Когда Ласло и Катя вышли на лестницу, мама задержала Юру.
– Господи, почему, как хорошая девушка, – зашептала она, – так обязательно твоего приятеля? Почему ты выискиваешь каких-то?…
– Мама…
– Если бы ты читал больше классиков, ты бы знал, что лучшие русские женщины всегда жили в провинции. И не гонялся бы…
– Мам, тише ты…
Мама помахала рукой Кате, махнула рукой на Юру и закрыла дверь.
На остановке автобуса Юра сказал Кате:
– Сильна ты по части охмуряжа.
– Почему? – удивилась она.
– Заливала здорово – Ольстер, антоновка…
– Почему заливала, я правду говорила.
– Ты что – действительно варишь варенье?
– Конечно.
– С этими… как их… с хвостиками?
– В них-то все и дело.
– И про этих… сепаратистов – действительно знаешь?
– А кто же про них не знает, – удивилась Катя. – Каждый культурный человек.
– Эй, – обернулся Юра к Ласло, – ты тоже знаешь про них?
Ласло молча улыбнулся.
Юра поглядел на небо.
– Хорошо бы дождя не было, – сказал он. – Не люблю в дождь уезжать.
– А вы когда решили? – спросила Катя.
– Послезавтра на рассвете. Вернее, – Юра посмотрел на часы, – уже завтра. Жалко, что ты не едешь все-таки, – добавил он, помолчав. – Встретились бы где-нибудь. Правда, Ласло?
Ласло печально улыбнулся.
– Жалко? – переспросила Катя.
– Конечно, жалко. Дунай, Балатон…
– Ласло, он не врет, как вы думаете?
Ласло пожал плечами.
– Смотри, Юрочка, а то поверю и возьму да приеду.
Юра усмехнулся:
– Конечно, что для тебя полторы тысячи километров.
– Вот именно, к тому же две тысячи я уже проехала. Так что поглядывай на небо – вдруг.
Юра улыбнулся – как улыбаются люди хорошей шутке.
На другой день Катя приехала к Аде Петровне прямо с утра.
– Здравствуйте, – сказала она ей, как хорошей знакомой.
– Вот и я…
– Ну и что? – непонимающе взглянула на нее Ада Петровна.
– Как – ну и что? Все в порядке – дали, – Катя счастливо улыбнулась.
– Что дали?
– Отпуск. За свой счет. Так что теперь могу ехать.
– Далеко ли?
– Ну как, вы что, не помните? В Венгрию.
– Да нет, я помню наш разговор и помню, что я вам ничего не обещала.
– Нет, но вы сказали, что если Юрий Николаевич разрешит… А он как раз разрешил.
– Мне он ничего не говорил. Обращайтесь к нему, если он вам действительно обещал.
– Что же, я вам неправду говорю?
– Я не знаю, девушка. Это ваши с ним дела.
– Но его сейчас нет, я была.
– Завтра зайдете.
– Но ведь он уже завтра уезжает, Юра… Он через три дня уже там будет.
– Я вам все сказала, девушка.
– Но что же мне делать? – с отчаянием спросила Катя. – Я с таким трудом… Если бы вы знали… Он ведь…
Ада Петровна посмотрела на Катю не то со страданием, не то со снисхождением.
– Ну что – он? Что?
Катя пожала плечами.
– Вот именно. Вы поглядите на себя. – Она подошла к Кате и посмотрела на нее в висевшее на стене зеркало.
Катя внимательно – сверху вниз – осмотрела себя, но ничего плохого не обнаружила.
Смотрела на нее и Ада Петровна, но ее беспощадный взгляд замечал все недостатки Катиной внешности, которые Катя даже не пыталась скрыть косметикой, специально для этого и созданной; все изъяны Катиного представления о моде, которые она почерпнула из популярных журналов, приходивших к ним с большим опозданием. Ада Петровна разглядывала Катю, а автор в это время говорил:
– Есть три области, в которых каждая женщина считает себя специалистом: педагогика, финансы и женская красота. Каждая точно знает, как воспитывать детей, как тратить деньги и как быть красивой. На самом же деле, если кто и понимает в женской красоте, так это мужчины. Как, впрочем, и в педагогике. Не говоря уже о финансах. Поэтому Ада Петровна, естественно, не могла увидеть в Кате то, что мог бы увидеть в ней проницательный мужчина. Если бы такой нашелся.