Да и когда ему было заниматься всем этим, если каждый день на голову, как снег, валились то ограбление, то разбойное нападение. А то и убийство…
Когда он в очередной раз вздохнул, девушка, не выдержав, обернулась и обратилась к нему, как к больному пенсионеру:
– Вам нехорошо?
Крячко оторопел от такого вопроса. Он даже остановился, не зная, как реагировать на ее слова.
– В смысле? – насторожился он.
Крячко показалось, что он нарвался на какую-то грубость, а он не любил отвечать на хамские выпады представительниц слабого пола.
– Ну, вы так тяжко вздыхаете…
– И поэтому вы решили мне вызвать «Скорую»? – иронично поинтересовался он, упрямо не опуская на асфальт свои тяжелые сумки.
– Почему? Просто я подумала…
– Не надо, дочка, думать. Я в полном порядке, – горько улыбнулся Стас. – Ступай-ступай.
– У меня есть капли.
– Для чего?
– От сердца.
Это уже был явный перебор. Не выдержав, Крячко все же расхохотался, переложив в левую руку обе сумки, а правой почесав в затылке.
– Милая, я не инвалид. Ты бы пригляделась ко мне хорошенько.
– Но вы так тяжело вздыхали.
– Возьми у меня одну сумку, и я посмотрю, как будешь выглядеть ты, – Крячко добродушно рассмеялся, задрав на лоб бесцветные брови.
Девушка тоже рассмеялась и удовлетворенно отвернулась, бойко зашагав вперед. Крячко снова последовал за ней. Вскоре они свернули в одну и ту же арку, ведущую во двор его дома, и, уже не обращая на свою сердобольную попутчицу внимания, Крячко погрузился в анализ последнего дела, которое они с Гуровым никак не могли пока распутать. Но едва они оказались во дворе, как на них обрушилась ритмичная монотонная музыка. Она грохотала, как канонада, заставляя дребезжать даже стекла окон.
Во дворе, нагло перегородив дорогу, стояла старенькая «Ауди-100» цвета металлик. Левое крыло машины было погнуто и замазано автошпаклевкой. Нижняя часть кузова буквально вся была ободрана грубой наждачной бумагой. Все четыре двери распахнуты.
Двое молоденьких парней, явно навеселе, стояли у машины и мочились на ее заднее колесо. Еще пара стояла у багажника, на котором возвышались несколько бутылок пива. Здесь же на клочке газеты лежала их небогатая закуска. Сыр, колбаса, консервы. Вторая пара стояла, держа на изготовку пластиковые стаканчики и ожидая своих товарищей. А в салоне иномарки то ли спал, то ли медитировал еще один затаившийся тип, лицо которого рассмотреть было практически невозможно. Откровенно говоря, Крячко при случае и сам бы не смог толком их описать. Было довольно темно. Компания была незнакомой. Свою местную шпану Крячко знал наперечет.
Девушка приостановилась, и Крячко подошел ближе к ней. Он еще плохо понимал, что творится за ее спиной, да ему и не до этого было.
Мелкий дождь молотил по мокрому блестящему корпусу автомобиля, но выпивающую молодежь это обстоятельство нисколько не тревожило.
– Дорогая, не поддержишь компанию? Без прекрасного пола у нас дело не идет, – обратился к девушке один из парней, рыжий, курносый, с рябым веснушчатым лицом.
– Я вам не компания, – строго ответила девушка.
– А что такое? Разве мы плохие парни? – обиделся тот.
Он был высок, широкоплеч, демонстративно как следует не застегнув брюки, пытался привлечь к себе внимание девушки. Наконец он застегнул ширинку и, пошатываясь, стоял в повернутой козырьком на затылок кепке, с густыми, словно окропленными кровью бакенбардами, в кричащей, с черепами и костями черной майке, поверх которой болталась не по размеру большая безрукавка. У него было узкое вытянутое лицо, выпуклые глаза, слюнявый кривой рот.
– У нас есть и сладкое, если водку пить боишься, – гаденько засмеялся он, явно намекая не только на спиртное.
Его приятель, стоящий рядом, громко заржал.
– Подойди, детка.