Ролло Мэй - Смысл тревоги стр 13.

Шрифт
Фон

Творческий акт, в котором человек реализует свои возможности, всегда имеет как созидательный, так и разрушительный аспекты. При творческом акте всегда разрушается существующее положение вещей, разрушаются старые стереотипы, постепенно разрушается все то, к чему человек был привязан с первых дней своего детства, - и создаются новые и необычные формы жизни. Если человек этого не делает, он отказывается от роста, закрывает перед собой свои возможности; такой человек убегает от ответственности за самого себя. Поэтому отказ от реализации возможностей порождает вину перед самим собой. Но когда человек творит новое, он разрушает существующее положение вещей, ломая старые формы. Только так он может создать что-то новое и необычное в человеческих взаимоотношениях и в культуре (например, в искусстве). Каждый творческий акт содержит в себе противостояние, содержит агрессию, направленную на окружающих людей или на устоявшиеся формы жизни внутри самого человека. Можно сказать, что, совершая творческий акт, человек убивает что-то в своем прошлом, благодаря чему что-то новое может родиться в настоящем. Поэтому, по мнению Кьеркегора, тревогу всегда сопровождает чувство вины: и та, и другая связаны с реализацией возможностей. Следовательно, продолжает философ, чем выше творческий потенциал человека, тем сильнее он способен переживать тревогу и вину.

Хотя вину нередко связывают с сексуальностью и чувственностью, источник вины и тревоги, по мнению Кьеркегора, находится не здесь. Сексуальность важна потому, что она выражает напряжение между стремлением к индивидуации и потребностью во взаимоотношениях с другими людьми. И во времена Кьеркегора, и в наше время в сфере сексуальности ярче всего проявляется проблема существования человеческого Я, заключающаяся в том, что человек должен иметь свои собственные желания и стремления, но одновременно должен находиться в глубоких взаимоотношениях с другими людьми. Для полного удовлетворения своих желаний человеку нужен кто-то другой. Сексуальность может выражать конструктивное решение дилеммы - быть самим собой и одновременно находиться во взаимоотношениях с другими (тогда сексуальность становится отношением между личностями), но она может превращаться в эгоцентризм (псевдоиндивидуация) или в симбиотическую зависимость (псевдовзаимоотношения). Кьеркегор говорит о тревоге, которую испытывает женщина при рождении ребенка, потому что "в этот момент в мир приходит новая личность". Тревога и вина потенциально присутствуют в тот момент, когда личность готова вступить во взаимоотношения. И это относится не только к рождению ребенка, но ко всем тем моментам, когда человек вступает в новую фазу развития своей собственной личности. Согласно Кьеркегору, человек постоянно, в каждый момент своей жизни творит свое собственное Я, во всяком случае, человек к этому призван.

Вера в судьбу, продолжает Кьеркегор, часто используется для бегства от тревоги и вины, которые присущи творческому процессу. Поскольку "судьба ставит дух человека (его возможности) в зависимость от чего-либо внешнего" (например, от неудачи, необходимости, случайности), человек, верящий в судьбу, не ощущает тревогу и вину во всей их полноте. Попытка найти пристанище в концепции судьбы ограничивает творческие возможности человека. Поэтому Кьеркегор был убежден, что иудаизм, вынуждающий человека непосредственно сталкиваться с проблемой вины, стоит на более высоком уровне, чем эллинизм, который опирается на веру в судьбу. Настоящий творческий гений не пытается убежать от тревоги и вины с помощью веры в судьбу; в своем творческом акте он движется сквозь тревогу и вину.

Одной из форм потери свободы является состояние замкнутости. Под замкнутостью понимается сужение сферы осознания, подавление и другие распространенные невротические реакции, возникающие в ответ на тревогу. В истории, говорит Кьеркегор, такое состояние называли "одержимостью". Он приводит библейские примеры истерии и немоты, из которых можно понять, что это состояние имеет отношение к разнообразным клиническим формам неврозов и психозов. По мнению Кьеркегора, главная проблема, возникающая при этом, - несвободное отношение к добру. Тревога принимает форму боязни добра; в результате человек отказывается от свободы и тормозит свое развитие. Свобода же, утверждает Кьеркегор, есть открытость; "свобода есть постоянное общение", добавляет он, предвосхищая концепции Гарри Стака Салливана. В состоянии одержимости "несвобода становится все более замкнутой и не хочет общения". Кьеркегор поясняет, что замкнутость не имеет отношения к творческим резервам человека; это уход в себя и постоянное отрицание. "Одержимый замыкается не для того, чтобы остаться с чем-либо наедине, он замыкает самого себя". Поэтому философ утверждает, что замкнутость делает человека скучным (поскольку в нем погасла жизнь) и пустым. Такой человек испытывает тревогу при встрече со свободой и добром (в данном случае эти два термина употребляются как синонимы). Добро, как понимает это слово Кьеркегор, бросает одержимому вызов, призывает его восстановить свою целостность с помощью свободы. Добро, согласно описанию Кьеркегора, есть открытость, стремление к общению с другими людьми.

Кьеркегор полагал, что было бы неправильно из ложного сострадания видеть в замкнувшемся человеке жертву рока, поскольку это значило бы, что тут ничего невозможно сделать. Реальное сострадание побуждает человека прямо глядеть на проблему, испытывая чувство вины (то есть ответственность). Такая ответственность - дело каждого из нас, находимся ли мы в состоянии замкнутости или нет. Смелый человек, заболевая, предпочитает думать: "Это не судьба, а моя вина". В таком случае он оставляет себе возможность что-то сделать. "Этическая личность, - продолжает Кьеркегор, - больше всего на свете опасается ссылок на судьбу и эстетических ухищрений, которые под видом сострадания похищают у него драгоценное сокровище - свободу" (ibid., p. 108 n.). Я могу привести пример из той области, которая в нашей культуре в большей мере, чем психологические нарушения, связывается с судьбой; речь пойдет о болезни, вызванной бактериями. Когда я заболел туберкулезом (тогда еще не были изобретены лекарства, позволяющие эффективно лечить это заболевание) и наблюдал за самим собой и другими пациентами, то заметил одну интересную вещь: друзья и медицинские работники из самых благих побуждений настойчиво внушали больным мысль о том, что болезнь есть следствие несчастного случая, приведшего к заражению туберкулезной палочкой. Им казалось, что ссылка на "злую судьбу" должна облегчить страдания пациентов. Но на самом деле подобные слова вызывали у многих внимательных к своим переживаниям пациентов еще большее отчаяние. Если болезнь - несчастный случай, что тогда можно сделать, чтобы это состояние не повторялось снова и снова? Когда же, наоборот, пациент чувствовал, что жил не совсем правильно и заболел отчасти из-за этого, тогда он, естественно, сильнее ощущал вину, но при этом в большей мере надеялся на то, что может что-то исправить в своей жизни и победить болезнь. Если рассматривать чувство вины с такой точки зрения, оно не только является более адекватной установкой, но и способствует сохранению надежды. (Само собой очевидно, что я, как и Кьеркегор, говорю о рациональной, а не о иррациональной вине. Последняя неконструктивна, она подчиняется бессознательной динамике, и с ней следует бороться.)

Состояние замкнутости в конечном итоге основывается на иллюзиях: "Несложно заметить, что такая замкнутость есть ложь или, если хотите, заблуждение. Но когда теряется истина, исчезает свобода…". Кьеркегор напоминал тем, кто работает с замкнувшимися людьми, что следует помнить о ценности молчания и всегда хранить "ясность своих категорий". Он считал, что состояние замкнутости можно излечить с помощью выявления внутренних вещей или, другими словами, с помощью "прозрачности". Психолог найдет в его идеях много общего с современными представлениями о катарсисе и прояснении.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке