Если ничего не придумаем и ни к чему не придем, то двадцать второго августа и вишневый сад и все имение будут продавать с аукциона. Решайтесь же! Другого выхода нет, клянусь вам. Нет и нет.
Фирс . В прежнее время, лет сорок-пятьдесят назад, вишню сушили, мочили, мариновали, варенье варили, и, бывало…
Гаев . Помолчи, Фирс.
Фирс . И, бывало, сушеную вишню возами отправляли в Москву и в Харьков. Денег было! И сушеная вишня тогда была мягкая, сочная, сладкая, душистая… Способ тогда знали…
Любовь Андреевна . А где же теперь этот способ?
Фирс . Забыли. Никто не помнит.
Пищик(Любови Андреевне) . Что в Париже? Как? Ели лягушек?
Любовь Андреевна . Крокодилов ела.
Пищик . Вы подумайте…
Лопахин . До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились еще дачники. Все города, даже самые небольшие, окружены теперь дачами. И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности. Теперь он только чай пьет на балконе, но ведь может случиться, что на своей одной десятине он займется хозяйством, и тогда ваш вишневый сад станет счастливым, богатым, роскошным…
Гаев(возмущаясь) . Какая чепуха!
Входят Варя и Яша.
Варя . Тут, мамочка, вам две телеграммы.(Выбирает ключ и со звоном отпирает старинный шкаф.)Вот они.
Любовь Андреевна . Это из Парижа.(Рвет телеграммы, не прочитав.)С Парижем кончено…
Гаев . А ты знаешь, Люба, сколько этому шкафу лет? Неделю назад я выдвинул нижний ящик, гляжу, а там выжжены цифры. Шкаф сделан ровно сто лет тому назад. Каково? Можно было бы юбилей отпраздновать. Предмет неодушевленный, а все-таки как-никак книжный шкаф.
Пищик(удивленно) . Сто лет… Вы подумайте!..
Гаев . Да… Это вещь…(Ощупав шкаф.)Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая(сквозь слезы)в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания.
Пауза.
Лопахин . Да…
Любовь Андреевна . Ты все такой же, Леня.
Гаев(немного сконфуженный) . От шара направо в угол! Режу в среднюю!
Лопахин(поглядев на часы) . Ну, мне пора.
Яша(подает Любови Андреевне лекарства) . Может, примете сейчас пилюли…
Пищик . Не надо принимать медикаменты, милейшая…от них ни вреда, ни пользы… Дайте-ка сюда… многоуважаемая.(Берет пилюли, высыпает их себе на ладонь, дует на них, кладет в рот и запивает квасом.)Вот!
Любовь Андреевна(испуганно) . Да вы с ума сошли!
Пищик . Все пилюли принял.
Лопахин . Экая прорва.
Все смеются.
Фирс . Они были у нас на святой, полведра огурцов скушали…(Бормочет.)
Любовь Андреевна . О чем это он?
Варя . Уж три года так бормочет. Мы привыкли.
Яша . Преклонный возраст.
Шарлотта Ивановна в белом платье, очень худая, стянутая, с лорнеткой на поясе проходит через сцену.
Лопахин . Простите, Шарлотта Ивановна, я не успел еще поздороваться с вами.(Хочет поцеловать у нее руку.)
Шарлотта(отнимает руку) . Если позволить вам руку, то вы потом пожелаете в локоть, потом в плечо…
Лопахин . Не везет мне сегодня.
Все смеются.
Шарлотта Ивановна, покажите фокус!
Любовь Андреевна . Шарлотта, покажите фокус!
Шарлотта . Не надо. Я спать желаю.(Уходит.)
Лопахин . Через три недели увидимся.(Целует Любови Андреевне руку.)Пока прощайте. Пора.(Гаеву.)До свидания.(Целуется с Пищиком.)До свидания.(Подает руку Варе, потом Фирсу и Яше.)Не хочется уезжать.(Любови Андреевне.)Ежели надумаете насчет дач и решите, тогда дайте знать, я взаймы тысяч пятьдесят достану. Серьезно подумайте.
Варя(сердито) . Да уходите же наконец!
Лопахин . Ухожу, ухожу…(Уходит.)
Гаев . Хам.