Матери молчание не понравилось. Она ласково провела пальцем по ее щеке:
- Нурлан не жадный. Не представляешь, сколько за тебя заплатил, мы с отцом о такой сумме и не мечтали…
Сауле стиснула зубы: "Уже получили деньги. Ничего, вернут…"
Мать бросила короткий взгляд на застывшее лицо дочери и сурово добавила:
- Да и тяжелая ты, кто ж возьмет теперь с чужим-то отродьем, нагулянным к тому же. Ты, детка, молиться должна на Нурлана!
Сауле передернуло, но она промолчала и теперь, привычно опустив ресницы. Не могла смотреть на мать. Не хотела.
Она не сомневалась: мама никогда не любила ее по настоящему. Иначе бы не предала. Вернись Сауле домой, она в тот же день сдаст непутевую дочь Нурлану. Сауле видела: мать счастлива породниться с самой богатой семьей в городе.
Сауле сморгнула нечаянную слезинку: мама всегда поощряла ухаживания Нурлана Мазитова - что с того, что Сауле он не нравился? Что с того, что старше почти в два раза? Тридцать четыре года - не возраст. А что не красив, так с лица воду не пить, не калека ведь, и слава богу. К тому же делом занят, не лентяй какой, его строительная компания всему Казахстану известна.
Да и кто Сауле такая, чтоб о жизни самостоятельно судить? Сопля зеленая! Тощая нескладеха, только и есть что глаза чудные, нездешние. Пусть скажет спасибо, что такой завидный жених на них купился.
Сауле сотни раз это слышала!
Она еще в школу ходила, а Нурлан уже с мамой на кухне шептался и подарки будущим родственникам носил. Кухонный комбайн, стиральная машина-автомат, хрусталь, посудомоечная машина, чайный сервиз с золотом…
Ничуть Мазитова не задевало, что Сауле ему не радовалась. При встречах поедал глазами так, что у смущенной Сауле уши пылали.
Ужиная у них, Нурлан возмущенно говорил об эмансипации, о ненужности дальнейшего образования для женщины - мол, к чему? Бабье дело - детей рожать, мужское - семью кормить, остальное от лукавого. И десяти школьных лет Сауле с избытком хватит.
Сауле отмалчивалась, сбегая при первой возможности. Мать поддакивала, подкладывая гостю лучшие куски.
Отец в разговоры не встревал. На родную дочь посматривал с опаской и некоторым недоумением: хрупкая смуглянка с чересчур светлыми, вечно испуганными глазами ничуть не напоминала белокожую круглолицую жену.
И на него, высоченного, плечистого, светловолосого, сероглазого - не походила.
Порой Сауле думала: может, ее подменили в роддоме? Такое, болтали, иногда случалось. Вот родители и не любят черномазую девчонку, жалкого кукушонка в собственном доме. И правда - не в мать, не в отца, в кого тогда?
Чужая, вот и продали.
Хорошо, школу дали окончить. Сауле прямо с выпускного вечера украли. Она только-только с одноклассниками распрощалась и в свой двор свернула. Усталая, сонная - почти четыре утра, - но счастливая. Переполненная планами, весь мир, казалось, лежал у ног.
А у крыльца - машина Мазитова. И он сам. К капоту привалился, улыбается. На переднем сиденье огромный букет роз и коробка шоколадных конфет…
В тот далекий день Сауле знала, что сбежит - причем сегодня же! - раз паспорт на руках, спасибо маме - не забыла о нем. И радовалась, что Нурлан привез ее после похищения в свой чимкентский дом. Новый, кирпичный, трехэтажный, построенный специально к свадьбе.
Хоть в этом повезло Сауле: из Кентау так легко не выбралась бы. А тут - железная дорога. И поезда на Москву ежедневно ходят. Вечерние.
Сауле прекрасно понимала: в Казахстане никак нельзя оставаться, Нурлан быстро вычислит. Денег не пожалеет, людей нужных наймет, а то и в милицию даст знать.
Сауле горестно шмыгнула носом: не казашка и не русская, не поймешь кто. И глаза слишком приметные, будь они неладны, одно несчастье ей приносят…
Сауле мотнула головой, прогоняя навязчивые, тяжелые воспоминания. И с грустью подумала, что и маленький, смешной Китеныш - подарок оттуда. Вот только она не любит об этом вспоминать. К счастью, Кит принадлежит только ей, никому другому. Сыну незачем знать о Казахстане, Кит и родился здесь.
Сауле нервно посмотрела на часы: что же делать? Нельзя было сегодня опаздывать, никак нельзя. Светлана Михайловна, хозяйка магазина, неделю назад строго-настрого предупредила: еще одно опоздание, и Сауле окажется на улице.
В очередной раз!
Сауле же как никогда необходима работа. Нужно окончить институт, вечернее обучение стоит денег, и немалых.
А главное - Китеныш осенью пойдет в школу. Его экипировка обойдется минимум в две тысячи, Сауле прикидывала. Один ранец стоит около трехсот рублей, самый скромный.
Ранец, надо же…
Матерь Божья, как время летит! Ее сын - школьник!
Не верится.
Сауле взволнованно закружила по комнате: как так получилось? Татьяна позвонила сегодня в восемь тридцать, Сауле как раз пила чай. Позвонила, чтобы убедиться: подруга встала. И порадовалась бодрому голосу Сауле. А вот потом…
Ладно, она виновата.
Татьяна права: она безответственна.
Все, с сегодняшнего дня, нет, лучше с завтрашнего…
Неужели она потеряла работу?!
Сауле подошла к письменному столу и неохотно принялась убирать акварельные краски, это из-за них забыла о времени. Считала - его много, и… как-то очень незаметно пролетели несколько часов, лишь барабанная дробь дождевых капель по подоконнику сорвала с места.
Она взяла лист ватмана и непроизвольно схватилась рукой за горло, перехватило дыхание - какой контраст! Серенький, смазанный мир за окном, вяловатый и чужой - будто и не прожила Сауле здесь долгие шесть с половиной лет, - и ее рисунок: купол пронзительно-синего неба, подпираемый высоченными пирамидальными тополями.
Сауле судорожно сглотнула: солнце раскаленной каплей сияло в вышине, тень от крошечного облака неспешно бежала по иссушенной, растрескавшейся земле. Не зеленой летом, как здесь, в Вологодской области, где травы вымахивали в рост человека, а рыжевато-коричневой, с редкими проплешинами солончаков. Зато весной…
Сауле зажмурилась, вспоминая.
Воздух в родных краях не влажный и тяжелый, а сухой и легкий, напоенный запахами бескрайней степи. В жаркий полдень он зримо дрожит, его тянет ввысь, к звездам.
Там он остывает и ночью мягко опускается на измученную дневным зноем землю. Совсем другим опускается - свежим, холодным, ароматным, несущим обильную росу и, следовательно, жизнь.
Звезды - низкие, яркие, лохматые, как осенние хризантемы. Они сияют над степью, промытые той же росой.
И падают, падают, катятся вниз, обещая счастье. Вот только верить в это…
Она, Сауле, верила, всякий раз загадывая желание.
И где оно, счастье?!
Впрочем, нельзя гневить Бога, у нее есть Китеныш. Маленький, смешной Китеныш, которого Татьяна считает слишком самостоятельным. И взрослым не по возрасту.
Сауле невольно улыбнулась: холодноватая, рассудочная Татьяна обожает Кита. И трясется над ним, как наседка над цыпленком. И дружит с ним. Частенько против нее, Сауле, дружит.
Зазвонил телефон, и Сауле пришла в себя. Подбежала к шкафу и быстро сунула наверх улику - рисунок. Суетливо спрятала краски, поставила в раковину стакан с грязной водой и со страхом посмотрела на надрывающийся телефон. Тот никак не желал замолкать, кто-то уже в третий раз пытался до нее дозвониться.
Кто-то!
Не смешно.
Понятно, Татьяна. Опекун Сауле в этом суровом мире. Ее подруга. И подруга сына. Жесткий диктатор с обманчиво мягкой улыбкой.
Сауле обреченно смотрела на телефон, не решаясь поднять трубку. И жалела, что звонят не на сотовый, тут бы она сразу поняла, чего ждать.
Сауле грустно усмехнулась: "Татьяна права, я - трусиха. Нашкодила, а теперь боюсь отвечать. Будто что-то изменится, если сделаю вид - меня нет дома. И потом - может, кто-то ошибся номером, звонит, скажем, больной матери, волнуется, а я…"
- С-слушаю… - робко выдохнула Сауле.
- Ты почему не на работе? - Ледяной голос Светланы Михайловны не предвещал ничего доброго, она даже не поздоровалась. - Опять проспала?
- Н-нет, я…
- Больна? Высокая температура?
- Н-нет, понимаете, так получилось…
- Так ты здорова?!
- Д-да, я просто… случайно так вышло, сама не понимаю…
Невнятный лепет Сауле Светлана Михайловна слушать не захотела. Прервав на полуслове, разгневанно крикнула:
- Ты уволена! - и бросила трубку.
Глава 2
ТАТЬЯНА
Таня раздраженно захлопнула за собой дверь книжного магазина. Сама точно не знала, на кого больше злится: на глупую безалаберную Саулешку, только что потерявшую работу, или на тетю Свету, подругу матери, посмевшую уволить ее.
Таня грозно шикнула на мальчишку в грязной синей куртке - тот собирался бросить камень в кошку - и нехорошо улыбнулась: ну, Саулешка сегодня огребет по полной. Надо же, не явилась на работу! Понятно, тете Свете даром не нужна продавщица, на которую нельзя положиться.
Уволена!
С ума сойти.
Вот спрашивается, стоило Саулешку поднимать сегодня? Звонить специально с утра пораньше, чтобы убедиться - она действительно проснулась?
А то ведь и так бывало: не успеет Саулешка положить трубку, как роняет голову на подушку и моментально засыпает. Оправдывается, что сова. Мол, лишь после десяти утра она человек, до этого - труп. Зато и спать ложится после двух ночи.
Нашла чем хвастаться!
Но сегодня-то она встала, Таня не могла ошибиться - Саулешкин голос был звонким, веселым, она уже чай пила со своими дурацкими сливками…
Кошмар - снова осталась без работы!