Настоящий сборник посвящен проблематике соотнесения "социального" и "материального" в социологической теории. Авторы постарались проследить историю концептуализации материального объекта в социальном теоретизировании, отобрав принципиально разнородные способы представления материальности средствами социологического воображения.
Содержание:
Виктор Вахштайн - Социология вещей и "поворот к материальному" в социальной теории 1
Часть I - Вещь в социологии 10
Георг Зиммель - Ручка. Эстетический опыт 10
Георг Зиммель - Рама картины. Эстетический опыт 12
Ирвинг Гофман - Закрепление форм деятельности 13
Ром Xappe - Материальные объекты в социальных мирах 29
Игорь Копытофф - Культурная биография вещей: товаризация как процесс 33
Часть II - Социология вещей 42
Брюно Латур - Об интеробъективности 42
Брюно Латур - Где недостающая масса? Социология одной двери 51
Джон Ло - Объекты и пространства 58
Уильям Пиц - Материальные вознаграждения. Об истории договорного права 64
Карин Кнорр-Цетина - Социальность и объекты. Социальные отношения в постсоциальных обществах знания 70
Карин Кнорр-Цетина, Урс Брюггер - Рынок как объект привязанности: исследование постсоциальных отношений на финансовых рынках 81
Брюно Латур - Когда вещи дают отпор: возможный вклад "исследований науки" в общественные науки 91
Вместо эпилога 97
Брюно Латур - Надежды конструктивизма 97
Сведения об авторах 104
Примечания 104
Социология вещей (сборник статей)
Виктор Вахштайн
Социология вещей и "поворот к материальному" в социальной теории
Она обнаружила, что компанию ей могут составить простейшие вещи: газета, языка которой она не понимала; застойный канал с нефтяными пятнами; уличные углы… Джин подумала, что вещи не составляют замену другим вещам, они существуют сами по себе…
Дж. Барнс
… connecting people.
"Nokia"
Настоящий сборник посвящен проблематике соотнесения "социального" и "материального" в социологической теории. При его составлении мы решали две задачи, которые если и не противоречат друг другу, то находятся в весьма напряженных отношениях.
С одной стороны, мы постарались проследить историю концептуализации материального объекта в социальном теоретизировании, отобрав принципиально разнородные способы представления материальности средствами социологического воображения. Поэтому работы классика социальной мысли Георга Зиммеля соседствуют на страницах сборника с работами представителей современной социологии повседневности (И. Гофман), социальной антропологии (И. Копытофф), социологии знания (К. Кнорр-Цетина), истории права (У. Питц) и социологии техники (Б. Латур, Дж. Ло). Каждое имя здесь маркирует особый "конечный словарь", обладающий собственной метафорикой и логикой рассмотрения материальности. Другая наша задача – отражение современных дискуссий и новых исследовательских подходов, появление которых стимулировало рост интереса к проблематике вещи. Это интеллектуальное брожение, начавшееся около двадцати лет назад благодаря работам Брюно Латура и Карин Кнорр-Цетины, сегодня часто именуют "поворотом к материальному" (material turn) по аналогии с "лингвистическим поворотом" (linguistic turn) и "поворотом к практике" (practice turn). Его основное требование звучит в духе хайдеггеровского императива "Относиться к вещи как к вещи" – это требование нередукционистской проблематизации вещности социального мира.
Две сформулированные выше задачи – представление вещи средствами социологического воображения и новая проблематизация вещности – не образуют единой "системы уравнений"; напротив, решение одной из них затрудняет решение другой. В частности, потому что "нередукционистское" отношение к вещам означает отказ от попыток дать материальным объектам привычную социальную интерпретацию .
"Что для респектабельных общественных наук означало бы дать природным феноменам социальную интерпретацию? – замечает Брюно Латур. – Показать, что кварк, микроб, закон термодинамики, инерциальная система наведения и т. п. в действительности суть не то, чем они кажутся – не подлинно объективные сущности внеположной природы, а хранилища чего-то еще, что они преломляют, отражают, маскируют или скрывают в себе. Этим "чем-то еще" в традиции общественных наук непременно выступают некие социальные функции и факторы. Так, социальная интерпретация в конечном счете подразумевает способность заместить некоторый объект, относящийся к природе, другим , принадлежащим обществу, и показать, что именно он является истинной сущностью первого" . Критический выпад Латура адресован, прежде всего, его оппонентам – последователям Пьера Бурдье, для которых всякая материальная вещь (от окружающих нас объектов повседневного обихода до космических летательных аппаратов) есть социальный конструкт, результат "объективации", порождение социальных отношений. В то же время аргумент Латура справедлив для всего корпуса теорий, опирающихся на незыблемую аксиому социологического мышления: " объяснять социальное социальным " (Э. Дюркгейм). Из этой аксиомы напрямую следует требование "редукции материального", его замещения "социальным" и объяснения социальным же – социальными функциями, повседневными практиками, общественными отношениями, взаимодействиями и коммуникациями. Поэтому социологу так легко дается представление вещи в образе "ансамбля социальных отношений", "результата объективации", "фетиша" или "оснащения повседневных практик".
Социологическое воображение подсказывает: вещь может быть описана на языке социологии только как маркер, знак, идентификатор социального явления, скрытого от глаз, но проявляющего себя в данном конкретном материальном объекте. Дорогой автомобиль – знак классового статуса, дом аборигена – проекция его представлений об устроении вселенной, телефон – материализация узла коммуникационной сети, космический корабль – признак технологического развития общества, предметы обстановки – реквизит в спектакле, именуемом "повседневными взаимодействиями". Ряд может быть продолжен: социология декодирует вещи, проблематизируя их социальные "означаемые" и одновременно делая непроблематичными их материальные "означающие". "Поворот к материальному" предполагает отказ от подобной логики рассуждения – зримая и осязаемая вещь не должна в конечном итоге редуцироваться к нематериальной "социальной вещи".
Если принять это требование адептов нового "поворота", наша задача № 1 – упорядочить существующие концептуализации материального объекта – выглядит как коллекционирование заблуждений, летописание истории "подмен" и продолжение "развеществления" мира, совершаемого от поколения к поколению авторами-социологами. Если же мы отказываемся признать необходимость "переосмысления материальности" и поиска новых способов проблематизации вещи, тогда наша задача № 2 выглядит сомнительно: не следует лишний раз покушаться на аксиоматические основы дисциплины; всякий "поворот" – это не столько "поворот к…", сколько "поворот от…".
И все же, почему пристальное внимание к материальным аспектам социального мира трактуется как угроза аксиомам социологии? Почему обращение к материальности социального, по замечанию К. Кнорр-Цетины, "требует весьма значительного расширения социологического воображения и словаря… и осуществить его… серьезная задача, встающая сегодня перед социальной теорией" ?