происходило вообще или происходило иначе, чем описано.
Считается, что основателем и строителем Петербурга был Петр I. Что Петербург строился по трем последовательно сменявшим друг друга планам, и что первым из них был план, разработанный лично Петром и Трезини. Так сказать, "Петр первым начал", а остальные только продолжали.
Считается, что Петербург строили по этим трем планам добрых сто пятьдесят лет, с начала XVIII века до конца XIX.
Что построен он в единственно возможном месте - остальные по разным причинам не годились, и что назван он в честь Петра I.
Но все это - совершеннейшая неправда, и мы легко убедимся в этом, как только последовательно рассмотрим все эти мифы.
Глава 1
МИФ О СОЗДАТЕЛЕ
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий стройный вид.
А.С. Пушкин
Представление о Петербурге как о "Петра творенье" крайне устойчиво. Оно поддерживалось и в официальной культуре, и в народной. Создателем Петербурга выступает Петр I и у А.С. Пушкина, и у А.Н. Толстого: другое дело, что у Пушкина он - "положительный" персонаж, а у раннего Толстого - сугубо отрицательный.
Но и там и там Петр строит Петербург! Это его город! В сознании абсолютного большинства современных россиян, в том числе и жителей Петербурга, Петр остается создателем города. В мае 2003 года Петр "ожил" во множестве костюмированных представлений, и смысл их однозначен: Петр как бы явился из прошлого, чтобы обревизовать и, конечно же, высоко оценить, освятить своим авторитетом, благословить настоящее и будущее. Так сказать, "принять работу"!
Для очень многих петербуржцев Петр - если не "наш рулевой", то уж, во всяком случае, "наш отец-основатель". Он как бы имеет полное право явиться к современным людям, потребовать от них отчета: что происходит в "его" городе?! Следуют ли "его" заветам?!
Можно очень по-разному относиться к личности Петра и к его эпохе. Писать о нем не буду, тем более что посвятил Петру и последствиям его "революции" две книги .
Здесь я замечу только два обстоятельства. Первое: Петр стал чуть ли не единственным из русских царей, которого коммунисты объявили "прогрессивным" и чуть ли не приравняли к своим кумирам - Ленину и Сталину. Приятно представлять себе, как бы отреагировал на такое "приравнивание" сам Петр... Представляю, сцена: воскресает Петр, красные подступают к нему, проводят аналогии с другими "прогрессивными деятелями"... и с какой же скоростью драпали бы от размахивающего дубиной Петра коммунисты в конце этого разговора! Но независимо от этого - само сравнение характерно.
Второе: Петр единственный из русских царей, о котором не поют песни, не рассказывают сказки, не слагают легенды. Даже об Иване Грозном есть пласт русского народного фольклора. О Петре I - ничего. Есть сборник разного рода анекдотов о Петре... но это не народные и даже не дворянские - это, некоторым образом, придворные истории . То есть россказни, бродившие в придворных кругах и записанные еще в середине XVIII века, - тоже фольклор в своем роде, но фольклор-то явно только одного общественного круга.
Впрочем, сейчас речь не о самом Петре - о Петербурге. И потому я позволю себе следующее утверждение: даже если считать Петра I "Великого" гигантом духа, великаном интеллекта и отцом русской демократии, то к современному Санкт-Петербургу это имеет очень косвенное отношение.