С позиции универсального "закона демонстративного расточительства" Веблен рассматривает товары, созданные в результате процесса машинного производства или ручного труда. Все симпатии Веблена на стороне машинного производства. Он утверждает, что товары, созданные машиной, содержат меньше дефектов и вообще лучше могут удовлетворять рациональные потребности покупателей. Но в силу действия "закона демонстративного расточительства" потребители зачастую выбирают именно продукты ручного труда. "Ручной труд - более расточительный способ производства; следовательно, получаемые этим способом товары надежнее служат цели приобретения денежной репутации; следовательно, следы ручного труда оказываются престижными, и товары, в которых такие следы налицо, становятся сортом выше, чем соответственный продукт машинного производства" (с. 177). Отсюда вытекает зачастую неприятие для праздного класса товаров, созданных машиной, - в силу их "заурядности", доступности в денежном отношении для многих людей. Потребление такого товара "не доставляет почета, так как оно не служит цели благоприятного завистнического сравнения себя с другими потребителями" (с. 178).
На многих страницах своей книги Веблен образно рисует губительные последствия праздности и паразитизма собственников денежного богатства для развития производства и культуры, для этических норм поведения людей в условиях "денежной цивилизации". Веблен вводит в свою книгу своеобразный термин "подставная праздность" (vicarious leisure), которым характеризует функциональное назначение многочисленного слоя людей, обслуживающих праздный класс. Развитие выполняемых ими функций - это развитие функции прислуги, первоначально домашней прислуги. Они так или иначе, прямо или опосредованно - через религию, филантропическую деятельность, систему образования, спорт и др. - обслуживают собственников денежного богатства.
Веблен справедливо подчеркивает, что представление о ложной престижности праздности, ее демонстрация даже там, где нет достаточных средств для действительно праздного образа жизни, сохраняет свою силу и для семей со средним достатком, в которых глава семьи работает, но стремится обеспечить праздную жизнь жене, с тем чтобы она занималась оформлением жилища, его эстетикой, собою - все ради поддержания благопристойности семейства, "денежной репутации": "…подставные праздность и потребление, воспроизводимые женой, а также вспомогательное представление праздности посредством слуг остаются в моде как условность, пренебречь которой не позволят требования репутации" (с. 118). При этом Веблен отмечает, что представители "подставного праздного класса", женщины в частности, начинают испытывать отвращение к статусу своей бесполезности для общества и протестовать, требуя включения их в общественно полезную деятельность и производственный процесс.
По мнению Веблена, идеология культа праздности, которую сеют господствующие классы, нужна им для оправдания собственной праздности. Яркий пример тому, как "подставная праздность" не служит на благо самого человека, а превращается в работу по восстановлению лица имущего, - сфера религии. "Соблюдение обрядов благочестия" - таким термином обозначает Веблен эту сферу. "…Священнослужители, приближенные божеству, не должны участвовать в производительном труде… никакое занятие, которое приносит ощутимую пользу людям, не должно выполняться в присутствии божества… в праздники, отводимые для восславления божества или для причастия, никакая работа, полезная обществу, не должна выполняться никем" (с. 151). Боги - идеальный праздный класс. Однако образ жизни этого "сверхъестественного праздного класса" - точная копия образа жизни сильных мира сего. Соблюдение обрядов благочестия ведет, по словам Веблена, к расхождению эгоистических интересов праздного класса с интересами жизнедеятельности всего человеческого общества.
Пагубное влияние праздного класса распространяется на спорт. В буржуазном обществе "футбол имеет такое же отношение к подлинной физической культуре, как бой быков к сельскому хозяйству". Специальную главу, названную "Вера в удачу", Веблен отводит такому неотъемлемому атрибуту праздности, как азартные игры. Но и здесь предпочтение отдается автором "Теории праздного класса" психологическим факторам. Он рассматривает пристрастие к азартным играм как проявление "веры в удачу", свойственной людям на всех ступенях эволюции общества.
Наконец, "демонстративную праздность" Веблен анализирует на примере современного ему высшего образования в буржуазном обществе. Этой важной теме автор посвящает пространную заключительную главу книги - "Высшее образование как выражение денежной культуры". Высшее образование - это тоже одна из обширных сфер деятельности, подчиненная законам праздного образа жизни. Большим почетом в системе буржуазного высшего образования пользуется, например, классическая филология, древние языки. Классическое образование - залог и свидетельство освобожденности от производства, так как, чтобы его получить, нужно потратить недоступное неимущим людям количество времени и расточительных, а потому и почетных усилий. Веблен с горечью пишет, что люди, которые старались расширить горизонты человеческого знания, в современных буржуазных университетах "находили отнюдь не сердечный прием, их нехотя терпели".
Важный прогрессивный тезис Веблена состоит в том, что по отношению к материальному производству праздный класс оказывается не только лишним, но и вредным: "Отношение праздного… класса к экономическому процессу является денежным отношением - отношением стяжательства, а не производства, эксплуатации, а не полезности" (с. 216).
Резкая критика бесполезных обществу функций праздного класса - одна из любимых тем Веблена; она присутствует не только в "Теории праздного класса", но и во всех его работах (в "Теории делового предпринимательства", "Абсентеистской собственности" и др.). В освещении Веблена, паразитический образ жизни господствующего класса всегда тяжким бременем ложится на общественное производство и тормозит его развитие. Это наиболее отчетливо обнаруживается в период империализма, о чем свидетельствует отделение собственников от производства и контроля за ним, непомерное развитие различных бесполезных финансовых институтов, факты замораживания производства в корыстных целях, намеренного торможения технического прогресса. Веблен говорит, что крупной финансовой буржуазии особенно характерны потребительские навыки, идущие в разрез с интересами материального производства, - расточительное потребление, служащее целям соперничества и престижа, по вредящее производству.
С большой силой убеждения Веблен показывает, что праздный класс, и особенно современная буржуазия, не только паразитический, но и консервативный класс, который выступает против перемен в производстве и в общественной жизни. Привилегированное положение праздного класса определяет его консервативность, которая превратилась в показатель престижа. Но Веблен здесь использует свою ошибочную концепцию инстинктов и утверждает, что сопротивление переменам в системе развития общества является "инстинктивным". Отсюда он делает весьма неожиданный вывод, что низшие классы столь же консервативны, как и высшие: "Люди нищенски бедные и те, чьи силы поглощает повседневная борьба за пропитание, консервативны потому, что не могут позволить себе позаботиться о послезавтрашнем дне" (с. 212). Веблен пренебрегает тем обстоятельством, что именно нищенская бедность людей и создает ту ситуацию, при которой, но словам К. Маркса, людям уже "нечего терять, кроме своих цепей", и они идут на активное сопротивление с целью перестройки ставшей невыносимой жизни. Практика, этот лучший критерий истины, показала, что все социальные революции - революции рабов, крестьянские войны, буржуазные революции и пролетарские революции - совершаются тогда, когда жизнь угнетенных масс становится невыносимо тяжелой, и совершаются именно теми людьми, которые находятся внизу, ближе к "нижнему пределу" социальной шкалы. Эти люди, как показывает исторический опыт, идут на все, вплоть до гибели, чтобы совершить революцию. Несостоятельный тезис Веблена о консерватизме "низших слоев" важен для его прогноза о будущем, поскольку, именно основываясь на идее о "консервативности низов", он пытается найти другие общественные группы, которые будто бы призваны стать "революционными носителями нового". В "Теории праздного класса" прогноз о будущем человеческого общества еще не прозвучал, но Веблен уже подводит читателя к нему. Уже в этой книге звучат ноты явного одобрения машинного производства и тех, кто, по его мнению, в наибольшей мере обладает прогрессивным человеческим инстинктом- "инстинктом мастерства". Именно в "Теории праздного класса" заложена основа технократической концепции, подхваченной многими иституционалистами и развитой Дж. Гэлбрейтом, Р. Хейлбронером и другими представителями неоинституционализма.