Напротив, делал все, что только мог, помогая им вновь найти друг друга. Чего бы это ему ни стоило.
Джулия хотела увидеть его, обнять, излить ему все свои чувства сейчас, когда уже можно дать им волю.
Наконец хлопнула входная дверь, потом раздались его шаги. Набросив халат, Джулия вышла к нему и увидела, что Винченцо устраивает себе постель на диванчике.
— Ты не сможешь здесь спать, — сказала она. Тебе будет коредю.
— Перебьюсь одну ночь.
— А завтра… — Наверняка можно как-то сказать, что его кровати хватит на двоих, если немного потесниться. Но разве это и так не ясно?
— На завтра я все устроил. Здесь напротив есть маленькая гостиница. Я снял там комнату.
— Гостиница? — переспросила она в ужасе.
— Это как раз на противоположной стороне канала. Ее отсюда видно.
— Но когда я буду видеться с тобой?
— Я не тот, с кем тебе надо видеться.
— А как же все то, что нам с тобой надо обсудить?
— Например?
Обескураженная его холодностью, она выпалила:
— Например, деньги.
Ей показалось, что его лицо стало абсолютно непроницаемым.
— Что ж, давай. Говори о деньгах.
— Я получила свою компенсацию и могу вложить деньги в наш отель. А здесь у меня название итальянской фирмы, которая занимается таким бизнесом. У моего адвоката в Англии есть кое-какие международные связи, и он говорит, что это очень хорошие люди, абсолютно надежные. Вот.
Джулия вручила ему листок бумаги, он взглянул на него и сказал:
— Я слышал о них. У этой фирмы хорошая репутация. Ты с ними связывалась?
— Разумеется, нет. Это твое дело. Хоть ты и говорил, что ты — самый плохой бизнесмен на свете…
— Ладно, хорошо. — Он поднял руки, словно спасаясь от роя пчел.
Все пошло не так. Почему он просто не обнял ее? Ведь тогда все было бы идеально. Почему он не видит очевидного — того, что теперь они вольны любить друг друга? Может быть, просто не хочет этого видеть?
— Давай-ка обратно в постель, — сказал Винченцо. — Я прекрасно посплю здесь. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, подавленно ответила она, поворачиваясь к двери.
— Джулия.
— Да? — Она повернулась к нему с надеждой в сердце.
— Спасибо тебе за все, что ты сделала, — за деньги, за отель, за все. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — повторила Джулия и закрыла за собой дверь.
Винченцо слышал, как она вошла в его комнату, и шепотом обругал себя, не понимая, что на него вдруг нашло.
Почему явно простая вещь стала такой сложной? Джулия будоражила его кровь и душу сильнее, чем какая-либо другая женщина, включая и изменившую ему невесту. И что может быть более естественным, чем просить ее стать его женой?
Но эти слова словно замерзали у него в горле, потому что он никак не мог забыть выражение ее лица, когда она говорила, что лучше использовать людей, чем доверять им. Он закрыл глаза, пытаясь избавиться от этого воспоминания, но на смену ему пришло еще одно — Джулия, которая говорит: «Я сделаю то, что должна сделать, чего бы это мне ни стоило».
А если ему удавалось стереть из памяти ее голос и выражение лица, то всплывало другое, стереть которое было невозможно, потому что оно вошло к нему в плоть и кровь: их первая ночь, когда она любила его бурно и самозабвенно, принимая его вызов и бросая вызов ему, требуя и отдавая со страстью неистовой и ослепительной.
Лишь потом, когда он узнал ее историю, его стали мучить вопросы.
Она любила его или он просто был мужчиной, оказавшимся в ее постели, когда у нее возникла в этом потребность?
Лучше использовать людей… Это она сказала.
Он хотел громко возразить, сказать, что она не такая. Но, как она уже не раз говорила ему, он ничего не знает о том, какая она на самом деле, или знает не больше, чем она сама.